По вечерам мы усаживались каждая на свою кровать, и, хрустя чипсами либо попкорном, смотрели по DVD фильм или мультик, что попадалось под руку. Шевелились занавески, ползала по ним кудрявая тень, и почему-то приятно было знать, что тень эта от могучего тополя за окном, в ветвях которого застрял ветер.
Когда фильм заканчивался, Илана выключала компьютер:
– Спать.
Но слово за слово – начинался разговор, интересный и привлекательный для меня. Я никогда не вступала в него, просто слушала.
Говорили девочки о мужиках. О том, как эти мужики – Олеги, Сережи, Эдики, Стасы, даже какой-то Гоги, с которым Жанна познакомилась в Сочи, любили их, обманывали, женились на них, разводились… Иногда Ольга или Жанна допускали в своих рассказах такие подробности, от которых у меня загорались уши, и мне казалось, что они светятся в темноте, как фонарики.
– Полегче, здесь ребенок, – прерывала Илана.
Ребенком она называла меня.
И неизменно к концу разговора, когда у подружек начинали слипаться глаза, а язычки – прилипать к нёбу, они приходили к выводу – мужики—козлы, но следующим вечером вновь говорили об Олегах, Стасах, Эдиках…
А что же работа? Работа была не сложная, хоть и довольно нудная. Когда я, по выражению Ирины Мухамедовны, втянулась, дни, недели и месяцы полетели быстро. Так первоклассник торопится проглотить поскорее нелюбимую манную кашу: раз – и тарелка пуста.
По-настоящему – во всех подробностях ощущений и чувств – мне запомнился первый день моей работы, когда ранним утром я приехала в офис, желтый двухэтажный дом, расположенный в одном из переулков на Чистых Прудах.
Рядом с массивной металлической дверью – блестящая табличка: «Компания «Чистая Жизнь», а под табличкой – небольшой прибор с кнопкой. Я уже знала, для чего он предназначен, и надавила кнопку.
– Кто? – заспанный голос охранника.
– Марина Книппер. Я здесь работаю.
– Секунду.
Секунда тянулась медленно; мне начинало казаться, что дверь никогда не распахнется, и я так и буду стоять перед ней так долго, пока не превращусь в истукана. Но истукан на пороге, похоже, никому не был нужен: щелчок! – дверь отворилась. Я вошла.
Недлинный широкий коридор, желтый цвет линолеума, желтый свет плафонов… Почему здесь все такое желтое? Несколько дверей, настежь открытых. Юноши, одетые в костюмы-двойки, при галстуках, девушки в красивых платьях – туда-сюда по коридору, из одной двери в другую. Суета, как в улье.
– Молодой человек, – остановила я белобрысого юношу, с удовольствием покатав на языке это московское обращение «молодой человек».
– Вы по поводу работы? – бросил он, смерив меня, как мне показалось, неодобрительным взглядом.
– Я уже здесь работаю. Мне надо к Ирине Мухамедовне.
На лице парня промелькнула заинтересованность.
– Ирина Мухамедовна в седьмом кабинете. Там.
Он махнул рукой в конец коридора.
– Спасибо.
Я двинулась к двери с золотистой табличкой: «Чистая Жизнь. Администрация».
– Удачи, – крикнул мне вслед парень.
Я не обернулась и не ответила. Белобрысый мне не понравился. Нет, внешне он был очень даже ничего: подтянутый, аккуратный, но с лица его сквозило желание всем понравиться, всем угодить.
– Проходи, Марина.
Ирина Мухамедовна сразу узнала меня.
– Здравствуйте.
– Проходи. Присаживайся.
Я опустилась в мягкое кресло, обитое черной матовой кожей.
– Выучила?
Я кивнула.
– Давай сюда листок.
Я протянула Ирине Мухамедовне тетрадный листок, исписанный ровным подчерком. Этот листок мне дала Илана.
«Заучи эту дребедень, – сказала она. – В нашей работе – это самое главное».
– Хорошо, – толстые пальцы Ирины Мухамедовны сомкнулись над бумажкой, и та исчезла, как у фокусника в цирке.
Ирина Мухамедовна пару мгновений рассматривала меня, улыбаясь, потом сказала:
– Марина, ты умная девочка, и понимаешь, что написанное в этой бумажке, – лишь, так сказать, основа. Просто краткое описание нашего товара. Его нужно продать, а здесь все средства хороши, так что ты можешь говорить клиенту, что хочешь. Хоть о том, какого волшебного цвета у него глазки. Главное, всегда помни о цели. Цель – уломать человека купить товар.
«Уломать», – резануло слух.
– Я понимаю, Ирина Мухамедовна.
– Вот и прекрасно. И не бойся ошибиться. Мы все так начинали – с проб и ошибок.
Ирина Мухамедовна говорила, а я смотрела на ее верхнюю губу. На ней росли едва заметные черные усики.
