Наконец вернулась жена старосты.
— господин, снаружи уже собралась прилично народу.
Максвелл поднялся из-за стола.
— господином я не рожден, спасибо добрая хозяйка за трапезу, однако если я буду принимать людей здесь мне нужен этот стол.
Старуха округлила глаза и кивнула, она не была привычна к такой благодарности после трапезы.
— я сейчас все уберу, скоро придет Святослав, он отведет вашего друга в дом вашей ночёвки и поможет с переноской вещей.
— хорошо.
И Максвелл начал доставать из медицинской сумки все необходимые ему принадлежности, камень души Нирии бился о грудь внутри скрытого кармана.
"Вот черт! Совсем забыл про него, как далеко она собралась?"
В это время Арту уже помогал высокий и далеко не слабый мужичок. Передавать камень на виду Максвелл не собирался, чем меньше народу его видело, тем лучше. Он поднялся со своего места.
— я должен кое-что сказать своей спутнице.
И вышел за дверь. Снаружи около десятка пар глаз сразу вопросительно уставились на него.
— не расходитесь, через пару минут я начну прием.
Он пошел в сторону главные ворот, как и сказал староста, и довольно быстро нагнал свою подругу. Оглянулся, рядом никого не было.
— подожди, ты кое-что забыла.
Нирия остановилась и вопросительно посмотрела на него. Максвелл достал камень души и вручил ей.
— ты ведь далеко собралась, это же не моя жизнь зависит от этого красивого камушка.
Нирия взяла камень, она действительно совсем забыла об этом мерзком предмете.
— а может я не хотела упоминать про него при посторонних и хотела, чтобы ты передал мне его без лишних глаз.
Максвелл только ухмыльнулся, а после прошептал.
— я вижу ты не совсем понимаешь ситуацию, если мы не избавимся от клейменых лошадей нас выследят, за убийство паладинов, и тем более инквизитора, нас будут преследовать до самого Илена, наш единственный шанс, это скрыться, или свалить вину на кого другого, иначе можно прощаться со спокойной жизнью.
Нирия смутно представляла себе, о каком таком преследовании могла идти речь, по словам Максвелла они и так были в бегах, к чему тогда беспокоиться об ещё одной погоне? Эти лошади всю жизнь служили человеку в неволе, их долг исполнен, и их надобно отпустить, для пропитания же следует отправляться в лес и, в честном противостоянии с природой, заслужить право на сытную пищу. Нирия поблагодарила Максвелла за камень и вновь выдвинулась на поиски хаты охотника. Его тревога передалась и ей, неужели эта маленькая стычка может иметь такие серьезные последствия? Нехотя она признала, что тот могучий воин был намного ее сильнее, если бы Максвелл не знал об их уязвимостях, то они все трое там бы и полегли.
Впереди показался дом, маленькая хата рядом с которой стоял сарай, а на крыльце сидел молодой мужчина и курил трубку. Нирия отворила калитку и поприветствовала хозяина.
— доброе утро добрый человек, я ищу дом охотника, не подскажешь в какой он стороне?
Мужчина сплюнул, и низким голосом ответил.
— ты его нашла, чего хочешь?
Нирия оглядела собеседника, среднего телосложения, в простой крестьянской рубахе и штанах, длинные волосы и густая борода на лице, сидел он в уверенной позе и даже бровью не повел, когда она зашла на его территорию, однако взгляда не сводил.
— я хотела найти лук для охоты, мне сказали, что ты можешь помочь.
Мужчина все также не показывал эмоций.
— ты же пришлая, зачем тебе здесь охотиться?
— поспорила с другом, вот и решила доказать, что он неправ.
— ты не похожа на охотника, на зайца собралась?
— на лису, дашь лук или нет?
— на лису с собаками ходят.
Нирии начал надоедать этот пустой разговор.
— слушай, у меня нет времени на разговоры, нужно успеть до темноты, дай мне оружие, и я пошла, или не мешай.
Мужчина медленно загасил трубку, затем поднялся со своего места.
— в лесу зверя нет, всех сожрали вражеские армии и беженцы, но я все равно с тобой прогуляюсь, идём в сарай.
Нирия двинулась за ним.
