Часто вид Natrum muriaticum производит впечатление чего-то тяжелого. Врач во время приема может «физически» ощутить тяжесть проблем пациента, которые накладывают отпечаток на его черты лица и манеру держаться. Это и глубокие морщины, идущие от крыльев носа к углам рта, и, в особенности, опущенный или виноватый взгляд, и привычка сидеть со скрещенными, плотно прижатыми к груди руками. Иногда ноги (голени) сильно устают, и Natrum muriaticum вместо того, чтобы идти, уныло тащится, часто подворачивая ноги в голеностопах (Calcarea carbonica). Или же тонкая «цыплячья» шея с трудом поддерживает голову, которую пациент часто кладет на руки, когда сидит.
Подавленность горем и заботами находит выражение и в его психическом состоянии. Разве можно добиться искренности, задавая вечные риторические вопросы типа: «Отчего человек так сильно подвержен страданиям, несправедливости, одиночеству? Почему он попадает в совершенно безвыходные ситуации?» Детей, нуждающихся в Natrum muriaticum, с самого раннего возраста волнует вопрос о смысле жизни — они могут даже интересоваться у взрослых, нашли ли те своё счастье, могут считать, что рок, конечно, преследует их в дальнейшем.
Неудивительно, что такие пациенты склонны не просто к классической депрессии, «меланхолической грусти, нежеланию прилагать усилия» (Беннингхаузен), но к хроническому стремлению к смерти — иногда более, иногда менее выраженному. Эта «усталость от жизни» (Геринг) или «желание окончания жизни» (Уитмонт) отличается от внезапных приступов отвращения к существованию или острых суицидов вследствие определенных неудач, имеющих место у других типов. У истоков такой склонности могут лежать постоянные душевные травмы, лишь поверхностно излеченные, но не разрешенные до конца. Однако иногда мотивы могут отсутствовать («меланхолия по неизвестным обстоятельствам», Ганеман). Причина опять же заключается во мрачном взгляде на вещи: «по-настоящему глубокая склонность к унынию, нарушающая все проявления жизни» (Уитмонт), идущая из прошлого или из детства.
Вся моя юность и зрелые годы были постоянной битвой, иногда более, иногда менее успешной против желания умереть», — такой неожиданный ответ можно получить от выглядящего вполне благополучно Natrum muriaticum. Пациент может сказать: «Жизнь — это борьба. Я усиленно работаю над собой, выполняя то, что необходимо, и стараюсь развивать оптимизм, однако создаётся такое впечатление, что прогресс отсутствует, — чаще всего я пребываю в удручённом состоянии, без какой-либо объяснимой причины чувствую себя усталым и хочу, чтобы всё поскорее закончилось, хочу просто признать себя побеждённым и умереть». При усиливании суицидальных мыслей пациент Natrum muriaticum может нуждаться в Natrum sulphuricum.
С другой стороны, Natrum muriaticum глубоко ощущает, что эти сложности являются его судьбой, которую необходимо вытерпеть («он устал от груза, который несёт без надежды на избавление, однако знает, что должен идти», Уитмонт). Natrum muriaticum стоически переживает трудности: «Наверное, я это чем-то заслужил» или «Вот я и получил хороший урок», — виновато признаётся он. Лекарство может оказать такой эффект, что пациент научится обращать внимание на положительные стороны жизни. То, что представлялось заботами, жертвами, обязанностями, принимает оттенок юмора — «внутреннее удовлетворение, наполненность надеждой, как результат эффективности средства» (Ганеман).
НАДЕЖДА И СМЕХ
Каждый конституциональный тип проходит через испытания и крушение надежд, но Natrum muriaticum, склонный к самому глубокому «отчаянию, безрадостному видению будущего» (Геринг), как ни курьёзно, отличается сильными, упорными, часто совершенно нереальными мечтами, в которых он может жить так, как если бы они были реальностью. К примеру, городской ребенок проводит множество часов в мечтах о пони. Он знает, что в условиях городской квартиры это невозможно, однако день и ночь думает о лошадке, теряя меж тем другие, более доступные удовольствия. По-видимому, Natrum muriaticum получает больше удовлетворения от самого желания, чем от его реального исполнения. Один юноша с рекуррентными лихорадочными волдырями каждый год надеялся, что его изберут старшим в классе. Однако в следующий раз он отклонил свою кандидатуру, так как потерял к этому интерес и переключился на мечту о победе на президентских выборах.
Объяснением такого желания несбыточного и отсутствия попыток достижения цели может служить то, что Natrum muriaticum, пережив крушение надежд, чувствует, что сбывшаяся мечта всегда далека от идеала. Как мы уже видели, он влюбляется в недоступную особу и часто держится на платоническом уровне, чтобы не испытать разочарования, следующего за несостоявшимся ответным чувством. Более того, человек этого типа настолько чувствителен к пренебрежению или унижению, так боится показаться смешным или назойливым, что, как и Calcarea carbonica, не делает ничего для обращения на себя внимания или выказывания своего положительного отношения. Вместо этого он полностью погружается в радужные мечты о взаимной любви Героини романов XIX века, тихо и стойко на протяжении нескольких сот страниц ждущие своей «судьбы», обычно являются Natrum muriaticum. Этот тип часто выплескивает свои эмоции в романтических новеллах, в которых находит избранника, что позволяет частично и без опаски разочарования культивировать свою искусственную идеальную любовь.
С другой стороны, ориентированный на социальные проблемы Natrum muriaticum подвержен различным идеалистическим воззрениям — утопиям, мечтам о «золотом веке», в котором разрешатся наконец все мировые проблемы. Он всё время надеется на волшебное изменение сознания людей, которое должно привести человечество к счастью. И, помимо всего, верит во внутреннюю способность человека к неограниченному совершенствованию, надеется, что государственное устройство переменится, когда люди осознают свои истинные нужды. Конечно, разочарование от того, что окружающие не разделяют его взглядов, бывает ужасно.
В отличие от скептика-Lachesis, считающего общественные институты продажными по своей природе, независимо от входящих в них лиц, или от Lycopodium, полагающего, что сознание людей не изменится, покуда не улучшатся законы общества, от Sulphur с его верой в то, что человечество можно сделать более совершенным с помощью единого глобального связующего мировоззрения (конечно исповедуемого самим Sulphur), Natrum muriaticum считает что общество создано людьми и поэтому оно ничуть не хуже и не лучше чем его создатели. Отсюда следует, что мировые проблемы могут быть разрешены лишь в том случае, если к управлению будут допущены порядочные честные, высокосознательные личности.
Когда Natrum muriaticum разговаривает о своём идеале надеждах, плане глаза его загораются, морщины исчезают, вся внешность светится. В такие моменты по силе речей он может напоминать Lachesis, по появившейся энергии и таланту руководителя — Arsenicum album, по жизнерадостности и способности налаживать тесную связь с аудиторией — Phosphorus, по мессианскому духу — Sulphur.
В целом, Natrum muriaticum ориентирован на будущее. Тогда как прошлое наполнено болезненными воспоминаниями, настоящее тяжело, лишь будущее обещает счастье и удовлетворение. Поэтому пациент может говорить о настоящем с позиции лучшего будущего («если через десять лет мы оглянемся на сегодняшний день, то будем только удивляться, как могли выносить всё, что нас окружает сейчас») Но как только энтузиазм спадает, искорка огня гаснет и Natrum muriaticum вновь погружается в интровертированные размышления. По этому свойству его и можно отличить от других типов.
Ещё одним классическим средством, сдерживающим меланхолию, является смех. Сердца самых непреодолимо мрачных или интровертированных Natrum muriaticum можно тронуть не проявлением любви, сочувствия или понимания, а смехом — «он вовсе не жизнерадостен, но легко откликается на смех» (Ганеман). Это не значит, что человек этого типа обладает большим чувством юмора, чем другие типы. Фактически, так как по натуре он серьезный человек, его восприятие смешного не настолько развито, как у остроумного Phosphorus или общительного Sulphur, и его неустойчивое «эго» может так же, как у Calcarea carbonica, оказаться опустошенным от действия насмешки («обижается на шутку», Ганеман). Даже имея такой же острый язык, как у Lachesis или Arsenicum album, он может опасаться пускать его в ход из боязни ранить других. Однако, не проявляя юмора, он хорошо ценит тех, кто на это способен, и смеётся много и с готовностью («поразительное стремление смеяться», Ганеман). Как бы глубоко ни было его уныние или непроницаема его уединенность, он не может не рассмеяться на удачную шутку. Только одно это его обезоруживает, поскольку смех, порождающий самозабвение и отключающий от всех проблем, способен разблокировать его чувства и вследствие этого связать его уединенное «эго» с внешним миром.
У Natrum muriaticum различные виды смеха: и неуправляемое хихиканье школьниц со скрытой ноткой истерии, которое легко переходит в слезы (Ignatia), и громкий смех (Belladonna), и его взрывной грубый хохот (Sulphur), и его неумеренный смех (Nux vomica), при котором человек «смеётся слишком много для данного случая» (Кент). Ганеман описывает женщину, которая «смеётся так сильно над вещами, которые ни в коей мере не смешны, что… слезы выступают у неё на глазах, и она выглядит после этого так, как будто она плакала».