– Возьми, – Ирина Мухамедовна протянула мне какую-то тряпку.
– Что это?
– Это твоя униформа. Пойди и переоденься.
Она указала мне на ширму в углу кабинета. Я покорно проследовала туда. За ширмой стояли зеркало и вешалка.
Я развернула данную Ириной Мухамедовной тряпку: зеленое, довольно короткое платье с глубоким декольте. Да я ни за что такое не надену! Что мне подсунула эта усатая тетка? Зачем я здесь вообще?
Поезд на Изюминск разводит пары на вокзале… Спешат по перрону опаздывающие пассажиры – с детьми, с баулами…
Быстро стянув свитер и джинсы – ой, холодно! – я напялила платье. Посмотрелась в зеркало. Удивительно, но оно подошло мне по размеру, и выглядела я в нем совсем неплохо.
– Мариночка, – голос Ирины Мухамедовны доносился глуховато, как с того света. – Не задерживай, пожалуйста, ты у меня не одна!
Я вышла из-за ширмы. Солнечный луч, проникший в окно, осветил меня. Я знала, что мои волосы вспыхнули красным огнем.
– Какая красотка, – воскликнула Ирина Мухамедовна. – Тебе всегда надо платье носить.
– Спасибо, – смутилась я.
– Вот только, – Ирина Мухамедовна показала рукой на свою огромную, скованную блузкой грудь. – Оттяни ткань немножко вот здесь, чтобы грудь твоя была более заметна.
– Зачем?
– Делай, что говорят.
Поезд на Изюминск медленно отвалил от дебаркадера и пополз прочь от вокзала…
Я дернула платье на груди, так, что оно чуть не порвалось.
– Ну-у, – засмеялась Ирина Мухамедовна. – Это чересчур. Немножко… Вот так.
– Можно идти, Ирина Мухамедовна?
– Иди. В третий кабинет. Там сегодня Илана. Она тебе поможет.
Илана и вправду была в третьем кабинете. Одетая в строгий деловой костюм, с аккуратно зачесанными назад волосами, она выглядела солидно.
Кроме Иланы в кабинете находились две девушки в похожих на мое платьях. Они сидели за столами, а перед ними, на стульях – пожилой мужчина со слуховым аппаратом в правом ухе и толстая женщина. Девушки что-то говорили этим людям, постоянно улыбаясь, и совали им под нос золотистые бутылочки.
«Чистая Жизнь» – бальзам долголетия, – вспомнила я строки с листочка, что так ловко спрятала Ирина Мухамедовна. – Уникальное изобретение американских ученых. Продлевает молодость, разглаживает морщины, в разы увеличивает сексуальную тягу».
Илана кивнула мне, ничего не сказав. Стало даже немного досадно, что она не отметила мою красоту.
– Илана Олеговна, – обратилась к моей подруге одна из девушек. – Можно вас на секунду.
Илана подошла к столу, где уламывали мужчину со слуховым аппаратом. Вместе с девушкой она принялась что-то втолковывать мужику, как будто жонглируя золотистыми бутылочками.
– Можно?
Я обернулась: парень, на вид лет двадцать, неухоженный, с темными кругами под глазами.
– Я по объявлению, – сообщил он смущенным голосом. – Здесь на работу принимают?
– Здесь, – сказала я. – Проходите. Присаживайтесь.
Человек, которому суждено было стать моим первым клиентом, смущенно поглядывая на вырез моего платья, протиснулся в кабинет и опустился на стул за свободным столом. Я села напротив него, еще больше смутив парня оголившейся при наклоне грудью.
– Меня зовут Марина. Я менеджер компании «Чистая Жизнь».
Казалось, даже моему языку было приятно произносить это слово «менеджер». Клиент молча смотрел на меня.
– Представьтесь, пожалуйста, – попросила я. – Как зовут, откуда приехали?
Почему-то я и в мыслях не допускала, что к нам может прийти устраиваться москвич: и не ошиблась.
– Меня зовут Кирилл, – проговорил парень, не зная, куда девать глаза: они так и норовили обследовать мою грудь. – Я два года назад приехал из Пензенской области поступать в МГУ. Сейчас на втором курсе.
Стрела зависти кольнула мое сердце: приехал, поступил, уже на втором курсе.
– Хорошо, Кирилл. Где-нибудь раньше работали?
– Подрабатывал курьером, но недолго, около полугода. А еще, – парень покраснел, – раздатчиком салатов в «Тайской утке».
«Зачем тогда говорить, если так стыдишься, – с неприязнью подумала я. – Честный какой».
Кирилл мне не понравился: лох – сказала бы Ольга, моя соседка по квартире в Свиблово. Было неприятно, что он украдкой поглядывает на мою грудь: хотелось одернуть платье, чтоб не чувствовать себя обезьянкой в зоопарке.
