голос.
Смотрю на колышущуюся водную гладь и понимаю, что отсюда во все стороны, даже вглубь, суша очень далеко. И вполне вероятно, вглубь она ближе, чем вдаль. Но мне не хотелось бы это проверять.
— Прыгай, — повторяет ИИ в моей голове.
— Не могу.
Изображение на мгновение плывет, ставший привычным за последнее время визуальный интерфейс мигает, меня ведёт в сторону, и я вываливаюсь в проём, больно ударяясь об воду. Дыхание перехватывает, но жилет-поплавок выталкивает меня из воды по грудь, не давая начать тонуть. Я делаю несколько испуганных вдохов и вдруг чувствую, как становлюсь сосредоточенным.
— Твои штучки? — почему-то кричу я.
— Анализ химических реакций твоего организма показал, что вероятность самостоятельного решения прыгнуть равна семи процентам.
— Мне не нравятся такие приколы! — ору я, покачиваясь на воде. — Не смей так делать! Не смей больше так делать!!!
— Нужно приблизиться к лодке и влезть в неё, — напоминает голос в голове, игнорируя мои вопли.
Но меня накрывает паника. Вода. Везде вода. Слева, справа, сзади, перед глазами. До горизонта. Я никогда не видел столько воды. Я и горизонт не помню, когда видел и видел ли. Меня всю жизнь окружали коробки человейников, за которыми были такие же коробки, за которыми…
Вода солёная. Солёная до горькой оскомины. И она везде. Нет ничего, кроме воды. И оранжевого пятна лодки, медленно удаляющейся от меня.
— Нужно приблизиться к лодке и влезть в неё.
— Как? — кричу я вслух.
— Греби в направлении лодки. В данном контексте «грести» — это перебирать руками, будто разгребаешь песок впереди себя в стороны и пытаешься убрать его себе за спину.
— Грести? — спрашиваю я растерянно.
— Руки из воды, за тем перед собой. Опустить в воду, развести в стороны. Повторить.
— Да знаю я, что такое грести руками! — снова ору.
— Гормональная балансировка, — сообщает голос в голове.
Чувствую, как успокаиваюсь. Мысли становятся ясными, движения чёткими. Но, судя по таймеру, продолжающему отсчет двадцати четырёх часов с момента побега, прежде чем нагоняю лодку, я всё-таки провожу в воде около получаса. И ещё пятнадцать минут уходит на то, чтобы понять, как в неё забраться. Спасательный жилет, надетый перед падением из воздушки, мешает перевалиться через борт. Но снять его я не могу — начну тонуть.
В конце концов, оказываюсь внутри. Какое-то время лежу на спине, глядя в небо и ощущая, как вода подо мной покачивает лодку. Очень странное ощущение, которое я нахожу приятным, потому что оно успокаивает.
Молча пялюсь в небо, чувствуя, как подо мной покачивается океанская толща воды, а затем спрашиваю у поселившегося в моих чипах ИскИна:
— Я не паникую, не переживаю, хотя должен. Это потому что ты снова выбросил мне в кровь кучу гормонов?
— Нет.
— Почему? — наконец спрашиваю я вслух у ИскИна в моей голове.
— Было излишним.
Вот так вот. То он вкидывает в меня всё оптом, то заявляет, что это было бы лишним.
— Чего дальше?
— Прими адезинтрифосфат. Запусти мотор лодки.
Перед глазами, по всей площади зрения возникает полупрозрачная карта, на которой отмечена жёлтая точка и уходящий от неё пунктир.
Закидываю капсулы в рот и глотаю, не запивая. В мозгу роится уйма вопросов, но я не задаю их.
Управление лодкой несложное. В зависимости от угла наклона рукояти, возвышающейся над мотором, лодка при движении отклоняется влево или вправо. Добившись изменением положения руля того, чтобы жёлтая точка скользила вдоль пунктира на карте светящейся перед моим лицом, добавляю двигателю мощности и лодка, подскакивая на волнах, устремляется вперед.
— Почему вода такая солёная?
— Круговорот воды в природе.
— Круговорот?
— Химические реакции вулканических газов и воды образовывали кислоты. Кислоты вступали в реакцию с силикатами металлов. Когда вулканическая деятельность сошла на нет, соли и другие минералы продолжали вымываться из почвы. Вода в качестве осадков попадала на почву, затем в реки, продолжая вымывать соли и другие минералы, и вновь попадала в океан. Затем вновь испарялась с поверхности и в пресном виде выпадала на землю в качестве осадков.
Я вспоминаю, что говорил о воде Бакс. И задаю ещё один вопрос.
— Эту воду можно пить?
— После опреснения — можно.
— А сделать её пригодной для питья сложно?
— Отталкиваясь от имеющихся у меня данных, можно утверждать, что существующие технологии позволяют производить очистку воды, делая её пригодной для употребления без негативных последствий для человеческого организма.
— И раньше она была пригодной для употребления вся?
— Насколько раньше?
— До войны.
— До так называемого обмена ядерными любезностями?
Если мне не кажется, он выделяет «обмен ядерными любезностями» интонацией.
— Да.
— Вода была более пригодной для употребления, чем сейчас. Правильнее будет сказать: пригодной для употребления воды было больше, чем сейчас.
— А ещё раньше?
— Насколько раньше?
— Например, двести лет назад.
И ИскИн рассказывает о горных источниках, о тающих ледниках, об озере Байкал, площадь которого была больше площади моего родного сити. Мне ничего не говорит это название. Мне ничего не говорят названия Зюраткуль, Тургояк, Ладога. Но цифры впечатляют. Я видел такие пространства, не занятые человеком, только в игровых пространствах виртуалья. Ну и, когда стоял у панорамного окна на базе «Кристалис» посреди океана.
— Раньше я никогда не задумывался о том, откуда берется вода, почему на неё существуют лимиты, кто создал такую систему. Я принимал положение вещей как должное, — говорю я ему, чувствуя, как лодка подо мной подскакивает на волнах. — Когда мне говорили, что дефицит воды создаётся искусственно, я не принимал всерьёз. Единственное, что меня интересовало — плата за работу. Ну и, конечно же, стимы. Тот, кто давал мне их, рассказывал, что когда-то давным-давно вся вода была пригодной для питья.
— Не вся, — возражает ИИ. ~ Такие водные резервуары как моря, океаны и некоторые озера, образовавшихся на месте выхода на поверхность определенных типов почвы, были непригодны для питья ещё до появления человека. Также стоит учесть серные подземные источники, водные пространства, называемые болотами и так далее. Но действительно, пригодной для употребления воды было больше, чем сегодня.
— Слушай, а почему мы не долетели до берега? Это ведь было бы намного проще.
— Нет.
— Почему?
— Силы противовоздушной обороны.
— А на воде нас разве не могут расстрелять?
— Габариты судна оставляют вероятность такого исхода событий всего лишь в двенадцать процентов. Также, вероятность этого варианта развития событий перекрывается восьмидесятипроцентной вероятностью обнаружения лодки, в которой мы находимся, китайским рыболовным судном.
— Тогда почему именно так? Неужели нельзя было подлететь поближе?
— Мной просчитаны варианты нашего побега и варианты реакции на него. Данный признан оптимальным. После того, как мы покинули летательный аппарат, предварительно активировав автопилот, он
