в сторону.
– Да поставь ты их, – приказываю на ходу. – И цветы в воду! Леху найди! Узнай, куда мои делись. Быстро!
Голос предательски срывается.
Влада, девочка, как ты могла так поступить со мной!
Устремляюсь наверх.
– Где же ты, вероломная? – шепчу, врываясь в пустую спальню.
Затем рывком открываю дверь в детскую, где еще вчера нянька играла с моим сыном.
И сбившись с шага, превращаюсь в статую. На огромном темно-синем ковре, присланном моей матери из Самарканда, спят обнявшись Влада и малыш.
Мой сын и моя жена.
Охреневаю от эмоций, разрывающих душу. Смотрю как баран на самых дорогих людей и только одно слово могу вымолвить.
Мои!
Больше ничего на ум не приходит. Голова идет кругом. Ни одной мысли там не наблюдается. Это сумасшествие какое-то! Влада спит, свернувшись калачиком. Обнимает сына, держа его в кольце рук. И нет картины совершенней.
Повинуясь инстинкту, оглядываюсь назад. Натыкаюсь на Гришу, дышащего куда-то в район моих лопаток.
Вот же пингвин проворный, твою мать!
– Кажется, я дал тебе поручения, – рычу, закрывая дверь перед носом помощника. И последнее, что вижу, это обалдело-обиженный взгляд.
«Здоровый мужик, а повадки как у малолетки», – успеваю подумать, стягивая мокасины.
Пристально осматриваю босые ноги. Вроде чистые… И по старой привычке обтерев одну ступню о другую, ступаю на мягкий, чуть щекочущий ворс.
Опустившись на колени, застываю как вкопанный.
Влада, Владочка!
Ладонь так и тянется к русым волосам, разметавшимся по синей глади ковра. Одергиваю себя, боясь побеспокоить.
И тут же на автомате решительно сдвигаю в сторону разбросанные рядом пирамидки и кубики.
«Я должен быть с ними рядом», – заявляю самому себе, укладываясь рядом. Осторожно опускаю руку рядом со светлой головкой любимой. Ощущаю, как маленькая ножка, отталкивая, упирается мне под ребра.
«Вот же поросенок!» – думаю усмехаясь. Прикрываю глаза. Я немножко полежу, пока Влада спит. Поохраняю сон. Ее и нашего сына.
Вдыхаю такой знакомый до боли запах. Немножко сандаловых нот и цитрусовых. И сам никак понять не могу, почему доверился посторонним людям, а родному человеку даже на дал шанса на объяснения.
И девок нагнал в бассейн! Додумался же сам! Тут уж точно некого винить. Хотел побольнее ударить.
Ударил, твою мать!
Пятка сына упирается в бок посильнее. А дальше следует сильный толчок ногой. Приоткрыв глаза, осторожно приподнимаюсь на локте. Боюсь побеспокоить Владу. Но любопытство перевешивает.
Губы сами по себе растягиваются в улыбке. А взгляд упирается в синие глазища сына. Как у меня. Один в один.
Малыш смотрит возмущенно и уже норовит заплакать, как я в порыве чувств подхватываю его. И перевернувшись на спину, укладываю себе на грудь.
– Привет, Санечек, – шепчу улыбаясь.
Маленькие губки выдают порцию лепета и фонтан слюней.
– Привет, мой хороший, – повторяю тихонечко. И тут же чувствую близость Влады.
«Ты сама прикатилась, девочка моя», – безотчетно подкладывая руку ей под голову.
– Давай поспим, – заговорщицки предлагаю сыну. Осторожно глажу маленькую спинку, легонько касаюсь пяточек.
«Спать? Да ты что?» – словно говорит мне Санька, приподнимаясь на локтях. Что-то весело лепечет. И извернувшись скатывается с моего бока как с горки.
– Эй, погоди! – охаю, стараясь сделать два совершенно противоположных действия. Подхватить сына и умудриться не разбудить Владу. И если последнее мне удается, то за ребенком приходится вставать.
– Давай играть? – предлагаю маленькому тирану. Оглядываю велюровые диваны и кресла в поисках подушки и пледа.
