— Ваше решение вернуть нам весь технический персонал адмирала Гриффита, захваченный в Грендельсбейне будет значить для нашей стороны даже больше, — тихо сказала она. — Особенно то, что вы это сделали в качестве самостоятельной односторонней уступки, даже не зная, собираемся ли мы вообще разговаривать с вами.
— Это был мастерский ход, — продолжила Елизавета так же тихо, и пожала плечами, когда Притчарт оглянулась на нее. — Я не собираюсь доже предполагать, что все это было лишь политическим расчетом, ни я ни Хонор. Но как только она вспоминает в том, что вы решили репатриироваться сорок две тысячи Мантикорцев без всяких предварительных условий, и эти сорок две тысячи обученных и опытных работников верфи, нанесли удар подобный выстрелу в подбородок всей глубоко укоренившейся неприязни к Вашей нации. Особенно учитывая то, как отчаянно мы нуждаемся в людях, после удара по Явата Кроссинг.
Притчарт немного неловко пожала плечами.
— Ну хорошо, я полагаю, что вскоре мы узнаем были ли мы слишком пессимистичными или герцогиня Харрингтон была слишком оптимистичной, — сказала она. — Особенно после того, как мы сообщим общественности о моем присутствии здесь, в Звездной Империи.
Она до сих все еще не была уверена, что было лучшей идеей. Они не могли вечно держать в тайне ее прибытие, на самом деле, она была поражена, что информация об этом все еще не просочилась, особенно учитывая число послов, с которыми были проведены консультации, но однажды Елизавета передаст договор к Парламенту, в котором эта маленькая тайна будет так же тщательно сохраняться, как и любая другая сенсация в истории человечества. При этом она также видела все преимущества для пиаркомпании в распространении информации об ее «смелой миссии». Тем не менее, она все еще была той женщиной, которая приказала возобновить военные действия почти в три года назад… и той, кто приказала Томасу Тейсману начать операцию Беатрис против этой звездной системы.
— О, я совершенно не волнуюсь об этом. — Елизавета помахал одной рукой.
Они с Притчарт обсудили проблемы президента в деталях, и императрица была убеждена, другая женщина напрасно слишком беспокоится. Да, в битве у Мантикоры было убито огромное количество людей, но их погибло намного меньше, чем от удара по Явате, и все эти потери были военными. В отличие от людей, стоящих за ударом по Явате, Республика тщательно старалась предотвратить жертвы среди гражданского населения. После пятнадцати лет войны с Народной Республикой, каждый, даже самый анти-хевенитски настроенный мантикорец был очень хорошо осведомлен о разнице между ведением боевых действий и убийством, удар по Явате только подчеркивал эту разницу. Можно сказать, что даже самые фанатичные мантикорцы считали, что восстановленная республика сражалась с воинской честью, и большинство мантикорцев знали это.
— Честно говоря, я больше озабочена Симойнсом, — Елизавета пошла дальше. — Мы должны предать гласности большую часть того, что Каша и Зилвицкий привезли из Мезы, или мы никогда не будем информировать об этом ваш Конгресс, Элоиза. Впрочем, и в Звездной Империи существует достаточно много несгибаемых хевенито-ненавистников, чтобы затруднить здесь подачу этой информации, даже с учетом того, что на нас надвигается Филарета! Но суть в том, что все это по-прежнему очень тонко для понимания тех, кто склонен сомневаться в том, что мы говорили о Мезе и Рабсиле. И, честно говоря, при самом большом желании во всей Вселенной есть только один человек который может это подтвердить — Симойнс.
Притчарт тяжело вздохнул в знак согласия. И тут она изумленно фыркнула, удивив обоих мантикорцев.
— Что такое? — моментально спросила Елизавета.
— Я только что вспомнила о разговоре с Томасом Тейсманом, мы с ним уже разговаривали на эту тему, — ответила президент, поворачивая голову к Хонор. — Я полагаю, Вы уже встречались с адмиралом Форейкер, Ваша Светлость?
— Да, встречалась, — согласилась Хонор. — Ну и что?
— Дело в том, что я оказалась более хорошей пророчицей, чем ожидала. Сразу после неожиданно удачного возвращения Каша и Зилвицкого вместе в Симойнсом, мы обсуждали сведения, которые он представлял, и Том становился все более восторженным… пока я не спросила его, насколько ценным является этот источник информации, он подумал и заявил, что он похож на Шеннон Форейкер, когда она вне пределов своей специальности.
