— Полегче. Позволь мне насладиться тобой, — вкрадчиво произносит он, замедляя и продлевая наш поцелуй так, будто хочет испить меня до дна как дорогое вино.
Ткань его рубашки на мне такая тонкая, особенно в сравнении с твердой грудью Сента.
Я слышу звуки кондиционера и шум города. Чувствую мягкость постели под собой, пока его рот блуждает по моей шее. От ощущения веса тела Малкольма у меня вырывается стон. Наши ребра соприкасаются. Я ощущаю тепло его рта на коже. Кончики пальцев впиваются в его затылок. Его твердая грудная клетка напротив моей груди. Запах его шеи. Наше сердцебиение. Я задыхаюсь и напряжена, как натянутая струна, пока Сент ласкает мои ключицы пальцами.
Мы тихо лежим, глядя друг на друга, а потом он притягивает меня для еще одного поцелуя.
Малкольм наклоняет голову, даря мне еще один сводящий с ума, долгий, почти ленивый поцелуй.
— Ты собираешься сдержать свое обещание, Рейчел? — Еще один поцелуй.
— М-м-м-м, — лениво целуя его в ответ. — Да, Грех.
— Хорошая девочка, — еще один поцелуй, затем он отодвигается и встает с постели.
— Куда ты? — сажусь я в недоумении, откидывая с лица волосы.
— Мне нужно идти. У меня остались важные дела, — он направляется к двери.
— То есть, ты не останешься на ночь?
Он останавливается, затем оборачивается, приподнимая темную бровь. Потом другую.
А затем я вижу огонек в его глазах.
Малкольм возвращается ко мне.
Наклонившись, он застегивает пуговицу, которую прежде расстегнул, его привлекательное лицо становится серьезным.
Сент обхватывает мою грудь через свою же рубашку, пока приоткрывает рот и наклоняет голову, чтобы в последний раз ощутить мой вкус. Он мягко всасывает мою нижнюю губу, потом проделывает то же самое с верхней, а затем углубляется в мой рот, словно трахая его, а после оставляет один невесомый поцелуй в уголке моего рта. Малкольм прикасается в моему телу, словно это его собственность, и это беспокойный звоночек. Боже, я зависима.
А потом он шепчет:
— Не здесь, малышка.
— Почему?
— Твоя подруга здесь. А я собираюсь заставить тебя быть очень громкой. — Он одаривает меня многозначительным взглядом.
— Еще увидимся? — он вздыхает, отодвигается и вновь идет к двери.
Он правда собрался уйти.
Я смотрю на него, ухватившегося за дверную ручку.
— Я планировал сходить на игру «Чикаго Кабс» в следующие выходные. Была мысль взять тебя собой.
— «Чикаго Кабс»? — я едва не спрыгиваю с кровати. — Да!
Его глаза сияют, а порочные губы изгибаются в намеке на улыбку.
Я краснею, когда задумываюсь, не делает ли он это, потому что знает, что я к нему испытываю.
— Предвкушаю игру, никогда раньше не видела их вживую.
Все тот же дерзкий блеск в глазах.
— Конечно.
Убеждена, он знает, что я настолько предвкушаю эту игру, потому что иду туда с ним.
Я хочу сказать, что люблю его, но прежде, чем набираюсь смелости, он уходит. И я падаю обратно на кровать, размышляя о нас.
На следующее утро я вкратце пересказываю Джине о ссоре и словах Сента, которые едва не заставили меня растаять. А затем спрашиваю, думает ли она, что он любит меня.
Она одаривает меня да-ты-что-угораешь-что-ли взглядом.
Я отвечаю ей и-в-планах-не-было взглядом.
— Издеваешься, да?
— Никогда, когда дело касается Сента.
Она кладет ложку обратно на тарелку.
— Я не знаю, Рейч. Но я знаю, что он делает тебя уязвимой, и ты возводишь стены.
— Ничего подобного.
— Ты не хочешь увязнуть в ожиданиях. И все еще боишься.
— Ладно, может быть, немного боюсь.
— Чего?
Мои плечи приподнимаются.
— Всего, — я печально усмехаюсь. — Я всего боюсь.
— Что он не ответит взаимностью?
Киваю.
— Из-за того, что он весь такой популярный и с кучей поклонниц? Того, что они всегда готовы встретить его с распростертыми объятиями и раздвинутыми ногами, когда он устанет от тебя?
— Джина! — нахмуриваюсь я. — Он не такой.
Но... Я и правда боюсь его поклонниц. Боюсь любить... Его.
