— Вы думаете, что?.. Нет, не понимаю! Как платье может повлиять на проявление или отсутствие магии?
— Ещё не понял, леди Форриль. Вы выполните мою просьбу?
Девушка растерянно моргнула. Всё вроде бы обыденно и привычно глазу: спокойный мягкий интерьер комнаты, дневной свет за окном, ранние осенние цветы в вазе, два мага — специалиста своего дела, серьёзные, вызывающие уважение и расположение — а в висках бьётся осознание, что мир разлетается на осколки, чтобы никогда больше не собраться обратно таким, каким был.
— Да, — сказала Элге целую вечность спустя. — Сейчас вернусь.
Девушка стремительно прошла в свои комнаты, по пути вызывая горничную, в гардеробной стянула с вешалки первый попавшийся наряд. Прибежавшая на вызов Сиона помогла переодеться и поправить немного растрепавшуюся причёску. Элге взяла свое платье в руки, придирчиво осмотрела со всех сторон. Обычное. То есть, не совсем, конечно — Виррис шила превосходно, волшебно. Чудесный крой, идеальные строчки, отделка кружевом и тонкими шёлковыми лентами, толика магии: каждый шовчик выполнен с любовью. Сидело платье безупречно, носилось долго, не теряя насыщенности красок, чистилось легко. Элге заглянула на изнанку: ничего особенного, необычного, просто ровные швы. А руки дрожат и разливается стылым холодом волнение. Элге вернулась к наставнице и директору, протянула последнему наряд.
Светлоглазый господин повторно запустил заклинание, и ещё пристальнее, чем хозяйка наряда, оглядел этот самый наряд сначала с лицевой стороны, потом вывернул на изнаночную. Сосредоточенный, передал платье госпоже Каннелии и поднял глаза на притихшую Элге.
— Можно?..
Едва дождавшись её согласия, протянул ладони и ещё раз просканировал девушку.
— Вот она, чувствуется, довольно мощно. Хороший, ровный поток целительской силы. А у вас что, Каннелия?
— А у нас…Вам лучше самому это увидеть, господин Зоратт.
Бьорд забрал платье, пригляделся нахмурился.
— Вчера вы ведь были не в этом наряде, леди? В другом, если не ошибаюсь? Не помните, откуда было то платье на вас?
— Свекровь заказала. Не знаю точно, у кого из портных, семья мужа пользуется услугами нескольких.
— Понятно. А эту вещь, — он приподнял ворох материи, — шила леди Адорейн?
Его голос звучал глухо, будто булыжником придавленный. На хозяйку наряда он старательно не смотрел.
— Да. Что вы хотите… Господин Зоратт, на что вы пытаетесь мне указать? — немеющими губами выговорила Элге.
Безумно хотелось вцепиться пальцами в собственное платье, смять шелестящую ткань изо всех сил, лишь бы не слышать… и не думать. Но руки оставались безупречно спокойными, чинно сложенными на коленях.
— Поверьте, леди Форриль, ужасно не хочу ни на что указывать. Самому не нравится. Однако — вот.
Бьорд приподнял платье, расправил лишние складки и продемонстрировал девушке плечевой шов, на котором она разглядела совсем небольшую, нарочито грубо выполненную вышивку белой нитью. Мелкие стежки соединялись в неизвестные символы, которые Элге разглядывала со смесью брезгливости и страха.
— Что это?..
Странные глаза Зоратта стали темнее. Не только глаза — на лицо набежала тень, а пальцы вцепились в тот же перстень с искусно огранённым аквамарином.
Госпожа Каннелия выпустила с кончиков пальцев заклинание, светло — зелёной дымкой осевшее на ткани.
— А это, — после недолгой паузы ответила она вместо Зоратта, — и есть тот самый амбарный замок, запирающий ваш истинный дар. Грубый, но действенный.
В густой, неприятной тишине Элге смотрела на белые стежки, смотрела — и не видела.
— Не верю, — чужим, хриплым голосом сказала она.
Каннелия мягко коснулась её руки. Господин Бьорд глядел в сторону, но во взгляде его было скрываемое сочувствие. Изумление, неверие тоже были, но больше — сочувствия.
«И Мада нет», — невпопад пронеслось в голове девушки. «Уткнуться в него лицом, спрятаться и не видеть этого… этой грязи».
