Ракушкин устал.
Он поднялся на третий этаж. Подошел к двери своей квартиры и только тут почувствовал незнакомый запах.
Прижавшись к стене, Антон осторожно оглядел коридор. Никого. Тишина.
И только острый запах сигар висел в воздухе.
«Ну и что? – сказал себе Ракушкин. – Ну, сигары… Ну и что? Кто-то прошел по коридору, курил…»
Однако это не успокаивало.
«Я ни разу не видел, чтобы кто-то из моих соседей курил сигару».
«Это ничего не доказывает. Могли прийти гости. Уходя, кто-то закурил…»
Но и это рассуждение не принесло успокоения.
Стараясь не шуметь, Антон подобрался к двери. Аккуратно толкнул ее.
Заперта. Уже хорошо.
Он достал ключи и, не спуская глаз с дальнего неосвещенного конца коридора, где располагался мусоропровод, щелкнул замком.
Теперь надо было действовать быстро.
Антон резко распахнул дверь, стараясь, чтобы она как можно сильнее ударила в стенку – на тот случай, если там кто-то задумал спрятаться. И пока створка не вернулась на место, нырнул внутрь, сразу пригибаясь и уходя в узкий закуток между ванной и кухней. Там в особом потайном ящичке лежал неучтенный «кольт».
В квартире было тихо. Темно. И только настойчиво капал на кухне кран.
Через неплотно закрывшуюся дверь проникала внутрь узкая полоска света. Антон осторожно перебрался поближе к выходу. Заглянул в спальню. Затем щелкнул выключателем.
Никого.
Он проверил кухню, туалет, ванную. Пусто.
Ракушкин опустил пистолет и закрыл входную дверь.
– Черт знает что…
Он втянул носом воздух. Запах сигар никуда не пропал.
– Действительно, черт знает что…
Для верности Антон проверил даже стенные шкафы.
Пусто.
И только закончив осмотр, Антон заметил лежавший на письменном столе конверт. Обыкновенный почтовый конверт. Из плотной белой бумаги. Без каких-либо надписей, штемпелей и марок.
Ракушкин сморщился, как от зубной боли.
– Ненавижу сюрпризы…
Внутри лежала свернутая вчетверо бумага. Спасибо, что не черная метка.
Антон развернул письмо.
«Пожалуйста, завтра, в десять утра, на площади перед президентским дворцом, около дома номер двадцать три».
Ракушкин повертел листик в руках, посмотрел на просвет. Наконец понюхал и скривился.
Пахло, увы, не духами, а все теми же сигарами.
– С женской линией тут плохо… – пробормотал Антон. Запер дверь, спрятал пистолет и завалился на скрипучую кровать.
45
В этот день, 363 года назад, крестьянин Костромского уезда, хмуро посмотрев на надменного ляха, кивнул головой: «Дорогу покажу…» Позже про Ивана Сусанина напишут много небылиц, сказок, оперу и нагородят кучу вранья. Неизменным останется только подвиг.
В этот день, 345 лет назад, валлийцы с хорватами вырезали к чертовой матери большую часть Магдебурга, это событие вписано кровавыми буквами в историю Тридцатилетней войны.
В этот день, 203 года назад, в полицейский участок Москвы ворвался перепуганный человек, весь в поту, чтобы дрожащими руками передать конверт с донесением о том, что 113 рабочих текстильной мануфактуры умерли от бубонной чумы.
184 года назад Национальная ассамблея во Франции одобрила применение гильотины.
59 лет назад Владимир Ильич Ленин начал писать «Письма издалека», где призовет перейти к новой фазе революции.
А всего 13 лет назад Ли Харви Освальд заказал свой карабин. Впоследствии он будет говорить, что намерение убить Кеннеди имелось у него уже тогда.
В этот день и в этот год Патрицию Херст, наследницу магната Херста, признали виновной в вооруженном ограблении, которое она совершила вместе с ребятами из Симбионистской армии освобождения. Судебный процесс был долгим. Патриция все валила на маоистов, которых после нескольких успешных спецназовских зачисток осталось совсем мало. Однако те, кто уцелел, поведали-таки обвинению о том, как сама мисс Херст придумывала план ее же собственного «похищения». Дело пахло дурно, и деньги папочки не помогли.
Двадцатого марта 1976 года произошло множество событий. Три из них остались незамеченными.
Во-первых, Антон Ракушкин пришел в назначенное место.
Во-вторых, скучающий представитель одной из партий в парламенте Аргентины смотрел на часы и мусолил в руках конверт с уже готовым текстом обращения: «К здоровым силам нации и лично к генералу Хорхе Виделе». На конверте значилось: «Вскрыть и представить на рассмотрение ровно в 10.15». Кворум, точно так же скучая, рассматривал узоры лепнины на потолке.
