— Почему?
— Потому что у следователя не было законных оснований для беседы с Исаевым. Весь спектакль в кабинете разыграли для того, чтобы он назвал больше имен, за которые следователь зацепился бы. Это незаконный ход, но он сильно помог бы в расследовании дела.
— Я запуталась, — устало произнесла Полина.
— Вы бы проверили и Кондратьева тоже, — сказал Тимур. — Деньги в конце снял он.
— Следователь знает об этом, — ответил Владимир. — Я думаю, что когда Исаев выйдет отсюда, то позвонит вашему бывшему адвокату.
— Где Артур? Почему я никак не могу его увидеть? — спросил Тимур.
— Артур сам не желает попадаться на глаза лишний раз, но он сказал, что встретиться с вами, когда все закончится. Его доказательства не могут быть использованы в деле, поэтому привлекут эксперта по этим делам, который пройдет весь его путь, только без взлома программ.
— А почему не могут быть использованы? — удивилась Полина.
— Потому что они добыты с нарушением требований закона и считаются недопустимыми, — ответил Владимир. — Хотя о том, что часто бывает на практике, я вежливо промолчу, — улыбнулся он. — Я прошу вас не распространяться об этом нигде. Хотя бы ради вашего Артура. Если бы не он, то мы могли ни о чем не знать.
— Владимир, пожалуйста, поговорите с моим отцом, — попросила Полина. — Я знаю его всю свою жизнь и точно могу сказать, что на него надавили, и у него не было другого выхода.
Тимур только сейчас понял, что хотел бы вариант именно с шантажом Исаева.
— Конечно, сделаю все, что в моих силах. Тем более мы сами заинтересованы в этом. Насколько я понял, несколько минут назад ваш отец позвонил не просто адвокату, а настоящему стервятнику. С ним я тоже поговорю и попробую чуть склонить его в нашу сторону.
— Мою квартиру обыщут? — спросила Полина.
— Нет, — улыбнулся Владимир. — По крайней мере, оснований для этого нет. — Не буду вас больше задерживать. У меня очень много работы.
— Пошли, — сказал Тимур, обняв ее одной рукой.
Они вышли из здания и оказались на свежем воздухе. Было примерно шесть вечера и солнце грело не так агрессивно, как днем. Тимур остановился перед ней и спросил:
— Будем ждать твоего отца?
— Нет, я потом ему позвоню. Тем более, он приехал на своей машине и сможет сам добраться до дома.
— Тогда поехали?
— Куда?
— Куда хочешь? Предлагаю посидеть где-нибудь, — произнес он. — Я не помню, чтобы мы нормально говорили с тобой. Обычно наши беседы заканчивались ссорой или поцелуем.
— Ладно, — согласилась она. — Езжай первым, а я за тобой поеду.
Тимур завел машину, выехал на дорогу и направился в сторону ее дома. На его телефон поступил звонок от Полины, и он уже знал, о чем она спросит.
— Мы едим ко мне?
— Да, чтобы оставить твою машину. Затем пересаживайся ко мне.
— Мы так не договаривались…
— Давай не будем ссориться.
Полина отключила телефон и остановилась возле дома. Тимур притормозил следом и вышел из машины.
— Ты куда? — спросил он, когда Полина направлялась к подъезду.
— Мне нужно переодеться. Спущусь через двадцать минут. Жди, — бросила она и юркнула в подъезд.
Тимур хмыкнул и сел обратно в машину. Впервые за все время после освобождения, он позволил себе выдохнуть. Дело должны будут рассматривать вновь. Вопросы, которые он собирался задать Исаеву, испарились. Адвокат справится со всем этим и будет держать его в курсе.
Ожидая Полину, он барабанил по рулю пальцем и провожал взглядом прохожих. Обещанные двадцать минут прошли десять минут назад. Тимур понял, что она либо испытывает его терпение, либо не следит за временем. Он откинул голову на сиденье и продолжал ждать. Еще через десять минут из подъезда появилась Полина в синем платье с расклешенной юбкой. На ногах были сандалии. Волосы она скрутила в пучок и закрепила на затылке. Она открыла дверь и опустилась на сиденье. Тимур тут же уловил аромат ее цветочных духов.
— Извини, что заставила ждать тебя. Мне позвонил отец и сказал, что его отпустили.
