Тим повернулся, он только хотел спросить, почему они останавливаются, как Джон резко вывернул руль, сворачивая на неприметную дорогу.
С десяток километров они пылили по грунтовке. Навстречу им приближалась густая стена леса. Налетающий ветер приносил влажное дыхание джунглей, сладковатые запахи прелой листвы, медовый запах цветов.
Тим видел, как из леса то и дело вылетали радужные кочипи. Они делали небольшой крюк, усаживались на ветви деревьев и, раздувая покрытые красно-синими перьями зобные мешки, зазывали самок весёлым пением. Свесив длинные хвосты, птицы наперебой хвастались красотой зоба, иногда раздуваясь до немыслимых размеров. В такие моменты они походили на воздушные шарики, перевязанные цветной ленточкой.
Наконец скрипнули тормоза, «Сириус» остановился, почти уткнувшись бампером в густо усеянный шипами кустарник. Джон вышел из машины.
— Побудь здесь, я ненадолго, скоро вернусь.
Тим проводил его взглядом. Уилкис прошёл несколько метров по высокой траве вдоль джунглей, а потом неожиданно исчез, словно растворился в воздухе. Робинсон даже вскрикнул от неожиданности. Он мог поклясться, что не моргал, не закрывал глаза и не отворачивался, но факт оставался фактом: Уилкис как будто испарился.
Сержант нырнул в джунгли сразу, как заметил приметный ориентир из повалившихся крест-накрест деревьев. Проведя после высадки на планету ночь в лесу, он устроил наутро тайник под корнями вывернутого дерева, замаскировал его палой листвой и отправился в город.
Пришло время вернуться за оружием. По всем подсчётам его люди должны были вот-вот добраться до Генусбурга, а если они и погибли в лесу, в чём сержант сильно сомневался, задание никто не отменял, пусть в одиночку, но его нужно выполнить.
Он прошёл ещё несколько шагов, обогнул высокий куст папоротника, спрыгнул в глубокую яму, над которой страшным осьминогом растопырились корни поваленного гиганта. Подобрал суковатую палку с земли, подошёл к сваленным в кучу листьям, зашебуршил, разгребая толстый слой по сторонам.
Под листьями оказалась взрыхлённая земля. Сержант рыл яму, пока палка не стукнулась обо что-то твёрдое, он покопал ещё немного, присел над тайником, ухватился за уложенные сверху ручки, дёрнул.
Тяжёлый баул грохнулся возле ног, внутри что-то негромко звякнуло. Уилкис присел на корточки, смахнул с матерчатой крышки остатки земли, потянул за бегунок. Вжикнула молния, длинный язык прорезиненной ткани откинулся в сторону.
Джон покопался в сумке, спрятал нож за отворот ботинка, снарядил пистолет обоймой и передёрнул затвор. Раздался негромкий щелчок, сержант поставил оружие на предохранитель, сунул за пояс. С безотказным «Фальконом» он чувствовал себя намного увереннее.
Снова вжикнула молния, Джон рывком перенёс на край углубления наглухо закрытую сумку, закидал тайник землёй, сверху насыпал листвы. Вооружившись палкой, придал жёлто-коричневому ковру естественности, сам выбрался из ямы, заровнял оставшиеся следы, повесил баул на плечо и зашагал обратно к машине.
45
Попутчик отсутствовал несколько минут. Всё это время Тим искал объяснение необычайному феномену. От поисков истины его отвлёк резкий хлопок и неожиданное содрогание кузова. Тим обернулся, позади кабриолета, опёршись рукой на крышку багажника, стоял Джон.
— Эй, ты кого там высматривал? — Уилкис пошёл в обход машины.
— Тебя, а ты как здесь оказался? Ты же недавно там был, я за тобой наблюдал, ты шёл, шёл, а потом раз и… и всё.
— Испугался? — усмехнулся сержант, легко запрыгивая в машину.
— Я?! Да ты что!.. Есть немного, — сознался Тим под насмешливым взглядом. — Слушай, а как ты это сделал? Я глаз с тебя не сводил, но не заметил, как ты исчез. Научи меня, а?
— В армии научат, поехали домой. Джон завёл двигатель, развернулся широким полукругом, оставив на траве следы от колёс.
— Скажешь тоже, — хмыкнул Робинсон, глядя в зеркало на удаляющиеся джунгли. Место, где исчез сержант, манило его как магнит, казалось средоточием волшебной силы. На мгновение ему даже почудилось, будто и с ним могло произойти то же самое, окажись он там. На самом деле он прекрасно понимал: исчезновение Джона — результат многолетних тренировок.
Когда джунгли превратились в узкую полоску на горизонте, Тим повернулся к водителю:
— Твои слова да маме в уши. Она только об армии услышит, как с ней сразу истерика приключается.