— Но они все такие, Тахо и Кэллан тоже, — она на секунду замолкает. — Крошка, я бы тоже боялась. Но... Посмотри на его поступки, Рейчел. Они значат куда больше, чем все сладкие словечки. Ну, те, что Пол говорил мне... Даже не хочу вспоминать. Он не имел в виду всего этого, все его действия говорили об обратном. Господи, я бы убила его за то, что он оказался таким лживым предателем, если бы не была так... опустошена.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Она мрачно смотрит на меня.
— Все, что сделал Сент для тебя, Рейчел. Предложил работу. Не дал хода статье Виктории, но не твоей. То, что он делал для «Конец насилию». Тот факт, что он пришел вчера сюда, чтобы все обсудить. Я знаю, что ты болтливая девочка, но он скорее человек дела. Он делает все это, чтобы быть ближе к тебе. Может тебе тоже пора раскрыть карты.
Я развожу руки в беспомощном жесте.
— Я говорила ему, что люблю. По телефону. Однажды.
Что-то вновь пронзает мою грудь, когда я начинаю гадать, как он воспринял мои слова.
— Перед тем, как случилось все это дерьмо. Может он хочет, чтобы ты вновь сделала этот шаг. В статье ты писала, что прыгнула бы, если бы думала, что он поймает тебя. Так что ты думаешь, он поймает?
Тепло заполняет меня, когда я представляю, что прыгаю, уверенная, что Сент поймает, и мои губы изгибаются в легкой улыбке.
— С каких пор ты стала такой проницательной? — я комкаю бумажную салфетку и кидаю в нее через стол.
Джина швыряет ее обратно.
— С тех пор, как... Черт, да не знаю. — Она пожимает плечами и бросает на меня тоскливый взгляд. — Может я вновь хочу верить мужчинам.
Она смеется и вновь пожимает плечами, будто ее признание ничего не значит. Но это огромный шаг с ее стороны.
Прошло так много времени после Пола, и Джина была непреклонна в том, что не позволит себе пройти через что-то подобное вновь.
— Первая влюбленность... — я замолкаю, подхватывая коробку Lucky Charms и миску с хлопьями. — Это не было легкой прогулкой ни для кого из нас, — говорю я ей.
Она хватает розовую зефирку из моей миски прежде, чем я наливаю туда молока.
— Скорее, это было похоже на американские горки. — Она кладет кусочек в рот. — Ну, так сказал Тахо... мы с ним сейчас типа друзья. Как тебе такой расклад, — она усмехается. — Так вот... «легкие прогулки — это так скучно».
ГЛАВА 20
Игра «Чикаго Кабс»
Наступил день матча «Чикаго Кабс», и я мечусь в комплекте из черных трусиков и черного бра. Мой живот словно огромный комок нервов. Я будто смотрю тот самый момент в ужастике, когда какая-то глупая девчонка собирается открыть шкаф, в котором скрывается какой-нибудь серийный убийца-психопат, и я ничего не могу с этим поделать. Я ведь и есть эта девчонка. Именно я собираюсь открыть дверь. Разница лишь в том, что по ту сторону ждет Малкольм, и я даже не знаю, что пугает меня сильнее.
Грех, по ту сторону двери. Моя зависимость. Моя любовь.
Мой аромат — духи с запахом ванили, волосы выпрямлены, все еще слегка теплые, шелковистые, достающие ниже лопаток. Я в предвкушении будто подросток. Проверяю телефон, и на экране все еще светится его последнее сообщение.
«Я в пути».
Три глупых слова, и я чувствую, что не могу дышать. Но я не собираюсь визжать как маленькая девочка. Я не видела его всю неделю; куча работы, лишь несколько сообщений. Выбирая, что надеть, я раздумываю о том, что ждет нас. Что скоро я окажусь в его машине, кожа, ограниченное пространство... Затем начинаю гадать, зайдет ли он ко мне после или нет, и понимаю, что думаю, — нет, надеюсь, — что придет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Потому останавливаюсь, удостоверяясь, что кровать застелена, а комната в идеальном порядке.
Наконец, я надеваю изумрудно-зеленую шелковую блузку и белые шорты, в которых моя попка выглядит великолепно. Обуваю балетки, наношу еще немного парфюма на шею, новый слой туши на ресницы, слегка подрумяниваю щеки и обновляю вишневую помаду на губах. Бросаю взгляд в зеркало, чтобы убедиться, что выгляжу хорошо, когда раздается стук в дверь.
