Только ещё не пережили, конечно. Ещё не совсем.
Сержант снова взглянул вниз по склону. Все четверо выживших из первого отделения находились на этом же самом холме и у них больше не было пути для отступления. Перед ними было чуть менее километра открытого пространства, однако холм, на котором они окопались, находился прямо в устье каньона. Они в конце концов попались в ловушку без всякой возможности уйти.
Он заметил движение и понял, что идиоты намереваются атаковать прямо вверх по склону, вместо того, чтобы остаться сзади и запросить воздушную поддержку. Разумеется, это не слишком повлияет на конечный исход... за исключением того, что даст им возможность прихватить с собой в ад эскорт побольше.
Ну, и ещё одного, грустно сказал он сам себе, со странным ощущением подобным любви глядя на лежавшую рядом с ним юную женщину и касаясь висящего в набедренной кобуре пульсера. Матео Гутиэррес и раньше видел работу пиратов. И поэтому Абигайль Хернс не будет в живых, когда кровавое отребье у подножия этого холма наконец одолеет их.
— Это была хорошая прогулка, Абигайль, — тихо произнёс он. — Жалко, что мы после всего этого не спасли вас.
— Это не ваша вина, Матео, — произнесла она, поворачиваясь, чтобы каким-то образом улыбнуться ему. — Это придумала я. И поэтому должна быть здесь.
— Знаю, — сказал сержант и на мгновение положил руку ей на плечо. Затем он отрывисто выдохнул. — Я возьму правую сторону, — бодро произнёс он. — Всё что слева — ваше.
* * *
— Наконец-то, мать вашу! — выругался Ламар и жестом потребовал от офицера-связиста передать ему микрофон. — Теперь слушайте меня, — рявкнул он на командующего высадившейся группой — уже третьего по счёту. — Меня тошнит от этого дерьма и я сыт им по горло! Вы пойдете и убьёте этих ублюдков или, Богом клянусь, я лично перестреляю вас всех до последнего! Ясно?!
— Да, сэр. Я...
— Ракеты!
Ламар дёрнулся к тактической секции “Хищника” и его челюсть отвисла от недоверия при виде кровавых символов приближающихся ракет. Это было немыслимо! Кто мог?..
* * *
Глаза на опустошённом, измученном лице Майкла Оверстейгена были налиты кровью, однако они сверкнули триумфом, когда залп “Стального кулака” промчался к последнему из уцелевших пиратских кораблей. Идиоты болтались там с опущенным клином и было ясно, что они даже не позаботились поставить расчеты к установкам ПРО!
Он окинул взглядом собственный мостик, подсчитывая цену, заплаченную его кораблём и экипажем за то, чтобы дожить до этого мгновения. Резервный командный пост был уничтожен, вместе с Жизнеобеспечением Два и Четыре, центральным постом борьбы за живучесть, вторым шлюпочным отсеком, и первым постом связи. Из носового погонного вооружения в строю оставались один гразер и две пусковые установки ракет, а из кормового не уцелело вообще ничего. Половина гравитационных сенсоров была потеряна, а система сверхсветовой связи уничтожена. Более тридцати отсеков были разгерметизированы, в уцелевших погребах оставалось менее пятнадцати процентов ракет, а Реактор Два был аварийно заглушен.
Лейтенант-коммандер Эббот был мёртв, вместе с коммандером Тайсоном и ещё более чем двадцатью процентами всей команды “Стального кулака”, а Линда Уотсон и Шобана Коррами вместе с другими, получившими тяжелые ранения, находились в лазарете Анжелики Вестман. Действовала едва четверть узлов кормового импеллерного кольца “Стального кулака” — и всего лишь один из кормовых альфа-узлов — а его переднее импеллерное кольцо понесло такой урон, что максимальное ускорение корабля равнялось всего лишь двумстам g. Девять его бортовых ракетных пусковых установок, шесть гразеров и четыре генератора боковых гравистен были превращены в обломки и во всей галактике не было такой уловки, чтобы он мог сразиться с ещё одним неповреждённым тяжёлым крейсером и победить.
Однако он и его люди уже уничтожили три из них, угрюмо заметил Оверстейген. А если пришлось бы, то галактика там или не галактика, они, черт побери, управились бы и с четвёртым. В любом случае, он не собирался оставлять Приют на милость скотов, совершивших столь много жестоких убийств, и в системе оставались его собственные люди.
