Я спрятала голову под подушку.
— Ножка! Ножка! — У нас начиналась истерика.
— Отомстим! — завопила Фран. — За каждую мелкую пакость этой дряни — отомстим!
— Отомстим! — подхватила я.
Мы посмотрели на Энгуса, который попятился с испуганным видом.
— Послушайте, нам надо только вправить Фрейзеру мозги, а не разрывать ее в клочья!
Я откупорила третью бутылку вина.
— Идет. Нужен план.
— Что ж, мы отправляемся на девичник, — сказала Фран.
— Никуда мы не отправляемся, — встревожилась я.
— Отлично. Хочешь оставаться дома с любовью всей своей жизни — на здоровье. А я иду на разведку. Иду с жучком.
На какой-то момент мы с Энгусом лишились дара речи.
— С чем?
— Ты слышала. Возьму с собой что-нибудь записывающее. Услышу что-нибудь пакостное — прокрутим запись Фрейзеру. Болезненно, но эффективно.
Повисла еще одна пауза.
— Это гениально! — выдохнул наконец Энгус.
— Хорошо, тогда я тоже иду, — спохватилась я. — Гм… Одной тебе не управиться.
— Спорим, управлюсь?
— Хватит вам! Хватит мне проблем с одной парочкой. Франческа, это действительно превосходная мысль.
Я бдительно следила — не сверкнет ли между ними искра вожделения. Но оба вели себя как ни в чем не бывало.
— Тебе придется надеть что-нибудь мешковатое, чтобы спрятать диктофон.
— У меня нет ничего мешковатого. Как это проделывают всякие шлюшки в телевизоре?
— Ладно, что-нибудь придумаем.
— Погоди, — сказала я. — А если нас рассадят в разные углы? На эту гулянку может прийти человек сто.
— Что ж, вам обеим придется проявить крайнее дружелюбие.
Фран усмехнулась:
— Проще простого. Особенно если учесть, что сначала она вообще не хотела нас звать.
Но на меня уже снизошло вдохновение:
— Знаю! Притворись пьяной в стельку и отключись под столом как раз у ее ног! Тогда ты услышишь все.
Фран с Энгусом изумленно посмотрели на меня.
— Может, тогда лучше ты, — предложила Фран. — Думаю, и притворяться не потребуется.
— Ха! Ха! Ха! — отчеканила я.
— Хорошо, просто старайтесь держаться поближе к Аманде и будьте начеку, когда она разговорится, — предложил Энгус. — А потом прокрутим запись Фрейзеру, и он очухается!
— А как он поймет, что это не рождественская речь королевы? — поинтересовалась я. — Аманда говорит именно так.
— Неважно. Совершенно неважно.
Всю следующую неделю я пребывала в крайнем возбуждении. У нас была миссия.
Мы с Алексом устроили очень уютный романтический ужин. Алекс посчитал наш план детской выходкой, но я придерживалась другого мнения. Кроме того, Алексу предстояло собеседование в фирме звукозаписи, а значит, дела начинали проясняться. Хотя и сейчас у Чарли он жил бесплатно, а дотации от родителей поступали регулярно, так что голодная смерть ему не грозила. Я изящно поедала свои устрицы и выглядывала из окна кафе «Руж» — не «Ритц», конечно, но для начала сойдет.
В четверг вечером, накануне девичника, мы с Фран пустились на поиски записывающего устройства. Это оказалось легче сказать, чем сделать, особенно с нашими магазинчиками.
— У вас есть маленькие микрофоны? — обратилась я к придурку с остекленевшими глазами, вечно торчавшему у двери. Он тупо уставился на полки с компакт-дисками и судорожно изобразил, будто ищет что-то, чего там быть никак не могло.
— Э-э… Не-а, нету.
— А это что? — с милой улыбкой спросила Фран, выуживая из клубка проводов микрофон.
— А, да, микрофон, ага. — Малый нервно почесался. Откуда берут таких кретинов?
— А такие же, только маленькие, у вас есть? — Фран изо всех сил старалась расшевелить его.
— А-а… они, типа, самые маленькие. — Я заметила влажные пятна у парня под мышками.
— Тогда… это что такое? — Фран достала из кучи микрофон поменьше.
Парень устремил взгляд в пространство, словно впав в кататоническое оцепенение и надеясь таким образом избежать необходимости отвечать.
— Послушайте, — сказала я, — это же просто. Нам нужен совсем крошечный микрофон, как в телевизоре. В телевизоре, знаете? Такой, чтобы можно было подключить его к диктофону и кое-что записать.
Парень снова сфокусировался на нас, выйдя из ступора.
— Я… Я там, в подсобке, посмотрю.
И исчез. Навсегда. Наконец Фран зарычала на помощника управляющего и рычала так долго, что он таки отыскал для нас маленький микрофончик.
Она опробовала его в ближайшем баре, запрятав диктофон в джинсы, а микрофон — под рубашку. Потом мы вдвоем заперлись в туалете, чтобы проверить, получилось или нет.
— Шумные у тебя груди, — заметила я. Боюсь, что слишком громко.
— Ш-ш-ш! Поехали. — Фран перемотала пленку и нажала «пуск». И — вот он, нудный треп двух старых банкиров, сидевших рядом с нами. Каждое слово непонятного разговора о тарифах на страховку было слышно предельно отчетливо.
Мы с Фран ухмылялись друг другу над потрескавшимся унитазом.
— Снова на вечеринку? — спросил кокни. — Так ты э-элкоголичкой станешь.
— Это ты про то, что меня тошнит по утрам? А я-то думала, это от вида твоей морды.
— Остроумной себя считаешь, да?
Кокни встал и принес кофе для себя и для Джейни. Гад.
Я волновалась, думая о предстоящем вечере. А если Аманда не заказала для нас места? Если она нас не пустит? Вдруг все это удовольствие стоит сотню фунтов и нам окажется не по карману? Фран и так постоянно на мели.
И вообще, о чем мы только думаем? Конечно, Аманда этого заслужила, но нельзя же до такой степени вмешиваться в чужую жизнь. Люди все равно будут поступать так, как считают нужным, и только возненавидят других за непрошеное вмешательство.
Я тяжело вздохнула, сидя над своим текстом. Приостановить бы жизнь на минутку, слезть и отдышаться, а потом начать все заново. А то несусь очертя голову. Но если перестану думать о происходящем, вдруг впаду в ступор и буду слушать, как люди кудахчут и запихивают меня в «скорую». Я попыталась делать дыхательные упражнения, но секунд через тридцать мне это осточертело. Я позвонила Фран и договорилась о том, во сколько и где встречаемся.
Глава десятая
Несмотря на холод, в Вест-Энде было очень людно. На лицах прохожих застыло такое выражение, будто у веселья возникнут серьезные проблемы, если они сейчас же его не найдут. Студенты, как раз готовившиеся к каким-то идиотским шествиям, изводили народ, болтаясь повсюду на заплетающихся ногах и таская ведра с бутылками.
Фран психовала, что было совсем на нее не похоже.
— Это же будет смешно, верно?
