Разве что Малышева интересовало, как прошла операция, так мог документы посмотреть…
– Зачем, не знаю, – пожала плечами Катерина, – знаю только, что наш начгоспиталя после этой беседы вышел мрачнее тучи.
«Может, вы тут сочиняете мне сказки об одном вашем любовнике, чтобы выгородить другого?» – вдруг вспомнила Маруся. А что значит – выгородить? В тот момент она, возмущенная грубым вмешательством следователя в ее личную жизнь, не обратила на слово «выгородить» должного внимания. Что же, черт возьми, он имел ввиду?
– Думаю, скоро что-то прояснится, – сказала Маруся, стараясь не поддаться панике. – Боюсь только, то, что мы узнаем, нам не понравится…
28
На следующий день работу госпиталя буквально парализовало известие об аресте майора Воронова. Его задержали по подозрению в покушении на Павла Пожарского.
Маруся, узнав об этом, испытала шок. Впрочем, шок – еще мягко сказано. У Кати был выходной, Маруся сидела в кабинете одна и понимала, что если посидит так еще с полчаса, то просто сойдет с ума.
Полевой – вот кто ее спасет! А заодно, быть может, хоть что-нибудь разъяснит.
– У меня это в голове не укладывается! Андрея обвинить в покушении на Павла! – от возмущения Маруся не смогла усидеть на месте, вскочила и забегала по палате. – Андрей людей лечит, а не калечит! Он Павла оперировал, буквально с того света вытащил! Операция шла пять часов! То есть они считают, что Воронов сначала покусился на Пожарского, а потом у себя в госпитале пять часов боролся за его жизнь. Железная логика, нечего сказать!
– Марусенька, не переживайте, следствие во всем разберется! – безуспешно пытался ее утешить Полевой. – Если товарищ майор ни в чем не виноват, все подозрения снимут!
– Ой, не смешите меня, Иван Трофимович! – саркастически воскликнула Маруся, которой на самом деле было, разумеется, вовсе не до смеха. – Следствие, говорите, разберется? Я вижу, как оно во всем разбирается! Хватают первого попавшегося… Почему они вообще к Андрею прицепились?!
– Марусенька, мне не очень удобно вам об этом говорить, – Полевой смущенно кашлянул, – но вы ведь все равно узнаете. Один из моих источников шепнул, что следствие, изучив контакты Пожарского в Чкаловске, начало отрабатывать версию убийства из ревности. Товарищ майор попал под подозрение первым…
Марусю будто ледяной водой окатили. А ведь она чувствовала! Она еще вчера заподозрила, что разговор о ее «любовниках» Малышев завел неспроста. О нет, он не тигр. И не удав. Он… во сто крат хуже!
– Но при чем же тут Андрей? – упрямо повторила она. – Он не мог! Он врач, блестящий хирург, а не… диверсант какой-нибудь.
– Марусенька, только не подумайте, что я вас в чем-то переубеждаю, никоим образом. Но, судя по послужному списку товарища майора, у него имеются и боевой опыт, и боевые же заслуги. Вы, как дочь военного, прекрасно знаете, что такое возможно и в наше мирное, казалось бы, время. Иными словами, товарищ майор ловко управляется не только со скальпелем. То есть теоретически он вполне мог поставить растяжку…
У Андрея имеется боевой опыт? Ничего себе! Он ей об этом ничего не рассказывал… А какие еще сюрпризы таит этот «сейф», к которому ей никак не подобрать ключик?
Маруся вспомнила, с каким злым лицом Андрей расспрашивал ее о Пожарском. «Значит, его зовут Павел. Так-так-так… Говорят, приезжий, из Москвы. Интересно, что ему здесь нужно? Мы разберемся, что за фрукт!..»
Нет! Андрей не мог. Что бы кто ни говорил, какие бы аргументы ни приводил…
«А ведь в том, что Андрея задержали, виновата я, – в отчаянии подумала Маруся. – Снова все из-за меня! Сколько же можно! Еще немного – и я поверю, что приношу несчастье людям, с которыми сближаюсь…»
Не заведи она дружбу с Павлом, версия об убийстве из ревности не возникла бы. Зачем она только встречалась с Пожарским! В глубине души чувствовала же, что это добром не кончится…
«Не вешай нос, дочушка! Будем преодолевать трудности по мере их возникновения», – говаривал в непростых жизненных ситуациях Марусин папа. А что делать, если трудности возникают гораздо быстрее, чем успеваешь их преодолевать?
«Заварила кашу – нужно расхлебывать», – решила Маруся.
– Иван Трофимович, я сегодня другое собиралась с вами обсудить, – со вздохом сказала она, направляясь к двери. – И мы обязательно об этом поговорим, хорошо? Но сначала мне нужно встретиться с вашим Колей Малышевым. У меня к нему срочное дело…
«Если Магомет не идет к горе, горе приходится идти к Магомету», – думала Маруся, входя в приземистое здание Чкаловского ГОВД.
Малышев, к счастью, оказался на месте. При виде Маруси он не смог скрыть удивления.
– Чем обязан, Мария Васильевна? Присаживайтесь, в ногах правды нет.
– Нет ее и выше, – пробормотала Маруся, присаживаясь на краешек стула.
– Что вы сказали? – насторожился Малышев.
– Пушкина цитирую, – пояснила Маруся, – Александра Сергеича. Любите Пушкина?
– Вы о стихах пришли со мной побеседовать? – осведомился следователь.
– Разумеется, нет. Вы просили, если я что-нибудь вспомню, незамедлительно сообщить, – глядя на своего визави самыми честными в мире глазами, сказала Маруся.
– Вспомнили?
– Я, собственно, и не забывала… Поостыла немного и решила рассказать вам все как на духу.
– Похвально, Мария Васильевна, похвально. Я весь внимание, – усмехнулся следователь.
«Посмотрим, как ты будешь усмехаться, когда услышишь то, что я собираюсь тебе сказать», – подумала Маруся.
– Отдаю должное вашей проницательности, Николай… ой, а вас как по батюшке? – сказала она вслух.
– Антонович, – буркнул Малышев, – можно просто товарищ капитан.
– Тогда и вы меня называйте, пожалуйста, просто Марией… вы все равно мое отчество никак запомнить не можете, – хихикнула Маруся. – Так вот, товарищ капитан Николай Антонович, вы были недалеки от истины, когда намекали на, скажем так, особые отношения между мной и начальником нашего госпиталя Андреем Вороновым. Вы только слово выбрали неподходящее – любовник… Андрей – не любовник, он мой жених.
У Малышева на лице отразилась усиленная работа мысли, очевидно, следователь пытался понять, к чему она клонит.
– И что? – наконец спросил он.
– А то, что всю предыдущую неделю Воронов с утра до вечера был в госпитале, это вам кто угодно подтвердит из медперсонала. А с вечера до утра – со мной. Точнее, я с ним – в его квартире. То есть я практически не спускала с него глаз. С него попробуй спусти – сразу уведут! Он у нас в госпитале мужчина нарасхват… Следовательно, у Воронова не было возможности установить на развалинах растяжку. А это, если не ошибаюсь, алиби, согласны?
Малышева заявление Маруси явно озадачило.
– К сожалению, соседи Андрея то, что мы проводили вместе ночи, подтвердить вряд ли
