– Я начал осмотр со стен, сэр. Бетс помогал мне. Эта женщина, – сержант кивнул в сторону миссис Горсон, – настаивала, чтобы мы дали ей закончить уборку. Мы не стали возражать. Когда она случайно задела ручкой щетки панель, мне все стало ясно... осталось только найти пружину. Смотрите!
Престон провел рукой по краю панели, и, так же как в комнате Карвера, часть ее сдвинулась в сторону. Правда, тайник здесь был гораздо меньше – Фута два шириной.
– Как и у старика, – потирая руки, пробормотал Хедли. – Одна работа...
Инспектор подошел поближе.
– Похоже, для кого-то это будет прямой дорогой на виселицу, не так ли, сэр? – поинтересовался Престон. – Я припомнил, как мы искали тайник у Бриксли, убийцы с Кромвел-стрит. Помните, сэр, того типа, который так аккуратно разделал свою жену на части...
– Помолчите! – бросил ему Фелл. – Давайте, Хедли, только осторожно...
Судя по всему, здесь – спрятанное в коробку из-под туфель и завернутое в старый пуловер – было именно то, что они искали. В коробке лежала золоченая стрелка дюймов в пять длиной, там же была и перчатка с левой руки – явно пара той, что лежала сейчас в кармане у Хедли – тоже со следами позолоты. Дрожащими от нетерпения руками Хедли положил на кровать сверток...
Платиновый браслет, отделанный бирюзой. Пара жемчужных сережек. Плоские в форме черепа часы размером чуть поменьше кулака. Все это рассыпалось по белому покрывалу, когда Хедли развернул пуловер. Череп прокатился, словно только что отрубленная голова, несколько дюймов, поблескивая серебряной отделкой. "Страсть к блестящим побрякушкам..."
– Нет! – услышали они сдавленный крик. Ручка щетки ударилась о каминную полку. Миссис Горсон, выкатив глаза, тяжело дыша и прижимая руки к груди, вперевалку приблизилась к ним. – Это неправда! – отчаянно выкрикнула она, показывая на кровать. – Бог мне свидетель, неправда! Они тут все ненавидят ее – вот что я вам скажу!
Хедли выпрямился и коротко бросил:
– Достаточно, миссис Горсон. Прекратите.
– Да вы скажите мне, сэр, – свистящим шепотом проговорила она, хватаясь за рукав Хедли, – скажите, знает ее кто-нибудь лучше меня? Ну? – Покачивая головой и не отрывая от инспектора взгляда своих коровьих, немного навыкате глаз, она словно старалась загипнотизировать его. – Ну? Я здесь живу четырнадцать лет – после того, как умерла старая миссис Карвер – и знаю, что Милисент Стеффинс, меня-то ей не провести, хотела бы выйти за Карвера, только ему-то на нее наплевать... Послушайте одну минуточку, сэр, и я расскажу вам...
– Престон! Выведите ее!
– Это я сделала! – неожиданно заявила миссис Горсон и расплакалась. Она не противилась, когда Престон выставил ее за дверь, крепко обхватив, словно мешок с углем. Мелсон приготовился услышать отчаянный визг. Визг и впрямь раздался, но уже за дверью.
– Бетс! – крикнул Хедли. – Куда вы девались?.. Видели все это? Отлично. Отправляйтесь за ордером на арест. Если будут какие-то трудности, позвоните мне... Еще не ушли?
– Нет еще, сэр.
– Скажите Престону, чтобы он подежурил у входа. Но, прежде всего, догоните эту Горсон – только быстро! – и запретите ей даже слово кому-то сказать о том, что она видела!
– Минутку, Бетс! – проговорил Фелл. Все его добродушие и жизнерадостность куда-то испарились, он говорил очень тихо, крепко сжимая в руках свою трость. Остановив сержанта, Фелл повернулся к Хедли. – Вы уверены, что поступаете правильно? Не лучше ли ограничиться наблюдением и подождать, пока следствие будет доведено до конца?..
– Не собираюсь рисковать бегством преступника, когда и так очевидно, кто он.
– А вы понимаете, что погубите себя, если все-таки допустите ошибку? Вы ведь даже не дали ей возможности объясниться! Вы понимаете, что ведете себя именно так, как запланировал настоящий убийца?
Хедли пожал плечами и вынул часы.
– Ради старой дружбы и чтобы успокоить вашу совесть, не возражаю. Сейчас двадцать минут первого. Она должна вернуться с минуты на минуту... – Инспектор умолк, неподвижно глядя перед собой. – Если только... Господи, не могла же она сбежать? Сегодня она не пошла на работу, а отправилась на прогулку с Гастингсом... – Хедли ударил кулаком в ладонь. – Если это так...
– Ну, если это так, – отозвался Фелл, – разыскать их будет нетрудно. В этом случае я сниму все свои возражения, и вы со спокойной душой сможете арестовать преступницу. Только она вернется, можете не сомневаться. Так на чем же мы порешим?
