Пожертвуй собой ради самых недостойных, повторяют эгалитаристы. Сделай это, ведь истинная жертва в том и состоит, чтобы отдать лучшее — худшим. Пожертвуй своим честолюбием и талантами ради ленивых бездарей. Не будь эгоистом. Отдай свои деньги тем, кто вовсе не хочет быть богатым, а мечтает, чтобы ты стал бедным. Перестань заниматься своим больным ребенком и отдай его адептам «культуры аутизма». Пожертвуй тем, что спасает жизнь, ради того, что ее разрушает. Антижизнь
Я уже писал, что альтруистов интересует не польза от вашей жертвы, а сам факт самопожертвования. Я постарался доказать, что в рамках альтруистического подхода нельзя дать определение понятия «благо». Но, не вдаваясь в дефиниции, давайте посмотрим: а приносят ли жертвы хоть какую-то пользу? Тому, кто жертвует, альтруизм, несомненно, наносит ущерб. Но облегчает ли жертва жизнь тех, кому жертвуют?
Увы, нет. Им от жертвы один вред.
Альтруизм поощряет паразитизм, ведь одни живут за счет других. «Нуждающийся» получает полное моральное право на заботу о себе. Получается, что жить за счет других — нравственно, а быть независимым и полагаться только на себя — наоборот. Быть захребетником — нормально, а зарабатывать на жизнь — значит преследовать корыстные интересы.
Но чтобы жить, надо трудиться. Так уж устроен наш мир. Чтобы жить, надо что-то делать, производить. Потребить можно только то, что произведено. Поэтому кто-то обязательно должен прилагать усилия, создавая блага, жизненно необходимые каждому человеку. Обмениваясь плодами своего труда, люди вступают в экономические отношения, благодаря которым производство развивается, поддерживая наше существование. Захребетники, живущие за чужой счет, сами подрывают основу своего благосостояния.
Кодекс самопожертвования нацелен на истребление делателей. Последним вменяется в обязанность кормить бездельников: плоды их труда распределяются между теми, кто ничего не делает. Чем усерднее работают созидатели, тем больше они теряют. Но тогда какой смысл трудиться? Что будет мотивировать производителей благ, если им придется жить по принципу «от каждого — по способностям, каждому — по потребностям»? Альтруизм лишает жизненных стимулов тех, от кого зависят «нуждающиеся».
И в конечном итоге лишает жизненных сил их самих.
Мы часто сетуем на то, что программы социальной поддержки снимают с людей ответственность за собственную жизнь. И это не следствие альтруизма, а его цель. Ведь людям внушают, что заботиться о них обязаны другие. Нам нужна одежда, еда, жилье, телефоны, медицинская страховка? Все это дадут другие. Так зачем трудиться и делать жизнь лучше? Зачем искать работу, платить за образование, подыскивать доступное жилье, осваивать новые навыки или переезжать в другой город, где для вас есть высокооплачиваемая работа? В соответствии с принципами альтруизма, мы не обязаны делать все это, ведь можно ограничиться муниципальным жильем, талонами на питание и пособием по безработице. Жить можно, — правда, завися от других. А как иначе? Ведь этику альтруизма можно насадить, лишь поставив людей в зависимость от чужой жертвы.
Но жить — значит постоянно поддерживать свое существование. Жизнь — активный процесс созидания благ, процесс, который одновременно является и средством, и целью, — ведь, поддерживая свою жизнь, мы живем. Жизнь — это то, что мы делаем, чтобы она не угасла. Альтруизм требует от нас совсем другого. Он требует пассивности. Альтруисты призывают нас отказаться от созидания благ, — пусть этим занимаются другие. Пусть другие о нас заботятся! На самом деле это означает: пусть другие за нас живут.
Представьте себе человека, который живет так, как требуют альтруисты. Он перекладывает заботу о себе на других, а те, в свою очередь, безропотно выполняют свой альтруистический долг. Такой человек ничего не делает, а остальные его опекают. Они решают, чтó он должен есть, и кормят его, выбирают для него одежду, жилье, мебель, развлечения и игрушки. За него делают все. Он ничего не решает. Такой человек не живет своей жизнью — за него живут другие. Он ест, пьет, дышит, но не живет нормальной человеческой жизнью. Он словно впадает в кому, начинает вести растительное существование. Но разве добровольное согласие стать овощем (или наполовину овощем) — в его интересах? А ведь такая судьба ждет каждого, кто пошел на поводу у альтруистов. Если ты хочешь, чтобы за тебя отвечали другие, ты отрицаешь саму ценность жизни.