— О, да. — Хонор посмотрела на нее, а потом покачала головой. — Я действительно не подумала об этом сравнении, но оно подходит, не так ли?
— На самом деле, даже слишком хорошо подходит.
Притчарт кисло улыбнулась, но горькая правда состояла в том, что Герландер Симойнс действительно был мужской версией Шеннон Форейкер… и даже в большей степени чем она. Как и Форейкер, он был настолько погружен в его четко сфокусированный мир исследователя, что он почти полностью не обращая внимания на «общую картину». Впрочем, люди, ответственные за безопасность Согласования Мезы, очевидно, прилагали все усилия, чтобы поддерживать его узость взглядов. Кроме того, как и у Форейкер, его аполитичная незаинтересованность в системе, в которой он жил была разрушена. Пробуждение самой Форейкер в свое время привело к уничтожению двадцати четырех супердредноутов государственной безопасности в звездной системе под названием Ловат. Хотя было маловероятным чтобы Симойнс собирался открыто сотворить Согласованию что-нибудь такое же драматичное, но долгосрочные последствия его побега, скорее всего, окажутся намного хуже для них, в конечном счете. Но вся проблема была в том, что это «в конечном счете» не может дать серьезной краткосрочной пользы, когда речь идет о получении ратифицированного проекта договора.
Никто и никогда не собирался возвращать Симойнса обратно в замкнутое состояние, но его ожесточенная решимость сделать все, что он мог, чтобы разбить Согласование, не меняло того факта, что он не знал практически ничего конкретного о главной стратегии Согласования, о его военных ресурсах, или как в открытые структуры власти и системы установления Мезы встраиваются скрытые структуры Согласования. Ни один из этих вопросов не имел к нему никакого отношения до смерти Франчески Симойнс, и после смерти дочери он тоже не собирался делать какие-нибудь заметки для будущего отступничества.
Президент еще раз подумала о трагедии смерти Джека МакБрайда. Большая часть того, что они «знали» о Согласовании вытекала из информации, которую он передал, чтобы убедить Виктора Каша и Антона Зилвицкого помочь ему и Симойнсу дезертировать. Федеральное агентство расследований Кевина Ашера собрало достаточно вещественных доказательств, которые явно подтверждали, по крайней мере, некоторые из утверждений МакБрайда, и Притчарт была благодарна им за то, что они нашли их так много, но без возможности выслушать подробный доклад МакБрайда (и его свидетельства перед Конгрессом и Парламентом), у них все еще было гораздо больше вопросов, чем ответов. Вопросов, ответы на которые почти наверняка очень помогли бы в борьбе за ратификацию, которую она ожидала.
Ну, давай решать, Элоиза, сказала она себе, МакБрайд был бы намного более убедителен, чем Симойнс в качестве «говорящей головы» перед средствами массовой информации. Я верю всему, что рассказал нам Симойнс, и Бог знает, какая мотивация у этого человека, на мегатонну! Но он просто не знает достаточно много, и не из первых рук, и не в тех областях, которые действительно имеют для него значение, чтобы убедить решительного скептика в нашей версии Правды. И, господи, помилуй его, но этот человек действительно до отвращения похож на Форейкер.
Она вздрогнула, вспоминая как последний раз Форейкер давала показания в сенатском комитете по морским делам. Даже сегодня, ее неспособность изложить свою собственную техническую экспертизу на политический язык вызывала благоговейное восхищение. В конце концов, Тейсман был вынужден вызвать Линду Тренис интерпретировать выступление своей любимой технической ведьмы.
— Вы знаете, что есть много людей, и не только мезанцев или Солли, которые заявят, что все это одна огромная дезинформация, — продолжала она вслух.
— Конечно, такие есть, даже если никто с функционирующей корой головного мозга не будет в состоянии придумать причину, зачем бы мы это сфабриковали. — в голосе Елизаветы звучало ворчливое отвращения. — Я имею в виду, что это, очевидно, очень выгодно республике, с целью найти способ для оправдания своего вступления в борьбу против чего-то размером с Соллерианскую Лигу, да еще и в союзе со звездной нацией с которой она воевала на протяжении последних двадцати лет! И я не могу понять, почему вы собираетесь убеждать идиотов в вопросах, где должен работать разум. Они не в состоянии предложить что-нибудь, не содержащее протечек, тоже!