— меня Ганс зовут, а как твое имя женщина?
— Нирия.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— будем знакомы Нирия.
Он подошёл к двери сарая и отворил замок. Глаза быстро привыкли к полумраку внутри, свет сюда проникал только сквозь щели между досок в стенах в виде золотых лучей, внутри которых виднелись парящие в воздухе пылинки вперемежку с опилками. Воздух был пропитан запахом древесной смолы. Ганс прошел вперёд и достал с верхней полки одного из шкафов старый лук без тетивы который и вручил Нирии.
— держи, это лук матери, я возьму отцовский.
И он полез ко второму такому же шкафу с другой стороны сарая. Нирия поднесла к свету орудие. Простая конструкция, но надёжная, плечи были украшены замысловатым узором, похожим на лианы. Этот лук сделали вручную для особо человека.
— похоже эта вещь для кого-то дорога, может дашь мне что-нибудь, что не будет жалко?
Ганс наконец достал второй лук и положил его на стол рядом. Этот был немного больше, и надписей на нем никаких не было, столько инициалы: М.Е.
— ни для кого он больше не дорог, нужно пользоваться пока полностью не истлел, да и я не верю, что мы хоть кого-нибудь сегодня найдем. Теперь Ганс полез в сам шкаф, откуда достал две тетивы.
— надевать умеешь?
Нирия без слов принялась вязать тетиву на крючок. Одно время Ганс посматривал на нее, но потом убедился, что девушка знает, что делает, и со спокойной душой снова полез на шкафы, теперь уже за ловушками на мелких зверей. Пока тот лазил, Нирия принялась и за второй лук.
— ты сказал больше никому не дорога, что с твоими родителями?
Ганс отвечал все так же ровным голосом.
— не знаю, я недавно с войны вернулся, а их нет, мужики с деревни рассказывали, что, когда они в первый раз в лес бежали, родители обеспечивали их дичью, они оба были охотниками, и меня с братьями учили, а потом ушли на очередную вылазку и не вернулись, три года уже прошло, домой вернулся только я, а раньше нас было пятеро, все братья.
Он засунул силки в сумку, а два лука отдал Нирии.
— ты не думал, что твои братья находятся на пути домой? Война ведь осенью закончилась, а сейчас первый месяц лета, после зимовки идут долгой дорогой.
Они вышли с деревни и сошли с дороги, после чего, через чащу, двинулись на юг, подальше от места стоянки армий.
— никто не вернётся.
— почему ты так уверен в этом?
— потому что, я видел, как умер каждый из них.
Нирия замолчала, она тоже потеряла всю семью, однако в глубине души всё ещё надеялась, что ее сестра жива, а этот человек потерял всех, и знал об этом, поэтому она не понимала, что может ему сказать. И она молчала, но Ганс видимо уже окунулся в трагичные воспоминания, отчего-то почувствовавший в идущей рядом родственную энергетику.
— мы служили лучниками под командованием генерала Рахмана Фоксеса, шли на подмогу городу Карым-Ине, который уже месяц был в осаде, в одном из сражений вражеское ядро угодило прямо в наш строй, меня побило камнями, а младшего убило моментально, потом, когда город пал, во время отступления, ордынские конники постоянно совершали на нас маленькие набеги, наша численность постепенно уменьшалась, под их стрелами погибли ещё два моих брата, нас осталось двое, мы уже практически добрались до основных сил империи, которые строили на границе укрепления, грязные, вшивые, уставшие, но не сдающиеся, мы вновь вернулись в родную страну, потому что территория Карым-Ине уже была захвачена врагом.
Они пробирались по густому лесу, Нирия все время высматривала вокруг следы зверей, но ничего не находила. Ганс тем временем продолжал, он уже начал свой рассказ и сейчас ему нужно было выговориться.
— из двух тысяч нас осталось только двести человек, генерал оставил свою жизнь под городом, отдал приказ к отступлению, а сам предпочел умереть в бою, солдаты его уважали, а вот знать не жаловала, пережили зиму на границе, а по весне последнего моего брата зарезали разведчики федерации, когда тот был в дозоре, я до сих пор помню те пустые глаза, когда увидел его мертвое тело.