В-третьих, видный парламентарий, член проправительственной партии «Единство» Домингос Идальго вышел из автомобиля, оставленного перед президентским дворцом, намереваясь пройти на аудиенцию к госпоже президенту.
Через тринадцать дней после этого Португалия примет новую Конституцию и возьмет курс на социалистический путь развития, правда ненадолго. Через четырнадцать дней принц Сианук покинет пост руководителя Камбоджи, а его место займет представитель «красных кхмеров». А через двадцать шесть дней Индия и Пакистан восстановят дипломатические отношения.
Очень вероятно, что события в Португалии, Камбодже и Индии никак не связаны с тем, что готовилось на площади Колон. Однако кто знает, не опоздай Антон Ракушкин к месту событий, не задержись сеньор Идальго в пробке, как бы сложилась вся последующая история человечества. Ведь даже самые крупные события и происшествия, потрясения и чудеса начинаются с малого.
Как бы то ни было, а Ракушкин оказался на месте вовремя, конверт с текстом заявления мусолился в руках депутата, а ни о чем не подозревавший Домингос Идальго шагал по брусчатке. Впрочем, у него не было другого выбора.
Антон чувствовал себя откровенно не в своей тарелке. Его преследовало чувство, что вот именно сейчас ему между лопаток целится какой-то молодчик с сигарой в зубах.
– Далась мне эта чертова сигара! – в сердцах сплюнул Ракушкин.
Он вытащил из кармана сигареты, закурил. Дым «Мальборо» показался сладким и мерзким.
«И действительно дерьмо…» – Ракушкин бросил недокуренную сигарету.
На площади, несмотря на относительно ранний час, было людно. Какие-то люди с фотоаппаратами, то ли туристы, то ли репортеры. Они прохаживались туда-сюда, иногда щелкая голубей, деревья и президентский дворец вдалеке. Стояло несколько машин с антеннами, кажется телевизионщики. Экскурсовод экспрессивно размахивала руками перед группой японцев, которые, как завороженные удавом кролики, смотрели на ее обширный, загорелый и выпирающий из блузки бюст.
Подъехала машина. Шофер выскочил. С легким щелчком открылась дверь.
Репортеры оживились. Кто-то сделал пару снимков, они явно знали приехавшего.
Тот приветливо улыбнулся, белозубая улыбка блеснула на солнце, и легким шагом направился в сторону президентского дворца. Шофер и, видимо, по совместительству телохранитель замешкался около машины. А потом, как бы даже не торопясь, двинулся следом.
Антон еще успел подивиться такому равнодушному отношению к профессиональным обязанностям, как его внимание привлек юноша, бодро шагавший навстречу человеку из машины.
В руках у парня был здоровенный бумажный сверток. На голове – натянутая на глаза кепка. Он шел точно наперерез человеку, который направлялся к президентскому дворцу. Ракушкину бросилась в глаза нерешительность водителя, тот замедлил шаг, неумело сделал вид, что споткнулся, оглянулся посмотреть на якобы мешавший камень на дороге.
– Чертовщина… – пробормотал Антон. Он подобрался, отделился от стены, которую подпирал до сих пор.
Случившееся далее не было для Ракушкина неожиданностью. Единственное, чего он не ожидал, так это того, что репортеры, казалось, тоже были готовы. Один из щелкоперов начал съемку на несколько секунд раньше…
Парень со свертком рывком вытащил из-за пазухи пистолет.
И сделал еще два шага, прежде чем начать стрелять.
Человек из машины, Домингос Идальго, ничего не видел – до первого выстрела.
БАМС! Пуля ударилась о фонарный столб и с визгом ушла в небо. Идальго вздрогнул. Повернул голову на звук. Защелкали фотоаппараты, вспышки. Японские туристы спрятались за своего массивного экскурсовода, которая, подобно курице, спасающей цыплят, прикрыла их своими руками, как крыльями.
На лице Идальго отразился ужас.
БАМС! Пуля выбила фонтанчик крови из его груди. Этот фонтанчик разойдется многотысячным тиражом во всех газетах Буэнос-Айреса и Аргентины.
Шофер вытаскивает пистолет, бежит на помощь своему клиенту, который находится на линии огня, между телохранителем и убийцей.
БАМС! Вторая пуля пришлась в живот.
БАМС! Идальго упал. И убийца увидел телохранителя с оружием. Чуть сместил прицел. БАМС!
Немного позже врачи скажут, что ранение не смертельно, однако в ту минуту шоферу показалось, что его душа уже отлетела… Шофер-телохранитель падает лицом на брусчатку и не шевелится. Видимо, это и спасает ему жизнь.