— Давно у вас это платье, леди Форриль?
Ответ Элге прозвучал безжизненно: настолько она старалась взять бушующие эмоции под контроль.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Года два, может, чуть больше. Мы не имеем… не имели возможности менять гардероб так часто, как хотелось бы. Да и… Виррис шьёт великолепно, в каждую вещь вливает особую магию: как видите, платье выглядит совсем новым, ткань в идеальном состоянии, ни зацепок, ни катышков.
«И вышивает искусно», — молотом стучало в висках.
— У вас другие платья, пошитые леди Адорейн, имеются? — уточнил господин директор.
Перед глазами Элге плавали цветные пятна.
— Имеется несколько. Я не понимаю… Зачем?!
— Пока не знаю, леди. Мне крайне неловко, что я становлюсь невольным свидетелем ваших взаимоотношений с близким вам человеком. Леди Адорейн всегда с теплотой отзывалась о вас.
Элге механически кивнула: пятна перед глазами сменились издевательски пляшущими белыми стежками.
Шила Виррис давно, с каждым годом всё лучше и лучше. И вышивала отменно; вышивка украшала несколько нарядов Элге, и нередко её спрашивали, кто автор столь тонкой нежнейшей работы. Элге перевела невидящий взгляд на платье, в которое переоделась, с трудом заставила взгляд сосредоточиться. Ну да, это платье подарил муж.
— Госпожа Каннелия, — безжизненно произнесла Элге, — могу я ещё раз прикоснуться к магическому определителю?
Девушке вновь выдали яйцеподобный предмет, и в течение минуты он засиял в её руках тёплым золотистым светом — лучи пробивались сквозь сжатые ладони, а Элге при взгляде на них хотелось плакать. И запустить чем — нибудь в стену. Вместо этого она вернула определитель наставнице и закрыла лицо руками, даже не поинтересовавшись результатами теста.
Каннелия механически разглаживала складки на злополучном платье. Господин директор поднялся и принялся мерить шагами комнату.
— Леди Форриль. С одной стороны, я не могу вмешиваться в дела семейные, я чувствую, насколько вы не в своей тарелке и сочувствую вам, вашей ситуации. С другой стороны, если вы ещё не беседовали с леди Адорейн — не беседовали ведь, правда? — то самое время это сделать. У меня масса вопросов, например. Любой маг, а ваше сестра маг, и неслабый, да и вы тоже, знает, что подавляемая сила, сила, которую связывают, не дают развиваться, не используют — через некоторое время выгорает. В каких-то случаях заметно для организма, причиняя даже физическую боль, в каких-то незаметно. Не возьмусь определить с точностью до месяца, но у вашей магии имелись все шансы перегореть через пару-тройку лет. Максимум. Если бы вы продолжали постоянно носить эти платья, и в особенности наряды, имеющие подобную вышивку, то в лучшем случае вам осталась лишь сила трав. Вышивка эта ещё больше усиливает запирающее заклинание, по сути она и есть замок, уникальный, подобранный спонтанно. Уверен, что и на других вещах, сшитых леди Адорейн, такие знаки.
Мужчина наконец поднял на несчастную Элге взгляд.
— Пригласите леди Адорейн.
Глава 19
Дверь приоткрылась, и в гостиную заглянул Мадвик:
— Зашёл узнать, как ваши усп… Что такое, Элге? Что стряслось??
Через секунду он был возле жены. Элге молча обняла его, вцепилась намертво трясущимися руками. В наступившем конце света Мад казался единственным надёжным островком, способным защитить и уберечь. Объяснения давал господин Зоратт, и всё это время девушка просидела, самым бессовестным образом пряча лицо в жилетку мужа.
— Лорд Форриль, — Бьорд и устало провёл ладонями по лицу, — если подозрения относительно леди подтвердятся, если выяснится, что сестра вашей супруги намеренно подавляла дар с целью его окончательного исчезновения… Я не стану утверждать наверняка, пока не поговорю с леди, но… Вы понимаете, что я не могу не сообщить властям.
Элге отняла голову от надёжной груди Мада и перевела умоляющий взгляд на директора.
— Я должна проверить остальные платья. Вдруг это нелепая ошибка, мы с Виррис всегда… Я не понимаю, зачем бы ей это.
