Я опускаю взгляд, поскольку на меня снова наваливается тяжесть сожаления.
— Я боялась поверить, что это правда. Что ты устанешь от меня и захочешь чего-то нового... группового секса с четырьмя сразу... что на Земле не будет силы, которая сможет обратить на меня твой взгляд.
Он тихо смеется.
— Я не собираюсь отводить взгляд. — Выражение его лица смягчается, когда он смотрит на меня сквозь ресницы. — Я подсел на тебя. Мои друзья знают, что я настроен серьезно.
— Как и мои, — шепчу я и смотрю на него. — Сент, я не ненавижу твоих друзей. Мне нравятся твои друзья. Я просто не хочу, чтобы твои друзья дурили голову моим подругам.
— Если ты имеешь в виду Тахо и Джину...
— Именно их я и имею в виду, — говорю я, когда начинаю слезать с него, размахивая руками в воздухе, но он ловит их и прижимает к своим коленям.
— Это не наше дело.
— Тахо — игрок. Путешествует по всему миру с шампанским и голыми стюардессами. Он привык получать желаемое.
— Неужели?
— Да. Он привык, что его одновременно ублажает несколько женщин, доставляя всевозможные виды сексуального удовольствия, включая совместный минет. Как Джина может конкурировать?
— Как она может? Против нескольких сразу? — мурлычет он, но выглядит довольным.
— Видишь? Это невозможно. И она... хорошая девочка. У нее нет и шанса выстоять против парней вроде него.
— А у парней вроде нас нет ни единого шанса с умной, хорошей девушкой, которая хочет большего, чем быстрый… перепихон… — Он дьявольски вскидывает брови.
— У тебя есть все шансы. Ты сбиваешь меня с ног всего одним поцелуем в уголок рта.
Он наклоняется ко мне и проводит губами по моему рту. Каждый уголок моего тела откликается на этот самый совершенный поцелуй. Зажмурившись от нахлынувших эмоций, я выдыхаю:
— Я надеру ему задницу, если он обидит Джину.
Когда я открываю глаза, взгляд Сента устремлен на меня.
— Я сам надеру ему задницу, Рейчел, — уверенно отвечает он.
ГЛАВА 21
Празднование
Мы сидим на террасе Грешника и празднуем победу, разговариваем, напитки льются рекой. Джина, Уинн и я отдыхаем на свежем воздухе у чистейшего голубого бассейна, а Сент с парнями обсуждают игру у бара. Вскоре Тахо начинает жаловаться на своего тупого управляющего хедж-фондом и на то, что его капитал уменьшился почти в два раза.
— Ну правда, — кричит Джина со своего места, — приглашаю тебя поработать как-нибудь в моем шикарном универмаге. Махнемся! Даже при половине твоего богатства я смогу целый день бродить там и делать покупки. — Затем язвительно добавляет: — Ты все равно никуда не годишься. Ощущение, что ты до сих пор в детском саду.
— Я окончил Принстон, — возражает он.
— Тогда у тебя не возникнет проблем с поиском работы, если твои нефтяные скважины иссякнут.
— К тому времени, как это случится, ты уже будешь дряхлой старухой, — уверяет Тахо.
— Боже, мужчины, — хмурится Джина, когда снова поворачивается к нам. — Мы королевы, когда им нужно присунуть. Но как только их организм насытиться сексом, мы превращаемся в ничто. — Она качает головой. — Женщинам нужна причина, чтобы заниматься сексом, мужчинам — место.
— Между ног, — бормочет Уинн.
Я разражаюсь смехом, но Джина продолжала хмуриться и говорит нам двоим:
— Клянусь, сиськи — это, наверное, единственное, с чем может справиться такой парень, как Тахо. Да и то их две, а это для него слишком большое число.
— Эм, а почему бы тебе не проверить? — Уинн дерзко подталкивает ее локтем.
Я замечаю, что Малкольм наблюдает за мной, пока его друзья продолжают говорить с ним, и яростное жжение вновь начинает разрастаться в моей груди. Сент — это импульс. Движение. Он человек, который всегда стремиться вперед, желая большего. Куда он нас приведет? Где он видит нас?
— Ах ты, чертов хитрый пес! — Тахо кричит в сторону Сента. — Перестань пялиться на свой сочный маленький бифштекс, как будто не слюнявил ее весь день!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— За моих воспитанных друзей, умеющих держаться в приличном обществе. — Сент поднимает свой бокал, салютируя мне. Уголки его губ приподнимаются, и улыбка касается глаз.
