— Не надо, Виктор. Всё хорошо...
Быстрым, почти вороватым движением Лика приблизила губы к его лицу, чтобы поцеловать его в щёку. Но промахнулась. То ли неверно рассчитала разницу в росте, которая всё равно была, хоть они и сидели, — то ли Лаи наклонился в этот момент, — но вместо щеки она ткнулась губами в замшевую прозелень бритого виска.
Отчего-то её это страшно смутило; и именно потому, что её это смутило, она никак не могла оторвать губы, ощупывая ими жаркую бархатистость и вдыхая резкий запах его лосьона. Когда она всё же оторвалась, то не сразу подняла взгляд на Лаи. Он смотрел на неё с лёгким недоумением. Как я, наверное, глупо выгляжу, подумала она. Но вслух сказалось совершенно другое.
— Какие у вас... виски нежные.
Она вдруг увидела, что Лаи улыбается.
— Поцелуйте второй.
— Что? — вначале она не расслышала.
— Соблюдите симметрию.
Он поменял своё место на скамейке — до этого он сидел к ней правым боком, — откинул локон на затылок и подставил ей левый висок. Лика растерянно склонилась и коснулась его губами. Медленно втягивая в себя свои ощущения, она разобрала, наконец, за лосьоном его собственный запах — не человеческий, скорее мускусный, чем кислый. Она почувствовала, что её бросает в жар, и от этого смутилась ещё больше. Ей не нравилось, что он бреет голову, и в то же время её необъяснимо притягивал этот матовый, зеленоватый висок. У него, должно быть, приятные, мягкие волосы, подумала Лика. Жалко, что проверить нельзя.
Лаи очень осторожно просунул руку за её спиной и обнял её.
— Мне так больше понравилось, чем в щёку.
Лика тоже улыбнулась, сконфуженно. Садовый гравий снаружи захрустел под тяжёлыми ботинками. Патрик! Она отпрянула, как ошпаренная, но не успела вскочить со скамейки и пересесть. И тут же поняла свою ошибку. Это был не Патрик. В проёме стоял незнакомый барнардец в военной форме, с кортиком на боку, и смотрел он не на неё.
— Ну вот, — упавшим голосом произнёс Лаи и перешёл на маорийский. — Рекомендую. Мой старший брат Дафия Лаи.
Лика во все глаза уставилась на незваного гостя. Если бы не имя, она бы ни за что не подумала, что это его брат. Фамильного сходства, которое поразило её на портрете Фаомы Лаи, мёртвого уже лет двести, не было ни капли, зато черты лица Дорана угадывались безошибочно. А она-то думала, что Доран пошёл в мать... Ростом Дафия был почти с Лику, лицо у него было широкое, худое, грубо очерченное, раскосые глаза под густыми бровями жирно обведены траурной сурьмой, отчего взгляд казался тяжёлым (хорошо, что Виктор не пользуется косметикой, некстати подумала Лика). На нём была тёмно-синяя форма действующей армии, бледная смуглота лица отливала серой синевой, синел свежевыбритый череп — барнардские военные почему-то не носили головных уборов, — и сами волосы, единственной длинной прядью спадавшие на правое плечо, были иссиня-чёрные. Как бы в довершение несходства, Дафия носил очень коротко выстриженную бородку, словно нарисованную тушью, что делало его вид ещё мрачнее.
Сверкая угольно-чёрными глазами, он что-то быстро говорил на своём языке, очень сердитым тоном. Младший Лаи стоял и молчал, потупившись, ковыряя носком сапога деревянный пол беседки, как будто вознамерился прокопать в нём дыру. Не оставляя своих рассерженных интонаций, Дафия неожиданно схватил его за плечи и прижал к себе — точно тем жестом, каким сам Виктор Лаи несколько дней назад прижимал к себе Дорана. Виктор повернул голову и потёрся щекой о щёку Дафии, и у обоих на глазах показались слёзы.
Лика, словно откуда-то издалека, наблюдала за этой сценой. В её мозгу вдруг отпечаталось со всей беспощадной ясностью то, что Виктор — барнардец. Она так привыкла к тому, что он не проявлял эмоций в обычной манере барнардцев, что воспринимала это как нечто само собой разумеющееся. Только сейчас она поняла, как наивно было полагать, будто естественные для неё нормы поведения естественны и для Лаи. Для него это было лишь вежливым соблюдением чужих обычаев. До неё начало доходить, что все эти причуды, весь этот его педантизм, над которым она внутренне посмеивалась, — насчёт локона чести, меча и прочего, — вовсе не почвенническое кокетство, которое может себе позволить профессор археологии в свободное от науки время.
— Па-ростите, мадам, — сказал Дафия по-маорийски. Он освободил одну руку и несколько картинно отсалютовал ей, коснувшись двумя пальцами своего локона. — Имею па-редставляться. Дафия Лаи.
