— Женщина? — насторожилась Шанна.
Рюарк посмотрел на нее с лукавой ухмылкой:
— О, Шанна, любовь моя, уж не ревнуете ли вы?
— Разумеется, нет! — огрызнулась она краснея. — Простое любопытство. Так о чем вы говорили?
— Это всего лишь жена торговца рыбой, Шанна, так что опасаться тут не приходится, — с подчеркнутой серьезностью продолжал Рюарк.
Глаза цвета морской волны сузились, сверкнув гневом.
— Вы недопустимо самонадеянны, Рюарк Бошан!
— Тсс, любимая, — мягко предостерег он, и в глазах его сверкнула искорка. — Вас могут услышать.
— А что делаете для миссис Хоукинс вы? — в раздражении бросила она начинавшему надоедать ей собеседнику. Ей хотелось накричать на него! Колотить в его грудь кулаками! Сделать все, что угодно, лишь бы стереть с его лица эту самодовольную улыбку.
Рюарку потребовалось время, чтобы ответить. Он положил шляпу на кипу товаров и сбросил с себя рубаху.
— Главным образом то, чего не хочет делать сам мистер Хоукинс, — я чиню его лодки и кое-что другое.
— Судя по тому, как быстро растут ваши сбережения, вы не слишком задержитесь на нашем острове, — заметила Шанна.
— Деньги никогда не были для меня проблемой, Шанна. Если обратиться к последним событиям, я бы сказал, что моей единственной проблемой являются женщины, вернее, одна женщина.
Взгляд Рюарка теперь был прямым, вызывающим, почти оскорбительным, сбивающим ее с толку. Шанна чувствовала себя под этим взглядом раздетой.
— Вы считаете своей проблемой меня?
— Бывает и так, Шанна. — Он стал серьезным, встретившись с ее глазами. — Чаще же всего я считаю вас самой красивой из женщин.
— Хоть убейте меня, я не могу поверить, что так много для вас значу, чтобы стать вашей проблемой, Рюарк, — пробормотала Шанна. — Я почти не видела вас в последние недели. И думаю, что вы преувеличиваете.
Он не произнес ни слова, но глаза ясно говорили о его желаниях. Этот дерзкий взгляд затронул в ней что-то такое, отчего она почувствовала себя как во сне. Этот огонь заставил запылать ее щеки и вызвал дрожь в пальцах, когда она ответила на его взгляд. Он купался в лучах заходившего солнца, темным золотом обтекавших его сильную и стройную фигуру. Это был Аполлон, отлитый из золота, и она была потрясена его видом не меньше, чем тем, как он на нее смотрел.
— Вы, должно быть, росли среди дикарей, — сказала она, стараясь найти спасение в словах. — И, по-видимому, питаете отвращение к одежде.
Рюарк мягко усмехнулся:
— Порой, моя дражайшая Шанна, одежда оказывается помехой. Например… — своими глазами он ласкал ее с головы до ног, — например, мужчина считает ее совершенно лишней, когда его жена ложится в постель в рубашке. — Улыбка Рюарка приобрела оттенок порочности. — Я, разумеется, говорю не о той малости, которую вы надеваете, укладываясь спать, — это почти что ничего. У мужчины не должно быть больших хлопот, чтобы освободить женщину от того, что на ней надето.
Краска на щеках Шанны стала гуще.
— Так, стало быть, вы имеете наглость еще и прогуливаться под моим балконом!
Шанна резко отвернулась от Рюарка, как бы давая понять, что разговор закончен, и сделала вид, что занята бумагами.
Из небольшого, расположенного высоко над столом окна лился мягкий свет, подчеркивая ее почти ангельский профиль. Даже то, что он стоял с ней рядом, пьянило его, как вино. Взгляд Рюарка коснулся волос, ниспадавших золотистым водопадом по спине. Он проследил дугу ее брови, тонкую линию носа, этих полных губ, которые он страстно желал целовать, твердого, но изящного подбородка, белой колонны шеи мягкого оттенка цвета слоновой кости. Кровь глухо стучала в ушах Рюарка, и он невольно двинулся вперед, пока не остановился прямо за ее спиной.
Шанна чувствовала его присутствие всеми фибрами своего существа. Терпкий мужской запах будоражил ее. Пульс бился учащенно, а сердце стучало так, словно было готово вырваться из груди. Она хотела что-то сказать, что-то сделать, чтобы отвлечь его внимание, но была словно загипнотизирована и могла лишь трепетно ожидать его прикосновения. Рука Рюарка протянулась к ней, и кончиками пальцев он коснулся ее волос.
У входа послышались чьи-то торопливые шаги, и в окне мелькнула фигура невысокой женщины. Рюарк выпрямился и быстро отошел от Шанны, а когда Милли Хоукинс появилась в дверях, он уже делал вид, что сортирует сваленные в кучу шляпы. Письменный стол был скрыт штабелем небольших бочонков, и вошедшая Милли не заметила Шанну, когда бегло обвела взглядом лавку. Она увидела лишь бронзовую спину Рюарка и бросилась к нему, прижимая к груди пакет с бельем. Ему не оставалось ничего другого, как повернуться к ней, и она тут же пустилась в объяснения:
— Я видела, как вы шли в деревню, мистер Рюарк, и подумала о том, что могу сэкономить вам время, если принесу сюда постиранное для вас белье.
— По пути домой я прохожу мимо вас и мог бы сам за ним прийти. — Он улыбнулся вымученной улыбкой и увидел поверх головы Милли напряженный взгляд Шанны.
— О, мистер Рюарк, я бы так не сделала, если бы не хотела сэкономить вам время. — Милли застенчиво подобрала темные волосы, а ее черные, широко раскрытые глаза словно ощупывали всего Рюарка. Она подошла и бесцеремонно провела ладонью по его груди.
Шанна во все глаза смотрела на молодую женщину, наблюдая за тем, как ее легкие пальцы ласкали бронзовую от загара кожу. Рюарк с отсутствующим видом отмахнулся от руки Милли.
— Вы свободны сегодня вечером, мистер Рюарк?
Рюарк усмехнулся столь откровенному вопросу.
— Как раз сегодня у меня полно дел почти на весь вечер.
— Ох уж этот старик Траерн! — раздраженно воскликнула Милли. — Всегда-то он придумывает для вас какое-нибудь дело!
— Знаете, Милли… — начал Рюарк, заметив, как удивленно поднялись брови Шанны. Ему стоило большого труда скрыть свою радость, и все же она прозвучала в его голосе. — Сквайр не потребовал от меня ничего, кроме того, что я сам предложил. — Он взял из ее рук пакет с одеждой. — Не забудьте передать мою благодарность вашей матери.
Всей деревне было хорошо известно, что Милли Хоукинс — одна из самых ленивых девушек. Ей и ее отцу больше всего нравилось валяться чуть ли не целыми днями на кровати и жаловаться на безденежье, тогда как миссис Хоукинс работала как лошадь и была единственной опорой семьи. Но большая часть заработанных ею денег уходила на удовлетворение страсти мужа к выпивке. Рюарку было известно, что белье его стирает не Милли, и он вовсе не был расположен рассыпаться в благодарностях не по адресу.
— Мать говорит, что вы самый чистоплотный мужчина на Лос-Камельосе, — радостно сообщила Милли. — Она видит, как вы каждый вечер ходите к морю мыться, после чего приносите ей грязное белье. А отец утверждает, что слишком часто купаться нехорошо, мистер Рюарк. И то правда, здесь много времени на мытье тратят только эта потаскуха, дочка Траерна, да его слуги.