Тахо бросает на меня взгляд, в котором смешиваются восхищение и раздражение.
— Отвечаю, ты для него как самый любимый яд, женщина.
— А мы отвечаем, — Джина указывает на Уинн, — что он ее любимый крэк!
Пока наши друзья смеются, мне становится жарко под взглядом Малкольма. Он смотрит не улыбаясь и не смеясь, просто обжигая меня своими зелеными глазами на точеном лице.
Каллен прочищает горло, когда замечает наше молчаливое общение.
— И как, Сент, нравится тебе твой новый поводок?
Тахо хихикает.
— Заткнись на хуй, — рычит Малкольм.
От такого тона, вероятно, писаются элитные бизнесмены в зале заседаний. Но, будучи друзьями с детства, Тахо и Каллен просто смеются сильнее.
— Что тут смешного? — спрашивает Джина, как будто не расслышала.
Тахо подходит и отвечает ей с легким южным акцентом; его глубокий голос звучит лениво и, должна признать, это чертовски сексуально.
— Мы скорбим о потере нашего дорогого брата из-за самой могущественной силы на этой земле.
— И что это за сила такая? — с любопытством интересуется Джина, кокетливо наклоняясь к нему.
Тахо что-то шепчет ей на ухо.
Я слышу резкий звук удара кожи о кожу, понимая, что Джина игриво шлепнула Тахо по руке.
Парни ржут, все, кроме Малкольма, который не смеется, но его идеальные губы формируют совершенную ухмылку.
— Простите, дамы, — извиняется Тахо. — Но вы сами спросили.
— Мы и так знаем, что мужчины думают только о сексе, — хмыкает Джина. Ее фирменный реализм, то, что другие называют сарказмом, отяжелеет ее слова.
— Почему ты так говоришь? — спрашивает Тахо, посерьезнев.
— Мужчины любят не так, как женщины. Для них все по-другому.
— Ну, я возражаю, — не соглашается Тахо. — Я люблю свою мать, — гордо заканчивает он.
Джина хихикает.
— Это другое. Мы тоже любим наших мам. Кстати, мама Рейчел очень хочет познакомиться с Сентом.
Потом Каллен говорит что-то насчет завтрашней прогулки на яхте, и Джина с Уинн начинают спорить о купальниках и прогнозе погоды. Сент медленно пробирается через террасу и усаживается рядом со мной. Приобнимет мою спину и смотрит на меня сверху вниз.
— Твоя мать хочет познакомиться со мной? — уточняет он.
Я жую внутреннюю сторону щеки.
— Все хотят с тобой познакомиться, — уклончиво отвечаю я. И когда он просто продолжает на меня смотреть, я признаю: — Она спрашивала.
— Тогда я встречусь с ней, — шепчет он.
— Серьезная штука, — присвистывает Тахо, присаживаясь рядом. — Только не тащи ее к своему отцу, Сент. Если только ты не хочешь, чтобы она тебя бросила.
Я перевожу взгляд на Малкольма, но он спокоен, как обычно, хотя я вся напряглась при упоминании Ноэля Сента.
— А почему? — спрашивает Джина.
— Его отец — настоящий мерзавец! — объявляет Тахо.
— Он терпеть не мог даже когда мы просто заходили к нему домой, — сердито ворчит Каллен.
Я слабо улыбаюсь Малкольму, и хотя он отвечает мне улыбкой, Сент быстро переводит Тахо на тему его портфолио, закончив разговор. Вот так просто.
Он дет команду, и все следуют его указаниям.
Я знаю, что отец Сента — осел. Почти все, кто с ним встречался, называют его ослом. Прямолинейный, грубый, самонадеянный. Я читала в интернете бесчисленное количество раз, как он пытается сделать вид, что он намного могущественнее и величественнее сына. Сент ясно дал понять, что не хочет, чтобы я даже находилась на одной улице с этим ублюдком. А тут еще и мысль о том, что Ноэль Сент теперь появится в «Эдж» — месте, которое я так люблю и ради которого пожертвовала многим — приятных эмоций не доставляет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Через пять минут Отис поднимается в пентхаус. Сент с минуту общается с ним у лифта, потом возвращается к ребятам.