Так что он в любом случае вернулся. Выполнил мучительно медленный альфа-переход почти в двадцати световых минутах от гиперграницы, далеко вне пределов обнаружения систем, размещённых во внутренней части системы, и с постоянным ускорением направился внутрь системы. Теперь “Стальной кулак” вырвался из тьмы на скорости больше чем в половину световой и все его уцелевшие пусковые извергли ракеты в совершенно не ожидающего этого “Хищника”.
Всё было кончено первым же залпом.
* * *
— Блин!
Гутиэррес не знал, у кого из его уцелевших морпехов это вырвалось, однако восклицание превосходно описывало его собственные чувства. Огромные, слепящие, пылающие как солнца вспышки целых групп взрывающихся прямо над ними лазерных боеголовок могли означать только одно. А затем, почти сразу, вспыхнул намного более яркий, намного более мощный и намного более близкий яростно кипящий шар, и сержант понял, что это только что взорвался реактор межзвёздного корабля.
— Они приближаются! — закричал кто-то другой и сержант дёрнулся, отводя свой взгляд от небес к ринувшимся вверх по склону пиратам. Пульсерные ружья, трёхствольники и гранатомёты открыли мощный прикрывающий огонь, пытаясь заставить обороняющихся укрыться, однако Гутиэррес заботливо разместил своих людей и выложил из камней укрытия.
— Открыть огонь! — закричал он и пять пульсерных ружей выстрелили дротики по направлению к подножию холма. У морпехов оставалось мало боеприпасов, однако теперь беречь их не было никакого смысла и они открыли яростную пальбу. Их уцелевшее плазменное ружьё стреляло вдоль всего склона, окрашивая предрассветную тьму короткими ужасающими зарницами и сержант даже сквозь грохот битвы мог слышать вопли раненых и умирающих пиратов, когда волна атакующих рассыпалась под этим беспощадным обстрелом.
Тем не менее они двигались вперёд и Гутиэррес задался вопросом, чего, во имя Господа, они рассчитывали теперь добиться. Им конец, чёрт побери! Или они даже не сообразили, что означали эти взрывы наверху?
Может быть, они полагают, что смогут захватить своих противников живыми и использовать их в качестве заложников или козырей для торга. Или это могло быть простым отчаянием, поступком людей, слишком уставших и слишком сильно сосредоточившихся на выполняемом ими задании, чтобы думать о чём-то ещё. Или же это могло быть просто глупостью. В любом случае это не имело значения.
Рядовой Юстиниан погибла, когда выпущенная пиратом граната разорвалась прямо над нею, а рядовой Уильямс упал, когда осколок скалы размером с голову ударил в нагрудник его броневой скорлупы. Однако броня выдержала, и Уильямс медленно поднялся и снова открыл огонь.
Атакующие катились вверх по склону, тая под огнём обороняющихся, но всё ещё приближаясь и Гутиэррес видел, как Абигайль отбросила ружьё, опустошив последний магазин. Она извлекла из кобуры свой пульсер, держа его двуручным хватом и обводя свою зону обстрела, и сержант понял, что даже сейчас она выбирает цели, бережно тратя каждый выстрел, а не просто ведя неприцельный огонь на подавление.
И затем, внезапно, атакующие кончились. Возможно процентов тридцать из атаковавших склон были настолько удачливы, чтобы выжить и суметь отступить. Выжившие только что обнаружили то, что профессионалы вроде Гутиэрреса знали давно. Вы не должны бросаться на современное оружие пехоты, как бы ни превосходили обороняющихся численно. Не без силовой брони или чертовски большей огневой поддержки, чем имели те отморозки.
Гутиэррес осторожно поднял голову и посмотрел вниз. Неподвижные тела и корчившиеся раненые усеивали заиндевелый склон между кострами ревущего пламени, оставленного в подлеске трассами выстрелов плазменного ружья, и Гутиэррес недоверчиво моргнул.
Они всё ещё были живы. Конечно, это всё ещё могло измениться, однако...
— А теперь слушайте, — загрохотал голос из каждого коммуникатора на планете, твёрдый как броневая сталь и транслируемый на всех частотах. — Говорит капитан Королевского Флота Мантикоры Майкла Оверстейген. Каждый пират, который немедленно сложит оружие и сдастся, будет взят под стражу и ему будет гарантирован справедливый суд. Каждый пират, который немедленно не сложит оружия и не сдастся, такой возможности не получит. Если вы немедленно не сдадитесь, то будете уничтожены на месте. Это ваше первое и последнее предупреждение!
Гутиэррес задержал дыхание, изумлённо всматриваясь в подножие холма.
