Дуовитам сюда никак не проникнуть. Уверена, что у этого здания уровень безопасности, как у дворца императора, а может, даже лучше. Возможно, Юнишев передаст информацию, когда выйдет отсюда.
Чудное место мы покинули, когда наступила ночь. Я уже с трудом подавляла зевки и практически заснула, когда финансист устремился в сторону выхода.
Такая важная персона, а домой отправился пешком. Впрочем, дом, как оказалось, располагался в пяти минутах ходьбы.
А вот то, что произошло в квартире, мне вспоминать неприятно. С виду заурядный, немного страшненький мужчина чуть за тридцать вызвал к себе девушку легкого поведения. И полбеды, если бы это был стандартный секс. Нет, он любил игры с изюминкой и переоделся в… зайчика!
И я битый час была вынуждена сидеть на кухне, слушая постановку в спальне, и жалеть о том, что не могу выпить и отключиться.
Я даже по-тихому осмотрела полки Юнишева на наличие отравы. Подумаешь, немного поменяю историю! Зато этот извращенец перестанет истязать мой мозг.
Где-то во втором часу ночи, женщина, получив вознаграждение, наконец-то ушла, и я вместе с ней.
Аллилуйя!
Оставалась проблема: как добраться до Фордайса? Он, по моим расчетам, сейчас должен быть на другом конце города… Но тут взгляд зацепился за трамвай. Мгновение – и решение принято. Добежав до трамвая, вскочила на подножку. Удобно, когда общественный транспорт начинает работать ни свет ни заря.
Князя я нашла около спортивного комплекса. Оттуда выходили мои родители в компании нескольких сподвижников, включая Фордайса и объект нашей слежки. Все что-то бурно обсуждающие. Только князь понуро брел позади, впрочем, как и всегда.
– Почему ты всегда один? – не удержалась я от вопроса.
– Творцу сложно строить как приятельские, так и личные отношения. Особенно близкие. Я не видел смысла тратить силы на полуфабрикаты, а других не было.
Я не ожидала, что он ответит, и поэтому ощутила прилив благодарности. Снова переведя взгляд на родителей, я заметила, что они как раз проходят мимо нас, укрывшихся в тени машины.
Мама и папа шли в обнимку и были так счастливы – я никогда не видела маму такой. Она вся светилась, как и отец. Они выделялись даже среди друзей, производящих впечатление также счастливых людей. Я начала понимать слова князя про полуфабрикаты.
По щекам покатились горячие слезы, и Редклиф молча заставил повернуться и уткнуться ему в грудь. Впервые с детства я плакала навзрыд, плакала из-за потери. Мы еще долго просидели в обнимку.
В этот момент я осознала, что лучше бы я оставалась с детскими воспоминаниями и не видела того, как оно было, взрослыми глазами.
Я бы выпила обезболивающее, но для души его еще не придумали.
* * *Я долго сидела на кровати, глядя на дневник, и не могла решиться. Прочитав, чем пожертвовала Ольга, я поняла, что вмешиваться в историю чревато. Но что будет, если я не совершу того прыжка, о котором рассказывает моя прабабка? Ведь тогда они с Алексеем могут так и не сойтись.
Тряхнув головой, я решилась. Да и Редклифа сейчас в гостях нет, так что совершенно некому меня поймать и отчитать.
Переодевшись в черные джинсы, гриндера и косуху, я посчитала, что готова, и настроилась на нужное время и место.
Знакомая тяжесть в животе – и пейзаж передо мной изменился.
Вечереет, заходящее солнце очень красиво отражается в глади воды и словно меняет оттенок. Набережная малолюдна, холодный ветер пробирает до костей. Плеск воды о камни звучит не так, как в современном городе, – более проникновенно и очаровывающе.
Ольга уже тут, смотрит на горизонт и думает.
На мгновение я застыла, жадно рассматривая ее и не в силах наглядеться. Хрупкая девушка, по щекам текут слезы, лицо бледное и осунувшееся. Мне страшно подумать, что она испытывает, но даже при этом остаться к ее горю безучастной невозможно.
Осмотревшись по сторонам, я не замечаю никого, кроме парочки прохожих и кареты с кучером. Придет ли странная девушка или… она уже здесь? Но что сказать? Как это сказать?
Но вот Ольга отошла от парапета и уже повернулась в сторону кареты. Но как же так? А незнакомка?
Совершенно не отдавая себе отчета, я сделала несколько шагов вперед, словно стараясь задержать Ольгу, и неосознанно покинула свое укрытие.
Ольга, развернувшись, застыла, внимательно глядя на меня, а я – на нее. Немного испуганная, слегка удивленная и очень любопытная. Мне нравилась моя прабабка.
Вдруг она отвернулась и явно собралась уходить.