– Бетс, подождите немного внизу, в холле... Хорошо, я поговорю с девушкой. Не знаю, почему вы решили, что для меня такое уж удовольствие арестовать ее. Поверьте, вы заблуждаетесь. Я охотно взглянул бы на дело с другой стороны, – хотя при таких уликах суд приговорил бы и святого, – я охотно сделал бы это, если бы понимал вашу точку зрения. Однако я ее не понимаю. Вы, друг мой, только сомневаетесь в собранных уликах да жалуетесь на мою ограниченность. Нельзя, в конце концов, руководствоваться чистыми эмоциями. К тому же я не верю, что ваши возражения основаны только на "внутреннем голосе" и тому подобных бреднях – такого в вашей практике еще не бывало. Так что, будьте добры, расскажите мне, почему вы считаете эту девушку невиновной, а я постараюсь оценить ваши доводы...
– Так, стало быть? – сдержанно проговорил Фелл. Взглянув на вещи, разложенные на кровати, и оставшуюся в тайнике коробку от туфель, он продолжал:
– Не сомневался, что эти вещи найдутся, хотя и не мог сказать, в каком именно месте, поэтому находка мало меня взволновала. Скорее напротив: она подтверждает мою теорию. Я знал, что мы найдем стрелку, одну из перчаток, а также, вероятнее всего, браслет и часы-череп. Однако я был абсолютно убежден, что одну вещь мы не найдем...
– А именно?
– Те часы, которые исчезли с выставки в универмаге. Вы хотели узнать мою точку зрения. У меня есть версия, на мой взгляд, заслуживающая несомненного внимания. Существовали, правда, две трудности – не в самой версии, а в том, чтобы доказать ее справедливость вам или кому бы то ни было. Одну из этих трудностей я уже устранил, вторая, однако, настолько серьезна, что возможность справиться с ней граничит с чудом... С другой стороны, и в самой версии есть одно довольно слабое место...
– У меня лично никакой версии нет, но зато есть факты – твердые, непоколебимые факты. Вот они перед вами – на кровати и в той коробке. Вы сами признали, что и без них Элеонору Карвер могли обвинить в убийстве служащего универмага...
– И убийстве Эймса, не забывайте об этом, – вставил Фелл. – Только оно придает вес уликам, относящимся к убийству в универмаге.
– Ну, если присяжные признают ее виновной в убийстве Ивена Мандерса и приговорят к повешению, вряд ли сомнения в том, что она убила и Джорджа Эймса, явятся для нее большим утешением... Тем более, что и там против нее есть серьезные улики.
– Знаю. Можете их не перечислять! Прежде чем я начну излагать свою версию, расскажите мне лучше, что, по-вашему, произошло здесь этой ночью?
Хедли присел на край кровати и начал неторопливо набивать свою трубку.
– Ну, я попытаюсь восстановить картину событий – не утверждаю, что она будет во всем точна, но позже мы сможем уточнить детали. – Итак, Элеонора знала, что детектив следит за домом и пытается завести в трактире знакомство с его жильцами...
– Это при том, что Элеонора, насколько нам известно, в трактире никогда не бывала?.. – перебил Фелл.
Хедли окинул доктора почти добродушным взглядом.
– Собираетесь цепляться за каждое мое слово? Ладно, не бывала. Только что это вам дает?.. Карвер подозревал, что Эймс – сыщик (он сам говорил нам об этом), а Люси Хендрет это знала (опять-таки, по ее же словам). Можно ли поверить, что они никому не обмолвились о своих догадках? Нет!.. Может быть, мимоходом, но наверняка должны были проговориться. Если же у Карвера были причины предполагать, что его приемная дочь причастна к убийству в "Гембридже" (а он сам признался в этом), то он мог упомянуть об Эймсе и намеренно. Короче говоря, такую информацию Элеонора могла получить дюжиной способов... Тем более, если она опасалась, – продолжал, пытаясь раскурить трубку, Хедли, – что кто-то шпионит за ней, знает ее тайну и собирается сообщить о ней полиции...
– Ха! – фыркнул Фелл. – Снова возвращаемся к нашему загадочному осведомителю. Кто он?
– Миссис Милисент Стеффинс, – спокойно ответил инспектор. – Для такого вывода у нас есть все основания. Вероятно, незачем убеждать вас, что миссис Стеффинс, во-первых, принадлежит к тому сорту женщин, которые любят писать анонимные письма, шпионить за соседями и тайком доносить в полицию; во-вторых, она наверняка знала о тайниках в стенах; в-третьих, боялась, как бы Карвер не узнал, что именно она навела полицию на след его приемной дочери... Вот это и есть, – с усмешкой продолжал Хедли, – мое объяснение загадки осведомителя. Все просто – никакой мистики. Я бы не хотел говорить...