«Кажется, где-то здесь имеется потайной ящик», – думаю, приподнимаю сиденье. Точно! В небольшом тайничке лежат плед и подушка. Не задумываясь, накрываю Владу цветастой флисовой тряпкой и с сомнением смотрю на подушку. Точно разбужу, пытаясь переложить.
– Давай пирамидку собирать, – улыбаюсь сыну. Усевшись рядом, вытаскиваю изо рта маленькую ножку, которую Санька не без успеха обсасывает.
– Так некрасиво, – слегка укоряю сына. И достав из кармана белоснежный носовой платок, вытираю мокрые пальчики.
Один за другим надеваю на пластмассовый штырек кольца. От большего к меньшему. Малыш радостно взвизгивает. Косится на спящую мать.
Что-то лепечет на своем, на детском.
– На вот, одень верхушку, – протягиваю сыну круглый красный шарик. Малыш протягивает ручонку и крепко зажав его в пухлой ручонке, порывисто опускает на виднеющийся край пластмассового стержня. Да еще придавливает покрепче. И заливисто смеется.
А меня до краев распирает от гордости.
– Какой же ты молодец! – подхватываю сына на руки. Подкидываю вверх и тут же ловлю. – Мой сын! – выдыхаю, прижимая ребенка к себе.
– И как давно до тебя это дошло? – раздается сзади недовольный голос.
Осекаюсь, будто меня поймали на месте преступления. И повернувшись натыкаюсь на испепеляющий взгляд.
Хоть прикуривай, называется!
Лихорадочно соображаю, как бы все перевести в шутку. И совершенно некстати опускаю глаза чуть ниже. И как дурак таращусь на высокую упругую грудь, обтянутую тонкой майкой.
Не могу отлипнуть, хоть ты тресни!
– Зачем ты вернулся? – цедит Влада, подходя ближе и лишая обзора. Гордо вскидывает голову. Сжимает губы в тонкую складку.
Но маленькая тонкая жилка бегущая по горлу, бьется едва заметно. Нервничает девочка. Сильно нервничает.
– Иди ко мне, – обхватив за талию, притягиваю к себе. Целую эту жилку, шею. Спускаюсь губами к ключице.
Но девчонка стоит как статуя. Ждет, когда мне надоест. А маленький бандит что-то кричит грозно и бьет меня кулачком по плечу.
– Я вернулся за тобой и ребенком, – выдыхаю хрипло. – Нам нужно решить, как жить дальше.
– Мне ничего от тебя не надо, – хватая губами воздух растерянно выдает Влада. – Уезжай. Слышишь!
– Все будет хорошо, – уверяю, прижимая ее к себе.
– Кажется, стучат, – забрав сына, делает шаг в сторону Влада.
Кто там еще приперся? Убил бы!
– Шеф, вы здесь? – запыхавшись интересуется Гриша.
– Войди! – цежу, сунув руки в карманы джинсов. Тут главное, себя контролировать. А то могу и с лестницы спустить.
– Что случилось? – рыкаю, заметив бледное лицо и трясущиеся губы помощника.
– У нас ЧП, шеф! – выдыхает Гриша испуганно.
– Оставайтесь здесь. Я скоро вернусь, – роняю, шагнув к Владе. Нижняя губа дрожит, а глаза распахиваются от ужаса.
– Что? – шепчет она изумленно.
– Не бойся, – провожу пальцем по пухлой щечке. Наскоро целую в лоб.
И быстрым шагом выхожу вслед за помощником.
– Уволю на фиг, если просто так сдернул, – выдаю негодующе.
– Там Леху нашего убили, – мямлит мой личный пингвин. – Миха нашел за флигелем.
– Как убили? – выдыхаю порывисто. И вернувшись обратно к Владе, прошу требовательно. – Запрись. Откроешь только мне.
36. Не спеши, Слава!
Ростислав
Как быстро меняется все. Еще с минуту назад для меня самым важным было прощение Влады. А теперь на первый план выходит ее безопасность. Защитить. Спрятать. Уберечь