Ну уж нет, раз она меня увидела, значит, выслушает.
– Ольга?
Девушка настороженно повернулась ко мне:
– Да?
– Мне нужно вам кое-что сказать, – начала я, немного растерявшись.
С чего начать?
Прабабушка пристально и пытливо смотрела на меня, словно силясь разглядеть.
– Я – часть вашего задания? – неуверенно спросила она.
– Нет. Но я должна сказать вам одну вещь…
Не знаю, правильно я поступаю или нет, но она должна довериться Алексею. Я читала, что у них произойдет дальше, и оно того стоит. Но похоже, моя прабабушка не доверяла мне.
– Ольга, прошу вас, поверьте мне. Несмотря на то, что случилось в вашей жизни, и несмотря на все сложности любви, помните – нужно уметь давать людям шанс.
Вот теперь прабабушка впилась в меня взглядом, понимая, что я знаю ее историю.
– Откуда?..
– Из вашего дневника, в нем я обо всем прочитала, – тараторила я, не в силах остановиться.
Только бы помочь!
– Но я не веду дневник, – удивилась она.
– Будете! Просто помните: он стоит того, чтобы его простить, – старалась я убедить прабабушку.
– Я не уверена…
– Я уверена. Не забывайте, откуда я прибыла, и просто поверьте. Вы сможете это сделать, стоит только попытаться.
Краем глаза я заметила человека, идущего по набережной. Это был один из гениальных ученых того времени. Если меня заметят… Не знаю, что будет, но Фордайс точно меня убьет! Пора возвращаться. В глазах прабабушки мелькнуло осознание: она узнала меня. Значит, я выполнила свой долг.
Оказавшись вновь в своей комнате, я плюхнулась на пол рядом с кроватью и счастливо рассмеялась. Это невероятное приключение оставило в моей душе неизгладимый след. Мне так хотелось остаться там подольше, поболтать, о многом спросить… утешить, но я прекрасно знала, что этого делать нельзя.
Столько возможностей и столько ограничений!
На моем лице играла широкая улыбка. Первый раз за все время работы творцом я чувствовала, что сделала что-то по-настоящему важное и нужное.
Глава 17
Правда
Через пару дней мама пригласила меня на ужин. Галя оканчивала школу, и по этому поводу мои устраивали семейный праздник. Последний визит мамы запомнился мне особенно хорошо, поэтому я опасалась соглашаться. Но и не посетить столь важное для сестры мероприятие я просто не могла.
Конечно, дом, в котором я выросла, не напоминал императорский дворец и, наверное, поэтому нравился мне больше. Можно было не заморачиваться с выбором наряда, что было мне на руку. Задержавшись на задании, переодевалась я наспех, боясь опоздать на праздник.
Редклиф же в это время отправился проверять третьего подозреваемого. И все без меня!
Открыл мне Филипп, и при виде меня у него приподнялись брови.
– Однако, – прокомментировал он, пропуская меня в дом.
И было чему удивляться.
Средней длины джинсовая юбка, белая однотонная футболка и мокасины. Сверху же накинута обычная черная ветровка. Для меня это, можно сказать, классический вариант наряда.
– Я поражен, – произнес отчим.
– Сама от себя в шоке, – криво улыбнулась я и сразу направилась в гостиную, где сидели сестра и ее парень и над чем-то смеялись.
– Привет. Что это вы тут рассматриваете?
– Мои школьные фотографии. Сейчас, если вспомнить, сколько всего случилось, не поверишь, что все это было.
– Да, ты покуролесила в школе славно! – усмехнулся Андрей.
– А ну, двигайтесь, я тоже хочу посмеяться! – Я плюхнулась рядом с Галей на диван.
Ближайшие полчаса мы предавались воспоминаниям, но потом дочерний долг взыграл и я отправилась на кухню предложить маме помощь.
Она никогда не позволяла мешаться на кухне, когда готовила. Осторожно приоткрыв дверь, я заглянула в святая святых.
– Мам…
– Настя? Заходи! – донесся голос из кладовой.
Проскользнув на кухню, я осмотрелась. Заставленный блюдами стол, умопомрачительные запахи на всю комнату.
– М-м-м…
– Голодная? – спросила мама, возвращаясь с банкой грибов.
– Ага. Помочь?
– Можешь те блюда, что на дальнем столе, носить в столовую и расставлять.
Пристально посмотрев на маму, я никак не могла понять, что меня смущает. Нарядное платье, фартук, суетливые движения. Вроде бы все как обы…
Тут мама посмотрела мне в глаза, и я увидела в них обреченность. Она смирилась с тем, что я в корпорации, больше не борется за меня и не живет в страхе. Все самое страшное, по ее мнению, уже произошло.
