— С меня довольно!
Рояль под рукой Саймона жалобно застонал. Нелл отлично знала, для чего ей наняты учителя и какой цели она должна добиться с их помощью, однако к занятиям относилась несерьезно. Накануне вечером он вернулся с концерта симфонической музыки и застал в холле плачущую миссис Хемпл, которая решительно заявила, что отказывается от дальнейшего сотрудничества. Саймону понадобилось больше часа, чтобы ее успокоить. Он вовсе не хотел, чтобы учителя Нелл, сбежав от нее, рассказывали по всему Лондону о ее варварских замашках. Не дай Бог, они, подстрекаемые Гримстоном, выступят в суде с самой дурной характеристикой предполагаемой наследницы графа Рашдена!
— Прошу прощения, — повернулся он к шведскому пианисту, — давайте поработаем над этой пьесой позднее.
Он дал Нелл целую неделю на адаптацию к новой жизни. Он не хотел, подобно старику Рашдену, ломать ее характер, однако строптивость и частые вспышки гнева мешали ей в продвижении к нужной цели — стать признанной законом и обществом леди Корнелией. Нелл не нужна ему, если они не достигнут этой цели.
— Да, конечно, — пробормотал Андреассон. — Как вам будет угодно, ваше сиятельство.
Он был очень сговорчив, этот швед, потому что хорошо знал, кому обязан своей популярностью. Глядя ему вслед, Саймон думал о том, как было бы хорошо, если бы Нелл оказалась такой же разумной и понимающей свою выгоду, как этот Андреассон. Если она так и не освоит необходимые навыки, ему придется вернуть ее обратно и спешно искать богатую невесту. При этом он ни на секунду не почувствует себя виноватым перед ней. Судя по всему, Нелл ошибочно полагала, что он воспринимает свой титул и богатство как должное и просто пользуется ими. Напротив, ему бесконечно нравилось исполнять обязанности, связанные с новым социальным положением. Получив титул графа Рашдена, он сразу стал участвовать в заседаниях палаты лордов, хоть и считал ее совершенно беззубой. Он стал членом всех лучших лондонских клубов, хотя тамошнее общество его не заинтересовало. Самые разные корпорации приглашали его в совет директоров ради чести указывать его имя в уставных документах, и он всегда соглашался. Он не нуждался в раболепном подхалимаже акционеров, ему нравился сам факт его существования.
Богатство дает человеку так много возможностей! И он не собирался рисковать всем этим из‑за ее упрямства.
Когда он подошел к бальному залу, его раздражение переросло в гнев. Зная, что поспешность лишь помешает добиться повиновения, он остановился у порога, чтобы собраться с мыслями.
Палмье, учитель танцев, стоял посреди зала, уперев руки в бока и высоко подняв густые седые брови. Перед ним расхаживала из стороны в сторону рассерженная Нелл. После завтрака она уже успела переодеться в милое нежно‑розовое платье, которое резко контрастировало с ее агрессивным поведением. Она напоминала Саймону взъерошенную дикую кошку.
Или же Китти в приступе гнева, когда та обнаружила оборванный подол платья.
— Вы поворачиваетесь слишком быстро, — сердито говорила Нелл французу, — поэтому я не успеваю приподнять развевающиеся юбки. Разве это моя вина, что они все время путаются у меня в ногах?
— Ха! Да будет вам известно, шлейф бального платья…
— Но я же не на балу! — фыркнула Нелл. — А если окажусь там, то не стану танцевать с такими, как вы!
— Вы вообще не будете танцевать! — выпалил месье Палмье. — Ни один джентльмен не отважится танцевать с вами! Слон, и тот грациознее вас!
Нелл угрожающе расправила плечи, словно готовясь к нападению. Наступила зловещая тишина, в которой чудаковатый француз и вчерашняя уличная девчонка метали друг в друга яростные взгляды.
Нелл терпеть не могла этого эльфа! Уроки танцев проводились каждый день, и начиналось все хорошо. Кадриль, полька, гавот — все эти танцы были ей знакомы и не вызывали затруднений. Но когда понадобилось делать скользящие и летящие па, она потерпела неудачу. Ей никогда в жизни не приходилось вальсировать или же танцевать что‑либо подобное вальсу. В трактирах, где она обычно танцевала, просто не было места для широких фигур вальса.
— Вы должны быть грациозной, — сурово твердил ей старик, словно она нарочно старалась спотыкаться и шататься из стороны в сторону. Француз был небольшого роста и, когда сердился, производил жутковатое впечатление, становясь похожим на злого гнома с клочковатыми седыми бровями. Он был так похож на это сказочное существо, что, вздумай пойти в ирландский квартал, чтобы собирать выставленные, по местным поверьям, за порог кувшинчики молока для домового, никому бы и в голову не пришло ему помешать.
— Я же стараюсь! — оправдывалась Нелл. — Не могу же я летать как птица! Дамы ходят ногами. У них же есть ноги, или я не права?
Из‑за рояля, стоявшего в углу бального зала, послышался решительный женский голос:
— Нельзя говорить о ногах в присутствии джентльмена, леди Корнелия!
Нелл скривилась. Миссис Хемпл была еще одной занозой, появившейся в ее жизни по приказу Сент‑Мора. Это была полная самодовольная дама зрелых лет, имевшая собственное мнение относительно всего на свете. Сейчас, во время урока танцев, она аккомпанировала на рояле, но ее основной задачей было научить Нелл хорошим манерам. Она почти весь день сопровождала ее на занятиях танцами, риторикой, сидела вместе с ней за обеденным столом и комментировала все неправильные с точки зрения этикета действия своей подопечной.
Если верить словам миссис Хемпл, дамы не должны есть за обедом сыр и острые блюда. Перед едой они не должны слишком поспешно снимать перчатки, чтобы, паче чаяния, не показаться голодными. Они не должны говорить о своем теле, словно они бесплотны. И уж конечно, нельзя говорить о ногах. Какие ноги? Дамы не ходят, а плывут по воздуху. А может, у них есть крылья?
Нелл представила себе, как она, хлопая крыльями, порхает над скользким дубовым паркетом бального зала, и невольно рассмеялась.
Палмье едва сдержал негодующее восклицание.
— Если вы еще раз засмеетесь, я буду вынужден…
— И что же вы тогда сделаете? — насмешливо поинтересовалась Нелл. Она страшно устала от бесконечных поучений и придирок. К тому же все слуги в доме пялились на нее, словно на дикого зверя в зоопарке. Но она не считала себя глупой или неспособной к обучению. В жизни ей приходилось выбираться из куда худших ситуаций, чем неумение вальсировать или правильно сидеть за столом. — Что вы можете сделать со мной? — Она шагнула к опешившему французу. — Хотела бы я посмотреть, как вы станете меня наказывать!
В этот момент от двери донесся ленивый голос:
