— Заблудилась я… — пролепетала Дина в счастливом смущении: теперь ей уже не придется ночевать одной в логу, в жутком одиночестве ждать рассвета и того часа, когда студенты найдут ее. Тихон, конечно, знает дорогу.
— Заблудилась? — недоверчиво повторил Тихон. — Где же здесь блудить?
— Не знаю, но никак не могла найти ребят.
Тихон с недоверием глянул на Дину: разыгрывает его или на самом деле заблудилась?
— Рядом покос, вон за мыском.
Размашистым шагом Тихон направился вниз по логу, обогнул плоский мысок, поросший кипреем, вышел в другой лог. Дина, едва поспевавшая за ним, увидела на косогоре знакомые стожки, заметила грабли и вилы, составленные возле одного из них. Но студентов не было.
— Уехали, — объявил Тихон бесстрастно. — Вот на кошенине свежий след «Зила».
— Уехали… — подавленно повторила Дина. — А как же мы?
— Видать, не очень-то они беспокоились об этом. Пусть, дескать, топают пешком, — презрительно усмехнулся Тихон. — О товариществе, о выручке только болтать мастера, особенно Максим… А до дела дошло — припустили от грозы, как зайцы.
— Да, гроза идет… — с беспокойством поглядела Дина на чернильную тучу, внутри которой все чаще раздавались тяжелые раскаты.
— Девчонку одну в логу бросить — свинство! — Черные глаза Тихона полыхнули гневом. — В морду за это дать мало… — Он потряс огромным кулачищем. И в этот самый миг туча разразилась громом. В левом краю ее сверкнула и стремительно полетела вниз ветвистая молния. От огненного ствола отскакивали в стороны длинные и короткие ответвления, будто сорвалось с горного обрыва пылающее дерево и полетело в пропасть. Вот оно вонзилось вершиной в землю, рассыпалось с ужасным треском. И сразу же с другого, правого края тучи, словно наперегонки, рванулась вторая молния, прямая, как стрела. Молния, почудилось Дине, ударила буквально рядом, и она инстинктивно прикрыла глаза, схватила Тихона за рукав. Парень глянул на нее все еще со злостью. Но сразу же лицо его отмякло, и он выкрикнул уже без всякого ожесточения, но с азартом:
— Ладно! И беда не беда, коли есть голова!.. А крыша над головой появится сама собой. На, держи… — Он сунул Дине щуку, бегом кинулся к стогу, схватил вилы, поддел на них одну из копен, перенес ее, сбросил возле другой. Потом притащил еще одну. Три копны стали буквой «п». На эти копны Тихон сложил деревянные вилы и грабли, а сверху прикрыл все сооружение четвертой копной сена. Получился стожок-шалаш.
— Укрытие надежное. Ручаюсь, дождь теперь не промочит, — вытирая рукавом вспотевшее лицо, сказал Тихон. — Прошу занимать квартиру!
Дина заглянула во входное отверстие. Внутри стожка было темно и невероятно тесно. Но рассуждать не приходилось: туча уже сыпала первыми крупными каплями дождя. Да и Тихон поторапливал;
— Ну, ну, побыстрей!
На четвереньках Дина забралась в стожок, будто в нору. Не успела она мало-мальски опомниться, расположиться поудобнее, как в нору стал втискиваться Тихон. Весь стожок заходил ходуном под напором могучих плеч. Казалось, расползутся сейчас грабли, и стожок осядет, придушит их обоих. Но не только этого испугалась Дина. Она похолодела от страшной близости парня.
Когда Тихон складывал шалаш, Дина думала лишь об одном: как бы поскорее спастись от дождя. Она совсем не предполагала, что убежище выйдет таким тесным, и почему-то даже в голову не пришло, что Тихон тоже заберется сюда. И одной-то повернуться негде. Конечно, предполагала она, парень соорудит себе другое укрытие.
А он — вот он, распихивая сено, лезет напролом. Точно вспышка молнии, в голове Дины мелькнула мысль — она попала в ловушку! И как же… как она, дура, сразу не сообразила, что такой нахал, грубиян может позволить любую пакость. Ведь он уверен в безнаказанности. Бушует гроза, шумит дождь, и на десяток километров кругом, наверное, ни души. Изойди криком — никто не услышит.
Тихон продолжал лезть вперед. Нет, она не будет ждать, когда он облапит, сомнет ее. Она предупредит нападение, первая вцепится в него, лишь только он протянет к ней руки! Пальцы Дины уже готовы были впиться острыми ногтями в лицо Тихона. Но в этот момент при вспышке молнии девушка увидела, что парень повернулся к ней спиной. Дина даже всхлипнула от радости. И в то же время ее начал бить мелкий противный озноб. Нервное напряжение ослабло, но не исчезло совсем.
