Этический кодекс — это свод базовых ценностей. Это наш ориентир, мы должны стремиться соблюдать его. С ним мы должны сверять свои цели и поступки. Альтруизм не способен дать нам ничего подобного. Он не указывает, какими нравственными ценностями следует руководствоваться. Он указывает только, от чего мы должны отказаться. Альтруисты не говорят, как, например, стать счастливым, получить знания, разбогатеть или выжить, не имея средств к существованию. Призывая нас расстаться со своими деньгами, альтруисты забывают о том, что и бедность может быть благом. Например, нищета считается благом во многих аскетических учениях. Но даже если вы решите стать аскетом, отказаться от плотских наслаждений и оставить мир ради духовной жизни, раздав свое имущество бедным, не ждите, что альтруисты оценят ваш подвиг. Им нужно, чтобы вы дорожили своим богатством, чтобы вы жаждали его, мечтали о том, как распорядитесь деньгами, предвкушали все удовольствия от обладания ими, — и чтобы вы вдруг отказались от всего этого и расстались со своим состоянием ради «нуждающихся». При этом вы должны испытывать неимоверные страдания. Чем труднее вам расстаться с богатством, тем выше ваш подвиг в глазах альтруистов.
Альтруизм — это установка на отказ от ценностей. Это паразитирование на уже сформулированных вами ценностях Альтруисты рассуждают примерно так: «Что бы вы ни считали благом, вы должны от этого отказаться». Отказаться от денег, от политических убеждений, пожертвовать своим органом. Мы даже должны отказаться от своей личности. Мы должны отдать другим самое ценное, что у нас есть. Иными словами, наивысшей ценностью, согласно кодексу альтруизма, является… отказ от ценностей.
Иммануил Кант, воспевавший самопожертвование, ставил этот вопрос весьма жестко. Сам выбор в пользу жизни, считал он, должен быть обусловлен не любовью к жизни, не нашим решением, а безусловным и безрадостным чувством долга. Поскольку большинство людей ценят жизнь, подобная максима [т.е. поддержание в себе жизненных сил] не имеет никакой моральной ценности. Но в то же время, «если превратности судьбы и неизбывная тоска совершенно отняли вкус к жизни, если несчастный, будучи сильным духом, более из негодования на свою судьбу, чем из малодушия или подавленности, желает смерти и все же сохраняет себе жизнь не по склонности [т.е. по причине желания жить] или из страха, а из чувства долга, — тогда его максима имеет моральное достоинство»5[14].
Иными словами, если вы поступаете исключительно из чувства долга, принимая то, что не является для вас ценностью, если вы продолжаете жизнь потому, что от нее вам нет никакой пользы, и она давно превратилась в непрерывную агонию, — только тогда вы являетесь добродетельным человеком.
Подобная трактовка этических принципов используется для оправдания самых неприглядных поступков, совершаемых завистниками и людьми злобными, готовыми не просто бороться с любыми благами (например, с высокими доходами), но и свести к нулю само это благо, а заодно и его обладателя. Благо всегда более ценно, чем то, что благом не является. Поборники равенства против подобной несправедливости.
Вы, например, наверняка считаете красоту благом. Но вот эгалитаристам не нравится, что кто-то восхищается ей. Они хотели бы уравнять в правах красоту и уродство. Им не нравится «засилье» хорошеньких девушек на экранах телевизоров, кукол с роскошными волосами и шикарных моделей автомобилей в магазинах. Их возмущают конкурсы красоты. Они проклинают лукизм (lookism).
Как вы относитесь к дару красноречия? А вот эгалитаристы требуют, чтобы в конкурсах ораторов, на которых люди демонстрируют владение навыками риторики, участвовали глухонемые, пользующиеся языком жестов. Зачем? Затем, чтобы принизить такое благо, как умение красиво выражать свои мысли6. Также эгалитаристы выступают против аблеизма (ableism) — так они называют «притеснение людей с иными физическими возможностями теми, кто обладает временной физической полноценностью»7. И вообще поборники равенства считают, что, восхищаясь любыми талантами, мы обижаем людей бездарных. В каком обществе вы хотели бы жить — в том, где правит разум, развивается наука и царит свобода, или в том, где процветают суеверия и рабство? Эгалитаристы возражают против любых оценок при преподавании истории. В одном штате принят закон, в соответствии с которым студентам следует прививать убеждение, что «не следует считать одну культуру более прогрессивной или более отсталой, чем другая»8.
