Оторвавшись взглядом от ворот, Алан выглянул из-под ледяного купола, немного искажающего восприятие из-за отголосков силы своего создателя, и сразу же все понял. Весь особняк охватывал огромный купол – идеально ровная, немного пульсирующая бирюзовая сфера, невидимая чуждому волшебству человеку. Капли дождя падали на вздрагивающую поверхность и пропадали без следа.
– Впечатлены? – поинтересовалась Герта. – Господин Фриор очень любил цветы и создал это заклинание, чтобы дожди и ветры Нэрфиса не повредили им.
– Лучше бы он так заботился о собственной защите, – Рэвендел ответил девушке с грустной улыбкой.
Прямо на их глазах сфера начинала медленно разлагаться. Ее стенки таяли, цвет тускнел, и дождевая вода начинала потихоньку просачиваться сквозь непреодолимую ранее преграду.
Девушка поморщилась и первой вошла в открытые ворота. Проследовав за Гертой, Алан оказался во внутреннем дворе. Яркие пятна цветов, аккуратно подстриженные кустарники и сочная зеленая трава никак не вязались с общими пейзажами Нэрфиса. Ничего подобного нельзя было увидеть даже в королевском парке. Но сейчас краски меркли, а на ровной траве оставались грязные отпечатки облаченных в сабатоны ног. Рыцари из «Панциря» окружили дом и, судя по выломанной двери, уже забрались внутрь. На крыльце стоял худой мужчина средних лет, разглядывающий ярко-алый цветок, растущий в горшке, крепящемся к стене. На темно-синем плаще красовались скрещенные на фоне щита меч и посох с камнем-набалдашником – символ «Панциря». Рэвендел сразу ощутил впечатляющую магическую мощь, струящуюся по телу неизвестного.
Словно почувствовав взгляд Алана, волшебник обернулся, скользнув бесцветными глазами по вошедшим во двор людям. Проследив за его взглядом, рыцари узнали Рэвендела и вытянулись по стойке смирно.
– А мы совсем недавно послали за вами, господин Рэвендел, – голос волшебника не выражал никаких эмоций, хотя его взгляд утверждал обратное. Глаза мага неотрывно следили за бурлящей в теле Алана тьмой.
– Назовитесь! – потребовал Алан и почувствовал, как напряглась стоящая рядом с ним девушка. – Я не веду бесед с невеждами.
Герта знала мага, несшего службу в «Панцире», и была уверена, что Рэвенделу также известно его имя. Способности неназвавшегося волшебника превосходили силы самой Герты в несколько раз, и она не понаслышке знала, на что тот способен. С такими лучше не связываться. Закусив губу, девушка собиралась толкнуть спутника локтем, но в последний момент кто-то придержал ее за руку. Обернувшись, она увидела улыбающегося Винсента.
– Мое имя Шарль Грин, я первый маг «Панциря». – Видимо, волшебник собирался произвести на присутствующих впечатление, сообщив им о том, что он является одним из сильнейших магов Нэрфиса, однако подобные приемы не действовали на Алана.
– Я считаю, что вам, как не последнему лицу в «Панцире», следует быть более учтивым, так как ваше поведение вполне способно омрачить его репутацию, – отчеканил Рэвендел, глядя волшебнику в глаза.
– Прошу простить меня, господин Рэвендел, – сквозь зубы процедил маг, выделяя последние слова.
Герта заметила, как затряслись руки Шарля Грина. Волшебник едва сдерживался, чтобы не напасть на Алана.
– Я вижу, что вы не считаете мое замечание оправданным, – продолжил Рэвендел как ни в чем не бывало. – Если хотите возразить, – я слушаю, – слова прозвучали угрозой.
Тени заскользили по траве, стягиваясь к ногам Алана, и его собеседник, вздрогнув, отступил назад. Шарль Грин, не сводящий глаз с Рэвендела, увидел, как в нем разгорается темное пламя, способное выжечь все на своем пути. Около двух лет назад Шарль стал свидетелем того, как Рэвендел расправился с одним магом, прилюдно назвавшим его лицемером, лжецом и тем, кто порочит искусство волшебства. С тех пор тот бедняга не выходит из залов Надежды, лепеча бессвязные слова о мраке, тенях и ужасе. Тогда способности Алана были сравнимы с силой самого Грина, уже занимавшего высокий пост в «Панцире». Но то, что увидел Шарль теперь, не шло в сравнение с тем, что было два года назад. Сила переполняла Алана Рэвендела. Невообразимо мощная, темная и кровожадная. Глядя в глаза собеседнику, белки которых заволакивала тень, Шарль Грин почувствовал, что смотрит в глаза самой смерти. Впервые в жизни ему стало так страшно. Его, одного из сильнейших боевых магов Нэрфиса, окутала липкая паутина страха, сжав сердце ледяными иглами паники. Завороженно он наблюдал за тем, как вырастают крылья у тени Рэвендела и она медленно ползет к нему, оставляя за собой след из увядшей травы. Внезапно Шарль осознал, что рыцари, пришедшие с ним, не смогут защитить его, и от этого ему стало еще страшнее. «Как жрецы позволяют ЭТОМУ ходить по улицам Нэрфиса?» – хотел было возмутиться Шарль Грин, но язык не послушался его.
