Медь конечно сняла основную потребность в металле, Дримм любил и умел с ней работать, но ему хотелось большего, тем более есть олово под рукой, а олово и медь — совсем другой коленкор. Бронза, тем более такая в какой нуждался фейри, получилась не сразу: вычитанный в книгах по кузнечному делу рецепт (80 % меди, 20 % олова) почему-то не пошел (слишком хрупкий получился сплав), и Дримм больше месяца искал оптимальный вариант. В конце концов остановился на сплаве меди, олова, свинца и серебра — новый сплав тоже не дотягивал до установленного самому себе стандарта, но задолбавшийся, черный от копоти и сжегший брови Дримм устал и решил сильно урезать осетра и не разыгрывать из себя ГОСТ. Впрочем получилось не так уж и плохо и вскоре везде где только можно бронза сменила медь.
Третья уже не такая большая борть (но все же побольше первой) так же порадовала фейри медком — Дримм заполнил все захваченные туеса и добрым словом помянул полосатых стахановцев. Стахановцы впрочем не оценили его похвалы и злыми укусами наградили тоже от души, ничуть не меньше чем их более многочисленные собратья, обитавшие во втором посещенном сегодня дупле.
На сегодня хватит, — подумал на бегу стремительно несущийся по лесу Дримм. Не то что бы он боялся пчелиных укусов, но не хотелось терять столь работящих пчел, так что фейри наддал и вскоре оторвался. — Пора домой: приберу мед, заодно и пообедаю, а еще к двум запланированным на сегодня бортям наведаюсь завтра или послезавтра, или через неделю, в общем когда захочу — пусть спокойно работают и копят медок. -
Фейри не прерывая шаг сунул руку в карман и достал свинцовый шар, небрежно встряхнул кистью, размотав тем самым ремень пращи. Через несколько мгновений раздался похожий на винтовочный выстрел хлопок, и довольный своей меткостью фейри чуть-чуть сошел со своего пути и поднял еще трепыхающуюся тушку гигантского голубя с кровавым месивом на месте головы. Прицепил тушку на специальную петлю на поясе и весело насвистывая продолжил свой путь. Свинцовый шар искать не стал — не меньше сотни таких шаров валялось в шалаше-сарайке вместе с огородным инвентарем и вдвое больше было раскидано по лесу — благодаря его охоте и тренировкам свинец валялся чуть не под каждым кустом.
Внезапно без всякой видимой причины на лицо фейри набежала глубокая скорбная тень, шаг замедлился, а плечи опустились — тяжелые черные мысли вновь овладели им:
— Что же все-таки произошло?! Где я?! Что с кланом!? Что с Землей?! И когда я и все это место исчезнем?! И ладно если осуществится задуманный нами план и наши перенесутся на Землю прошлого, а если нет!!!? — в тысячный раз безответные вопросы терзали душу и разум фейри, и в тысячный раз внутри него поднимался еще один вопрос: покончить с собой и очнуться в загрузочной темноте, а потом, здравствуй респаун и клан. Но опять же в тысячный раз инстинкт не дал принять окончательное решение — внутренняя суть не словами, но говорила ему, что ни к чему хорошему это не приведет, а своему чутью Дримм привык доверять.
Каждый раз, когда на него накатывали подобные темные волны, Дримм старался отвлечь себя чем-нибудь другим, вот и сейчас он почти побежал по тропинке и в тоже время вертел по сторонам головой:
— Кусты, деревья, взлетевшие пичуги — все не то! Свинцовый блеск под кустом — нужно запомнить место! Грибы, я так и не научился разбираться в местных грибах — совершенно незнакомые грибы, причем незнакомы не только по Земле, но и по книгам Серединного мира! Где я, мать их всех за ногу подери!!! Так — опять!? Нужно отвлечься! Деревья, весенняя трава, порскнувший заяц, тропа, поршня. О как! Правая ''калоша'' совсем от бега истрепалась — нужно будет или чинить, или сплести новую. Скорей бы сделать нормальную обувку, а не то убожество что сейчас на мне. -
Способ сработал, и Дримм сумел переключить свои мысли на… обувь, и ради истины следует все же сказать: фейри не был к себе справедлив, и сварганенные из сырой кожи поршни неплохо служили своему создателю, а плетеные из лыка лапти поверх них (те самые ''галоши'')исправно продлевали поршням жизнь. Впрочем продлевать-то продлевали, но… это были уже пятые поршни и бог знает какие по счету ''галоши''и все это при том что первые месяцы своей жизни здесь он и вовсе ходил босиком.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Дримм вихрем ворвался во двор и так же стремительно нырнул в полумрак землянки — как всегда приятная прохлада и в то же время тепло от никогда не остывавших печей подействовали на его мятущуюся душу успокаивающе. Помогли и кри, как взрослые почувствовавшие его тяжелое состояние, так и детеныши, которых манил пахучий свежий мед. Фейри немного пообщался-успокоил взволнованных старших кри (или они успокоили его — трудно разобраться), потискал облепивших его детенышей и разумеется угостил и тех, и других медом. Сам съел липкий и сладкий комок, хрустнул трупиком пчелки на зубах и окончательно пришел в себя. Фейри как мог процедил мед и слил его в общую корчагу, потом снял поршни, освободил их от ''калош'',секунду их рассматривал, а потом бросил износившуюся пару в жерло одной из печей, подложил дров во все три и занялся домашними делами.