— Он назвал имена? — спросил Тимур, заправив ей за ухо выбившуюся прядь волос.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Следователю нет, но сказал твоему адвокату, — ответила она. — Я же говорила, что он на такое не способен из корыстных целей. Он не такой.
— Адвокату я позвоню чуть позже, — сказал он и завел двигатель. — Куда едим?
— В парк на прогулку. Мне нужно развеяться.
— Значит в парк на прогулку, — усмехнулся Тимур. — Сто лет не был там.
Тимур вырулил на дорогу и попал в пробку. С большим трудом он смог поменять маршрут и добрался до парка окольными путями.
— Ты хорошо знаешь город, — отметила Полина, когда выходила из машины.
— Я здесь родился и вырос. Да, я хорошо знаю город. А ты где родилась?
— В Твери, но переехала с родителями сюда. Обосновались здесь, и я не собираюсь переезжать в другую местность. Мне здесь нравится.
— Понял. Мороженное будешь?
Она кивнула. Тимур купил им в ларьке мороженное и вручил ей одно. Они двинулись вглубь парка. Здесь было много людей, в основном состоящих из семейных пар с детьми и подростков.
— Какого тебе было за решеткой? — осторожно спросила Полина.
Тимур посмотрел на нее и нахмурился.
— Если не хочешь, не рассказывай, — быстро проговорила она.
— Полина вытри со щеки мороженое, — улыбнулся он. — Там особо нечего рассказывать. Это же колония-поселения, почти общежитие, — пожал он плечами. — В кандалах я там не сидел, — улыбнулся он, — свободно перемещался по территории, иногда сам себе готовил, работал в мебельном цехе. Приходилось иногда ссориться и драться, но в штрафной изолятор не сажали.
— Звучит так, как будто ты в лагере отдохнул, — произнесла она.
— Это конечно не лагерь, но сильных ограничений я не заметил.
Они шли мимо детских аттракционов, где дети с восторгом наблюдали за движением каруселей и паровозов.
— Что ты хочешь спросить у меня, Полина.
— Вот как ты это делаешь? — удивилась она.
— Мой брат тоже задается этим вопросом, — усмехнулся Тимур. — Просто логика и ничего лишнего. Если речь заходит о местах отдаленных, то этот вопрос напрашивается сам. Нет, Полиночка, ко мне никто не приставал. Да и не смог бы. Во-первых, по мне видно, что подойти ко мне будет сложно. Я не хвастаюсь, — засмеялся он, когда она выгнула бровь. — Во-вторых, колония-поселения, это не то место, где случаются подобные вещи. Большинство из заключенных — люди семейные и образованные, впервые совершившие преступления. Я не говорю о тех, кого перевели из более строгих мест.
— Понятно, извини, если мой вопрос тронул тебя.
Она не услышала ответ и повернула голову. Тимур пристально всматривался в ее лицо. Ей показалось, что его глаза потемнели недобрым блеском.
— Что?
— Покупать тебе мороженое было плохой идеей, — полушепотом проговорил он, следя за ее губами. — Присядем?
Полина поняла, о чем он сейчас думал и промолчала. Они опустились на лавочку. Поднялся легкий ветер, который потревожил верхушки деревьев и вызывал шум листвы. Дети сновали туда — сюда на велосипедах и самокатах. Полина, наблюдая за ними, улыбнулась и спросила:
— Ты бы хотел ребенка?
Она, поняв, какой глупый вопрос задала ему, зажмурилась и прошептала:
— Прости. Это не мое дело. Иногда мой язык работает без согласования с мозгом.
Полина чувствовала на себе его взгляд и повернула голову. Он смотрел на нее изучающими и смеющимися глазами.
— Нормально у тебя язык работает. Насчет детей, то хотел бы, но из-за работы мне некогда было заводить серьезные отношения. Я тебе говорил об этом, — пожал он плечами. — А ты мне ребенка хочешь родить?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Нет!
Несколько голубей испугались и перелетели на другое место.
— Вообще не хочешь или от меня не хочешь детей? — заинтересовано спросил Тимур.
— Давай оставим эту тему?
— Как скажешь, — пожал он плечами.
Она доела почти растаявшее мороженое и выкинула обертку в урну. Тимур вытащил звонивший телефон и уставился на экран. Незнакомый номер. Он не любил подобные звонки и все же ответил:
