— Просто отпусти, — прошу я, зная, что бессмысленно.
Качает головой, с улыбкой меня рассматривая. Моя ладонь пульсирует болью, а крови вытекло даже больше, чем у него, вот же невезучесть.
— Я всегда хотел, как лучше, — продолжает он. — Пригрел тебя. Да ты у меня только жрать по человечески начала. Тряпки нормальные таскать. В самолёт первый раз села. Что я не так сделал, скажи?
Присел на корточки. Я собрала все последние силы и пнула его по колену, вынудив упасть назад. Сбежать не смогла бы, не сейчас. Просто…терять нечего.
— Дура, — рычит он. — Всё испортила! Ребёнка моего угробила, подкинула чужим людям, лицемерка! Святошу изображала!
Наваливается на меня всем телом. Отталкиваю. Моё сопротивление бесполезно, он сомнет его, всегда сминал. Он делал со мной это во время беременности. Нельзя было, не разрешали врачи… Сейчас я была сильнее, но толку?
Расстегивает мою куртку, коленом раздвигает мои ноги. Слышу, как гремит, расстегиваясь, его ремень. Продолжаю сопротивляться, остановиться не могу. А потом…понимаю словно. Раскидываю руки широко, словно весь мир обнять хочу. Закрываю глаза. Улыбаюсь.
Муж такого не ожидал и замер надо мной с расстегнутыми брюками.
— Эй, — сказал растерянно, смешно даже стало. — Ты чего?
— Ничего, — ответила спокойно. — Давай, давай. Я не буду сопротивляться. Делай все, что хочешь.
Чувствую его дыхание близко-близко. Глаза не открываю, как бы не храбрилась, все равно, страшно.
— А потом? — спросил мой муж, он всегда был понятливым.
— А потом я умру. Мне теперь все равно. Это раньше меня дочка держала, теперь ничего. Я не дам тебе власти надо мной, ты не сможешь меня заставить жить.
Он не поверит в мою любовь к Дашке. Он свое то дитя угробить хотел. Любовь к чужому в его мировоззрение никак не укладывается. А он не хочет, чтобы я умерла так легко, так быстро. Так я лишу его удовольствия меня ломать.
— Такой ты мне больше нравишься, — протянул он, и к моему удивлению с меня поднялся. — Была бы раньше такой, глядишь и родила бы нормального ребёнка. Вставай давай.
За волосы дёрнул так, что поневоле слезы из глаз брызнули, потащил вон из комнаты.
Глава 41. Демид
Тогда я его отстранил от дела. Его методы казались слишком мягкими, слишком медленными, хотя он все же невероятное сделал — помог отыскать в стогу сена иголку. Даже не её, а след её. А это было непросто, одна женщина с младенцем растворились просто бесследно, о них не помнил никто, кроме нас. Дальше за дело взялся я со своими людьми. Мы перли напролом, и так же ребёнка отняли…
Глаза закрыл, досчитал до трех. В комнате кажется душно, нечем дышать, несмотря на то, что окно открыто в него дует холодом.
— Сложно найти того, кто не пропадал, — задумчиво сказал Ярослав. — Понимаете?
Тряхнул головой, прогоняя отупление вызванное усталостью.
— Ольга взяла и появилась в городке, сыгравшем в вашей жизни такую весомую роль. Значит, она откуда-то взялась. И следовательно, там пропала. Но никто не подавал заявления на пропажу беременной женщины. На маргиналку она точно не похожа. Значит, у неё не были близких. Но она же бежала от кого-то? Да, мы все были уверены, что от вас. Но что её туда ночью привело?
— Муж, — вспомнил я. — Она что-то говорила про мужа.
Ярослав погрузился с головой в свои мысли. Я в коридор вышел, сел на мягкий пуыик у двери, ноги вытянул. Ярослав же, на ходу вытягивая из пачки сигарету, за мной следом.
— К счастью, беременные женщины пропадают крайне редко. Я изучил все пропажи, что состоялись в то время. Ни одна из них не Ольга. Её муж, видимо, не подал заявления в полицию. Чудеса.
Вышел из квартиры, я с ним вместе. Идём к машине, молчим. Мне интересно, что он там увидел, на Ольгиной кухне, то же, что и я? Или у детективов и зрение иначе работает?
— Думаете сама уехала? — её выдержал я.