Некоторое время фейри мял глину в специальной яме в самом темном и далеком от печей углу: мял долго, сначала руками, затем топтал и снова руками, отделил от общей массы немалый комок и еще немного его помял. Сплел короб и новые ''галоши'', доделал топорище, проверил преющие крынки с травами, что с ночи стояли в отделении одной из печей (некоторые оставил как есть, другие убрал в холодок), сунул в кухонную печь горшок с недоеденной копой, медной кочергой нагреб углей для жара и занялся голубем. Вскоре по землянке поплыл восхитительный запах жаренной дичины, щедро сдобренной травами и чесноком. Пока жарился голубь Дримм заварил ралгун и налил в небольшую мисочку на столе немного меду. Когда голубь был уже почти готов, порубил к нему на сковородку вурма, не очищая его от кожуры, туда же отправил копу из разогревшегося горшка, хорошенько перемешал, вновь сунул в печь минуты на три, достал, поставил на стол и щедро бросил сверху луковых перьев.
Фейри не стал давиться и обжигаться шипящим и стреляющим жиром блюдом, а дал ему подостыть, за это время успел еще раз сходить покормить коз, помыть руки, достать крынки с квашенной капустой, морковью, солеными огурцами и страшно кислыми мочеными дикими яблоками, любимым блюдом Рики-Тики-Тави (именно так Дримм назвал главу семейства кри). Он не боялся оставлять готовую еду на столе — кри не начнут без него и не дадут ничего утащить со стола неразумным детенышам. На этот раз большую часть умял Дримм, заедая недавний стресс, но и кри хорошо похрустели нежными голубиными костями, перехватили немного мяса и много яблок, капусты, моркови и огурцов, поморщились, но съели несколько кусочков копы и с гораздо большим энтузиазмом почти весь жаренный в голубином жиру вурм. После обильной трапезы фейри позволил себе расслабиться и не меньше получаса сидел, баловался ралгуном и балдел от тяжести в желудке и пустоты в голове. Кри ему не мешали: дружно вылизывали давно остывшую сковороду и подъедали что осталось на столе, а после так же дружно отправились на послеобеденную сиесту.
Дримм не последовал примеру своих соседей кри, а, помыв и отчистив золой посуду, в третий раз за сегодня отправился в лес.
''Успевает всегда тот, кто никуда не спешит'' — сказал когда-то один мудрый человек, вот и фейри не особо торопясь успел все: как и хотел навестил место, где должна была взойти конопля, и остался доволен; посетил заросли малины; как и хотел поставил у яблони силки; нашел несколько потерянных зарядов для пращи и надрал немного коры; дошел до самого солончака-окраины своей тюрьмы без стен и стражей, но охотиться не стал, а только отколол себе хороший ком соли и повернул назад, но прежде чем отправиться домой, зашел в еще одно место.
Последняя остановка на пути домой встретила его жуткой вонью чуть ли не за километр. Дримм фыркнул, но продолжил путь, хотя чувствительный нос фейри даже немножко распух и начал дергаться к концу пути. На сотню метров от источавшей такие оху…..ные ароматы ямы не было ни зверей, ни даже кажется птиц, насекомые так же избегали приближаться, а вот Дримм дошел до самого конца и несмотря на жутко чесавшийся нос, довольно оглядел внутренности распугавшей всю живность ямы.