Тихон оказался лучше, чем она думала. А все-таки полной веры в него не было. Долго еще Дина настороженно прислушивалась к каждому движению парня. Захрустит, зашуршит у него под боком сено, пошевелит он локтем — сразу ее кидает в трепет, чудится, будто Тихон затаился, как зверь перед прыжком. Выждет удобный момент, застанет врасплох — и не надейся на пощаду.
Время шло. Тихон лежал смирно. Кажется, он уже спал. Дина постепенно успокаивалась. Наверное, незаметно забылась, уснула бы и она, если бы в голову не взбрела новая тревожная мысль.
Никогда раньше не доводилось встречать Дине грозу в открытом поле, спасаться от дождя под копной. И когда страх перед Тихоном миновал, в душу забралось другое беспокойное чувство. С опаской смотрела Дина себе в ноги, на небольшое входное отверстие. Над отверстием клочьями нависало сено. Порывы ветра то приподнимали, то опускали их, как полог. Когда же ветер налетал сильнее, тогда вздрагивала вся копна. Потолок опускался вроде еще ниже.
Дине нечем стало дышать. Сон убежал окончательно. Удивляло, даже злило, что Тихон спит, беззаботно похрапывая. Но настоящий ужас Дина испытала, когда поняла, что под копной можно не только задохнуться, а и сгореть заживо.
Гром все раскатывался, но громыхало пока не близко. Как молнии полосовали небо — в копне было не видать. Только яркие отсветы мелькали в темном отверстии возле ног. Дина уже считала — гроза проходит. И вдруг раз за разом необычайно сильно полыхнули невидимые разноцветные молнии: сначала белая, потом красная и, наконец, черная. Никогда в жизни не видела Дина черных молний. Сроду не слыхала, что они могут быть такими. Но не успела удивиться — трахнуло так, что не только копна, а земля кругом задрожала.
— Ой! — вскрикнула Дина. — Рядом ударило!
— Не рядом, а за полкилометра — в Черный бугор шарахнуло. В вершине лога место такое есть — будто по заказу молнии в него бьют. Как идет гроза, так и знай, Черный бугор не минует, — сонным голосом сказал Тихон.
— Черный бугор?.. Оттого, наверное, и молнии здесь черные?
— Черных молний не бывает.
— Но я же сама сейчас видела: сначала белая, слепящая, потом красная, а за ней черная, совсем черная сверкнула!
— Ну, это показалось так. Когда молнии сверкают без перерыву — в глазах появляется чернота. Бывает, минут по пять ничего потом не видишь. Думаешь, вовсе ослеп, — наставительно произнес Тихон.
Страх перед грозой совсем вытеснил боязнь, которую еще недавно испытывала Дина перед парнем. Если раньше она нетерпеливо ждала, чтобы он поскорее уснул и непробудно проспал до утра, то теперь, наоборот, хотела, чтобы Тихон не оставлял ее одну со страшными мыслями о грозе, не заставил одну слушать сумасшедшие удары грома, смотреть на небывалые черные молнии.
Однако Тихон, громко зевнув, посоветовал:
— Не паникуй зря, спи! — И, видно, показывая пример, вскоре снова захрапел.
Гроза мало-помалу утихла, ушла так далеко, что гром доносился совсем глухо, а отсветы молний стали едва приметными. Можно было бы спать. Только сон не шел. Дина не боялась уже ни Тихона, ни уходящей грозы, но почему-то настораживала даже тишина ночи. Тишина эта была необычной. Она будто охватила весь мир, ничто не могло ее поколебать. И в то же время она не была совсем немой: то слышался тонкий писк полевок, то со свистом рассекала воздух стая уток, то издалека доносился вскрик — свистящий, с верещанием — так кричит заяц, угодив в зубы лисе. Но звуки эти не могли нарушить тишины, как не может поколебать большое озеро камешек, свалившийся с берега: булькнет, круги разбегутся по поверхности воды, а озеро все равно спокойно.
И оттого, что тишина была непоколебима, оттого, что все звуки, возникавшие в ночи, были незнакомы, непонятны, Диной овладела жуть. Так в детстве после бабушкиных сказок в каждом углу мерещились Бабы-Яги и Змеи-Горынычи.
Не зря сказано: у страха глаза велики. Пока все эти непонятные звуки доносились издалека, Дина, хотя и не могла успокоиться, все же владела собой. Сдержалась и тогда, когда вблизи раздался тонкий писк, — сообразила, что полевые мыши учинили драку. Но вслед за писком раздалось страшное фырканье, тяжелый топот, от которого загудела земля. Будто мыши вдруг, как в сказке, превратились в слонов. Дина не выдержала, закричала не помня себя, схватила Тихона за плечо.
— Чего орешь? — со сна всполошился Тихон.
— Кто-то запищал, а потом затопал по-страшному! — Дина задыхалась от волнения.