— Увезли, — уверенно ответил он. — Прибрали, за собой, конечно, но не особо старательно. Наверное тот, кто её забрал, уверен, что никому кроме него она не нужна.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Она нужна Даше, подумал я. Маленькой девчонке, которая уже успела разочароваться в этой жизни. И мне нужна. Но только потому, что моя дочь к ней привязана. Не потому, что мне с ней рядом так ясно думается и дышится легко, и жить вдруг хочется. Совсем не поэтому.
— И что нам делать?
— Я пока не знаю, что происходит. Надеюсь, скоро буду знать. А пока мы не представляем, чего ждать, Демид, на вашем месте я бы получше спрятал дочь.
— Она дома, — пожал плечами я. — Это крепость. Там много охраны. Там её мать.
— Как знаете.
Ярослав не из этого города, поэтому на время поисков я выделил ему автомобиль и водителя, чтобы не тратил время ни на что, кроме Ольги и её чёртовых тайн. Он пошёл к этой машине, я к своей, когда он вдруг меня окликнул.
— Демид…вы ничего не хотите мне сказать?
— Например? — удивился я.
Смотрит на меня пытливо из под кустистых бровей, ждёт.
— Например вы знаете что-то. Или просто слышали и не придал значения. Что угодно. Любая мелочь может указать путь.
— Нет, — уверенно ответил я.
Я не видел Ольгу уже сутки. Когда-то я так её ненавидел, так сильно, как сам от себя не ожидал. Не верил, что могу испытывать такое сильное, обжигающее и всепоглощающее чувство. А теперь…волнуюсь. И думается, лучше бы и правда, забила на меня, уехала. Да, плохо. И Дашка совсем поникла… Но так Ольга была бы жива и здорова.
И сам не верил. Эта девушка не уступит. Не сдастся. Она стойкий оловянный солдатик, она сильнее всех, кого я знал, она сильнее меня.
И дома тишина гнетущая. Такая, как тогда, когда умирала Анютка. Когда все боялись излишне громко ступить, чтобы эту тишину не нарушить, когда дышали вполсилы, когда улыбка стала редких гостем. На первом этаже в гостиной кудлатый щенок с остервенением грызёт угол ковра. И сразу становится понятно — его маленькая хозяйка занята. Настолько, что в этой чёрной дыре её детского горя не осталось места для маленького щенка.
— Нужно её развеять, — сказала Настя шёпотом. — Может с ней в цирк сходить? Или ещё куда-нибудь, я посмотрю, что есть интересного.
— Настя, — одернул я. — Занимайся своими делами. Детектив не рекомендовал пока подвергать Дашу ни малейшему риску, поэтому прогулки строго в парке вокруг дома.
Настя помешивала чай, ложка методично и немного тоскливо постукивала о фарфор кружки. Мои слова услышала, замерла, ложка издала последнее "динь".
— Что это значит? Эта женщина снова нам угрожает? О, Демид…дай мне увезти отсюда нашу крошку, куда угодно.
— Не страдай ерундой, — посоветовал я. — Дома безопасно, а ты бы лучше делами занялась, тело брата скоро выдадут уже.
Настя вскочила со стула, обошла меня, обняла со спины тонким прохладным руками, прижалась на мгновение.
— Ты прав, — и чуть потерлась о моё плечо. — Как всегда прав, Дем. Давай я её с собой заберу? Там красота такая сейчас. Санки. Лес…
— И труп дяди, — напомнил я. — Не чуди Настя, пусть дома сидит.
— Ты не позволяешь мне быть её матерью! — вскричала моя жена. — Ты отнимаешь у меня мою дочку!
Я не испытал привычного чувства вины. То, что я испытывал было очень похоже на обычное раздражение.
Глава 42. Ольга
— Я соскучился, — доверительно сообщил мне муж. — Сильно. Ты посиди пока, подожди.
И сам же меня на стул усадил, довольно таки аккуратно. Потом посмотрел внимательно, головой покачал укоризненно, и немного подумав обвязал мои ноги стальным тросом и друг к другу, и к ножкам стула. Я не сопротивлялась, сил на это не было, просто сидела и ждала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Зачем? — только спросила я, когда закончил.
— Пинаешься больно, — улыбнулся он. — А ещё бегаешь быстро. И далеко, как выяснилось.
Я кивнула, принимая ответ. Руки свободны, и то хорошо. Все равно иллюзий по поводу того, что сейчас убежать получится, я не питала. Муж же, напевая популярную песенку, которая слышалась из каждого утюга, занялся приготовлением еды. Долго разжигал плиту — она работала от газового баллона.