– Алан, – собрав всю свою храбрость, Герта коснулась руки Рэвендела.
Мгновение Алан стоял без движения, после чего его тень вновь стала нормальной, а из глаз пропала тьма.
– Я осмотрю тело, – спокойно произнес молодой человек.
Вместо ответа Шарль Грин едва заметно покачал головой и на негнущихся ногах отошел в сторону, освобождая проход. Рыцари «Панциря» хранили молчание и старались не смотреть в сторону своего мага и Рэвендела.
– Вы – смелая юная леди, госпожа Герта. Однако не советую поступать подобным образом впредь, особенно эту неделю. Вы ведь слышали, что говорила ваша наставница? – шепнул на ухо девушке Винсент.
– Спасибо, – выдавила из себя Герта, медленно приходя в себя.
В тот миг, когда она коснулась руки Рэвендела, то почувствовала его дар или проклятье? Ту тьму, что он несет в душе, ту боль и едва сдерживаемую ярость, за которыми скрывалась еще более пугающая пустота. Теперь, пожалуй, она понимала, о чем говорила ей наставница. Прикоснувшись к его руке лишь на мгновение, Герта ощутила непередаваемый страх, сила Рэвендела чуть не поглотила ее, чуть не свела с ума. Каково же приходится самому Алану? Теперь Герта совсем по-иному смотрела на удаляющуюся спину Рэвендела, поражаясь, как он до сих пор не сломался под такой ношей. Ощутив на себе чей-то взгляд, девушка обернулась, встретившись взглядом с дворецким Рэвендела. В этом человеке не чувствовалось никакого следа магии. Но в то же время по выражению его лица, по взгляду и по ироничной улыбке Герта поняла, что он знает обо всем. Знает и верно следует за своим господином, не испытывая ни сомнений, ни страха. Девушке показалось лишь на одно мимолетное мгновение, что перед ней не простой дворецкий, не человек, а сгусток тьмы, словно отделившийся от тени Рэвендела. Наваждение пропало так же внезапно, как появилось, оставив девушку в смятении чувств.
– Госпожа Герта, вы идете или останетесь снаружи? – донесся из особняка голос Рэвендела.
– Иду. – Решительно отбросив все сомнения, Герта еще раз взглянула в лицо дворецкому, и тот мило улыбнулся ей. «Просто показалось», – сказала себе девушка и быстро зашагала к двери особняка.
Внутри дома царил абсолютный порядок – чистые полы и стекла, прекрасные предметы мебели и общая опрятность резко бросались в глаза. Старые тома, с которых тщательно стерли вековую пыль, аккуратно были расставлены на лакированных полках. Многочисленные цветы в декоративных клумбах, стулья, размещенные на одном расстоянии от стола, скатерть на котором так же ровно свисала с каждой из сторон, а сверкающие белизной чашки располагались строго по размеру.
– Странно, – Алан прошел по просторным комнатам первого этажа, осторожно ступая по дорогим коврам. Остатки магии владельца дома еще защищали все, что находилось внутри, и на белоснежных шкурах не оставалось и следа уличной грязи.
– Что странно? – двигаясь осторожно и стараясь ничего не задеть, Герта медленно следовала за Рэвенделом.
– Вы точно ученица Шарлотты Фроне? – Первый раз улыбка Алана выглядела естественной. Молодой человек обошел кресло-качалку, переступил через лежащий на полу плед и, взяв кочергу, пошевелил в большом камине еще горячие угли. На круглом столике рядом с креслом стоял почти пустой стакан, из которого явственно пахло алкоголем, а на тонких стенках еще оставались следы губ и дыхания.
– Точно, – с некоторой долей смущения отозвалась девушка.
– Ощущаете следы боевых заклинаний?
Герта замерла, прислушиваясь к своим ощущениям, и, ничего не почувствовав, отрицательно покачала головой.
– Вот это и странно, – Алан обошел первый этаж и вернулся к лестнице, ведущей наверх. – Вы же видели сферу и горгулий, к тому же лично знали Фриора. Такого сильного мага невозможно было победить без боя, а здесь… ни единого следа, словно он сам тихо скончался во сне. – Продолжая говорить, Рэвендел поднимался по лестнице. Он остановился в пролете между первым и вторым этажами, чтобы рассмотреть огромный портрет мужчины, висевший на стене. Седой, с пышными бакенбардами и крупными чертами лица, ясными глазами и широким волевым подбородком. Художник изобразил Фриора Травена сидящим на резном стуле, в гордом одиночестве, во дворе своего особняка, на фоне его любимых цветов.