— Лика, — коротко представилась она в ответ. Дафия улыбнулся во весь рот.
— Ли-ика? Хар-роший имя, не та-рудный, — он говорил низким густым голосом, который был бы приятным, если бы не фыркающий барнардский акцент. Она едва разбирала, что он говорит. — А этот да-рянной дитё я буду так...
Он щёлкнул археолога по надбровью, оставив на его белом лбу красный след.
— Полегче, Дафия, — поморщился Лаи. — Это сложный вопрос — кто из нас старше по та-миир. Я, как-никак, сын главы рода.
— Го-ловы рода, который видумывай дитям такой имя, — поддразнил его Дафия. — Фихо-тор! Язык ломать!
— Хоть бы присел, наконец, — в досаде сказал Лаи, — и объяснил, как ты сюда попал. Тебе что, позвонил Доран?
— Зачем зо-вонил, — буркнул Дафия, прислонившись к столбику беседки, — я сам зо-вонил. Был такой са-лучай.
Наверное, это его двоюродный брат, решила Лика, раз у них разные отцы. Просто Лаи не пользовался английским словом cousin — видно, у них, как в русском языке, братьями зовутся и более дальние родственники...
— И Доран тебе всё рассказал? — продолжал допытываться Лаи. Дафия страдал, подбирая слова по-маорийски, но на родной язык не переходил — должно быть, считал это невежливым в присутствии Лики. У него получалось всё хуже и хуже.
— Доран го-ворил фсю па-равду, — выдохнул он. — Доран мене не могет ви-рать. Что ему па-лохо. И... это... па-рогноз па-лохой.
Он закончил это объяснение не без усилия; от напряжения на его лице выступили росинки пота. Лаи положил руку ему на плечо.
— Ты сбежал из части?
— Пус-тили. Я оба-яснял. Фсё порядок.
— Сядь и отдышись. Ты выглядишь жутко. Можно подумать, ты позавчера умер.
— Я вол-новайся, — судорожно глотнув воздух, сказал Дафия. — Я сам, как Доран, па-лохо тут...
Он потёр рукой грудь под кителем и тяжело опустился на скамейку рядом с Ликой. Вид у него действительно был больной. Лика вспомнила о бутылке минеральной воды у себя в сумке, достала её и протянула Дафии. Солдат открутил колпачок и жадно присосался к горлышку, так, что пластик бутылки сплющило.
— Са-пасибо, — хрипло сказал он, возвращая бутылку. — Ви его наза-ваная?
Что ещё он имеет в виду, оторопела Лика. Она не нашлась, что ответить, но тут вмешался Лаи:
— Да, названая. Что с тобой такое? Плохо?
— Си-час лут-ше, — Дафия выжал болезненную улыбку. — Очень было боли-но... тут.
Он снова потрогал грудь. Лаи тревожно глянул на него.
— Давно?
— Не давно. Пока до-сюда ходил. В парк.
Лика и Лаи буквально столкнулись взглядами. Мысли барнардца прочесть было нетрудно. В конспективном виде то, о чём подумали они оба, можно было сформулировать так: "Новая серия чертовщины?.."
— Где ты прошёл? — резко спросил Лаи. Дафия перевёл дух и махнул рукой в сторону.
— Там ходил. Па-рямо, по та-рава.
Лаи посмотрел вниз, на сапоги Дафии. Лика невольно опустила взгляд следом за ним. Кромки подмёток были в раздавленной зелени.
— Значит, срезал путь? — Лаи непонятно дёрнул бровью. — Узнаю Дафию — ходить, так через газон... А теперь я попрошу тебя об одной вещи. Достань свой пеленгатор и настрой его на частоту моего телефона.
— За-чем? — удивлённо спросил Дафия. Его лицо мало-помалу приобретало более живой оттенок.
— Я хочу знать, какой именно дорогой ты прошёл через парк.
— Зачем пелена-гатор? Я буду показать, — Дафия собрался встать со скамейки, но археолог толкнул его в плечо.
— Не двигайся с места! Потом объясню. Оставайся в беседке. Пойдём мы с Ликой, а ты будешь направлять.
Он прибавил несколько слов по-таиххански. Дафия неопределённо промычал что-то в ответ и вытянул из своего армейского пояса тонкий гибкий экран, засветившийся серебристым. Довольно неудобно, подумала Лика. На Земле в десанте применялись специальные очки с переменным уровнем прозрачности. Минуты две Дафия возился с прибором, потом его губы растянула очередная улыбка.
— Са-делал. Во...
Лика заглянула на экран. Там отображался кусок беседки с углом скамьи и голое колено Дафии. Обзор камеры из пояса Виктора, догадалась она.
— Поверните объектив вверх, — посоветовала она. Лаи провёл рукой по пряжке пояса, и изображение выправилось.
— Так нормально?
— Фсё порядок, — подтвердил Дафия, которому, очевидно, нравилось это земное выражение.
— Пойдёмте.