Разрушители и завистники подбираются и к таким самоочевидным ценностям, как здоровье. Например, некоторые люди страдают аутизмом — заболеванием, связанным с нарушением функций мозга. Первые симптомы проявляются уже в раннем детстве. Маленькие аутисты с трудом произносят слова, плохо понимают чужую речь и испытывают трудности в общении. Им нелегко переключаться с одного предмета на другой, у них бывают истерические припадки. Они почти неспособны к обучению. Для родителей, которые изо всех сил стараются развить умственные способности ребенка, это настоящая мука.
Но участники движения за нейроразнообразие уверены, что таких детей лечить не надо. Как пишут в New York Times, они «считают аутизм следствием особого устройства головного мозга, имеющего свои плюсы и минусы и не требующего медицинского вмешательства»9. Понятия «лучше» и «хуже» эгалитаристы подменяют словом «разные». В Википедии читаем, что члены многих организаций, защищающих «права» аутистов, «считают аутизм не заболеванием, а образом жизни. Вместо того чтобы вести речь о способах лечения, активисты этих движений предлагают принимать аутистов такими, какие он есть. <…> Это движение выступает против лечения аутизма, утверждая, что это не патология, а особая форма сознания». Один из лидеров движения договорился до того, что назвал аутизм не болезнью, а особым складом личности. «Трудно представить наш мир без аутистов, — говорит этот человек. — Похоже, кое-кто хочет искоренить аутизм, уничтожить целую культуру [!]»10. А тех, кто хочет вылечить несчастных больных, называют аблеистами, которые смеют утверждать, что лучше освободиться от мучительного недуга, чем быть им раздавленным.
У глухих свои «защитники». Они критикуют родителей, мечтающих, чтобы их глухим детям сделали кохлеарную имплантацию — операцию, помогающую победить глухоту. «Я считаю, что слышащий родитель не имеет права лишать глухого ребенка его своеобразия, “культурной принадлежности”, и принуждать его к тому, чтобы он тоже стал слышащим», — пишет редактор журнала для глухих Silent News11. А в журнале Atlantic выходит статья под названием «Культура глухих»: «Глухота — не болезнь. Напротив, сегодня многие глухие считают себя представителями особой субкультуры. <…> Они не считают, что нуждаются в лечении. Лечить глухих от глухоты — все равно что лечить гаитян от “гаитянства” или испанцев от “испанства”»12.
Естественно, врачи приходят в ужас от подобных заявлений. Например, заведующий лабораторией при Университете штата Луизиана, занимающейся изучением нарушений слуха, не скрывает своего возмущения: «Никто и никогда не убедит меня в том, что нарушения слуха — это нормально, и что нормально оставаться глухим, тем более что мы, врачи, пытаемся с этим бороться. Лечение глухоты — дело всей моей жизни. А страдающих душевной глухотой я считаю своими личными врагами. Их заявления продиктованы жестокостью по отношению к людям, лишенным слуха»13.
В этой битве на стороне врачей сражаются разум и гуманизм. У врагов лечения один союзник — альтруизм. Совершенно естественное желание родителей вылечить глухого ребенка альтруисты считают проявлением эгоизма, а желание глухих сбиваться в стаи — «коллективной потребностью», которую необходимо удовлетворить. В журнале Deaf Life читаем: «Имплантация полностью излечивает глухоту. Детям не позволяют оставаться самими собой, т.е. глухими»14. И правильно, что не позволяют. Способность слышать и глухота — вещи неравноценные. Проповедовать подобную эгалитаристскую чушь могут только моральные уроды.
Жизнь требует от нас умения отличать добро от зла, полезную еду от вредной, здоровье от болезни, глупость от разума, вора от честного человека. Различия могут быть и неразумными, не имеющими смысла. Примером может служить расовая дискриминация. Это зло по определению, потому что различие в данном случае связано не с личными качествами человека или его способностями. Но эгалитаристы хотят отменить все различия, невзирая на факты и здравый смысл. Любую дискриминацию они приравнивают к расовой. Причиной расизма они считают саму возможность делать различия. Эгалитаристы настаивают, что ничто не может считаться благом, даже будучи плодом свободного труда или природным даром. Они вовсе не хотят, чтобы бедные стали богатыми, некрасивые — красивыми, больные — здоровыми, нетрудоспособные — трудоспособными и т.д. Они хотят уничтожить сами понятия богатства, красоты, здоровья и трудоспособности, чтобы никто не мог извлекать из них пользу. Для этого обладатели истинных ценностей должны пожертвовать ими ради «нуждающихся».