Любой выбор в пользу альтруизма отрицает ценность жизни. Вместо активной деятельности нам предлагают паразитизм, вместо независимости — подчинение, вместо самоуважения — самоуничижение, вместо оценки наших достижений — уравниловку, вместо справедливости — милость, вместо политических свобод — государственное регулирование. Утверждение, что быть альтруистом выгодно, — вне логики. Учение, отрицающее важность личных интересов, не может служить инструментом защиты этих интересов.
В свободном обществе небольшая часть граждан, которые волею судьбы не могут о себе позаботиться, всегда может рассчитывать на частную, добровольную помощь. Такие люди обратятся к близким или друзьям, а если те не помогут, — в благотворительные организации. В свободном обществе всегда найдутся филантропы. Альтруисту, озлобленному на людей оттого, что ему вменяют в обязанность о них заботиться, не понять, что всегда найдутся люди благородные, без его указки готовые позаботиться о голодающих сиротах и других несчастных. (Даже в США, — стране с многоукладной экономикой и развитым государственным регулированием, которое мешает создавать блага, а потом требует, чтобы производители этих благ платили налоги, — даже в этой стране есть частные благотворительные фонды, на счета которых ежегодно поступают сотни миллиардов долларов)15.
В идеальном капиталистическом обществе человек, получающий помощь, несет определенные обязательства перед теми, кто ему помогает. Во-первых, он и сам должен делать все возможное для поддержания своей жизни. Во-вторых, он не должен мешать благотворителю жить сообразно его эгоистическим принципам. В-третьих, он не должен забывать, что помощь — дело добровольное, «долг перед обществом» здесь ни при чем.
Граждане, не нуждающиеся в благотворительности, нуждаются только в одном: чтобы им дали возможность самим о себе позаботиться. Они хотят свободно трудиться в меру своих сил и способностей. Они хотят творить и получать за это достойное вознаграждение. Нам нужна динамичная экономика, работающая по принципу laissez faire, при которой уровень жизни каждого человека постоянно растет. Нам нужна экономика, свободная от вмешательства государства, — ведь тогда для каждого найдется работа, потому всё будут определять спрос и предложение. На рынке появится столько яиц, обуви и машин, сколько нужно, и продаваться они будут по рыночным ценам, и каждый сможет их купить. Людям не нужны гранты на образование, кредиты, ипотека, поддержка фермеров, законы о минимальных размерах заработной платы, санация банков, государственная система здравоохранения и т.д. Им нужно, чтобы у них не отбирали честно заработанные деньги, которые государство пускает на ветер, расходуя на «общественные нужды».
Если вы пытаетесь выжить за счет насилия, вы тем самым автоматически допускаете возможность применения насилия (вплоть до физического уничтожения) к вам. То же самое можно сказать и о тех, кто живет за счет других. Эти люди автоматически допускают, что и их могут обязать приносить жертвы. Рано или поздно «нуждающиеся» постучатся и в их дверь, и им самим придется пожертвовать собой.
Принципы альтруизма требуют, чтобы одни удовлетворяли потребности других. Это касается не только денег, но и профессиональных навыков, здоровья, устремлений и даже разума. Потребность будет считаться удовлетворенной лишь тогда, когда вам будет уже нечего отдавать. Принципы альтруизма требуют, чтобы вас обобрали до нитки.
При деспотии гражданам открыто отказывают в праве жить своей жизнью и защищать свои ценности. Это значит, что тиранов не заботит счастье народа. Если это происходит в области морали, если во главу угла ставятся чужие потребности, значит, тиранам-альтруистам тоже наплевать на счастье сограждан.
ГЛАВА 9 ВЫБОР В ПОЛЬЗУ ЖИЗНИ
Вы можете спросить: неужели выбор может быть только однозначным? Ведь жизнь состоит из полутонов. Почему нельзя выбрать золотую середину, не впадая в крайности?
Да потому что, если речь идет о принципах, компромисс смерти подобен.
Допустим, предлагается принять закон, запрещающей выпуск книг, критикующих власть. Вряд ли законодатель стал бы искать золотую середину, запрещая, например, критику внешней политики и разрешая ругать политику внутреннюю. Ясное дело, такой подход противоречил бы сути закона, поскольку оставлял бы лазейку инакомыслящим. Запрещать имело бы смысл только любую критику.