— Не паникуй раньше времени, я обещал поговорить с твоей матерью? Обещал. Вот и всё, расслабься, думай о другом, нечего всякой ерундой голову забивать.
— Хорошо, не буду. — Тим помолчал, покачиваясь в кресле. «Сириус» пылил по грунтовке «сглатывая» подвеской неровности дороги, лишь попадая на глубокие выбоины, колёса проваливались, издавая негромкий стук. — А ты из леса контрабанду принёс? Здесь было место закладки тайника, да?
Джон посмотрел в горящие от восторга глаза:
— Не те вопросы задаёшь, парень. У тебя есть проблемы со сном?
— Нет, а почему ты об этом спрашиваешь?
— Потому! Меньше знаешь — крепче спишь. Понял?
Тим ощутил нарастающее чувство обиды, с ним разговаривали как с ребёнком, с глупым младенцем не знающим жизни. Нижняя губа непроизвольно выпятилась, ноздри затрепетали, дыхание усилилось, а на щеках появился слабый румянец.
«Ну и подумаешь! Тоже мне герой! Не хочешь говорить так и скажи, нечего тут из себя строить!» — чуть не выкрикнул он в лицо Уилкису, но вовремя сдержался.
— Ладно, не обижайся. Это мои личные вещи. Большего я не могу сказать, правда. Но я обещаю: придёт время — и ты всё узнаешь. Без обид? — Тим кивнул. — Вот и хорошо. Значит, мир?
Робинсон пожал протянутую руку:
— Мир! Но ты мне обещал, не сдержишь слово — берегись! Я тогда сразу расскажу маме, кто съел без спроса её черничный пирог.
— А это уже шантаж, — засмеялся Джон, — удар ниже пояса. Твоя мама изумительно готовит, я никогда в жизни не ел с таким удовольствием и аппетитом.
— Да, она у меня супер, — с гордостью в голосе сказал Тим. — Хорошо бы успеть к ужину, мама не любит повторно разогревать еду, она говорит: это портит вкус и качество пищи.
— Правильно, я так же думаю. Держись!
Джон резко вывернул руль, добавил газа. Свистя покрышками «Сириус» выпрыгнул на шоссе, промчался перед гудящим грузовиком, проскочил в промежутке между двумя машинами, проехал по заросшему травой разделителю и вклинился в попутный поток транспорта.
Опешившие водители ещё жали на клаксоны, а спортивный автомобиль, помаргивая стоп-сигналами и перестраиваясь из ряда в ряд, уже вовсю мчался к далёкому городу.
Понемногу сгущались сумерки, Джон включил фары и сбросил скорость, в условиях ухудшившейся видимости только сумасшедший или самоубийца будет лететь, выжимая из движка три с лишним сотни километров в час.
Домой они вернулись затемно. «Сириус» свернул на подъездную дорожку, свет фар выхватил из темноты фигуру миссис Робинсон, та стояла у ворот гаража в неизменном халате и в тапочках с розовыми помпонами. Усеянная крупными бигуди голова прикрыта прозрачной косынкой, на груди висит переброшенное через плечо кухонное полотенце, расставленные в стороны руки упираются в бока.
— Молодые люди, я хотела бы знать, где вы пропадали всё это время? — прозвенел голос Глории.
Тим выскочил из машины, бросился к матери.
— Мама, не ругайся, пожалуйста, мистер Уилкис починил «Сириус», мы просто решили немного покататься.
Щёлкнул замок двери, Джон неспешно выбрался из салона, хлопнул дверцей.
— Миссис Робинсон, прошу вас, простите меня. Это я во всём виноват. Тим несколько раз просил меня вернуться, но я не мог этого сделать. Понимаете, — он подошёл к Глории, взял за руку, заглянул в глаза, — я никогда не ездил на таком превосходном автомобиле. Ощутив его динамику и мощь я не мог удержаться. Мы ехали до темноты, только тогда я очнулся от магии «Сириуса» и повернул обратно. Ещё раз прошу прощения и обещаю: больше такого не повторится.
Джон учтиво поклонился, слегка прикоснулся губами к руке женщины.
— Мой муж тоже любил эту машину. Он в ней души не чаял и очень расстроился, когда она поломалась, — всхлипнула Глория, высвободила руку и отвесила сыну шутливый подзатыльник:
— Учись, оболтус, хорошим манерам у мистера Уилкиса. Я хотела задать ему трёпку за остывший ужин, но не могу: он обладает странной способностью переводить мой гнев в другое русло.
Хозяйка повернулась к Джону:
— Но вы сами виноваты, мистер, мне придётся разогревать мясной пирог и если он вам не понравится — пеняйте на себя, нечего к ужину опаздывать.
Миссис Робинсон вздохнула, покачала головой и, бормоча под нос, удалилась на кухню.
— А ты боялся, — прошептал Джон на ухо Тиму. — Я же сказал, всё будет тип-топ.
