Мартин ухмыляется, и я вижу, как Зуза вздрогнула, ее глаза сверкнули опасным блеском, но, к счастью, она сохранила спокойствие.
– Он у меня еще увидит! – шипит она.
По-моему, Зуза неправильно поняла Мартина. Похоже, ее доброе намерение спасти их брак рушится из-за мелочей.
После того как мы в подробностях все объяснили и пообещали через две недели съездить вместе с ними, чтобы показать дом, Клаус успокоился и его раздражение быстро прошло. В отличие от Зузы, я всегда советуюсь с ним, когда нужно принять какое-то решение. А теперь вдруг… Мне было важно его мнение, даже когда я покупала себе одежду. А Зуза, наоборот, всегда придерживалась собственной линии. Так как Мартин постоянно в командировках, а Зуза известная Мисс Нетерпение, она часто принимала решение самостоятельно, а мужа уже ставила перед фактом. В оправдание ей можно сказать, что как деловая женщина она привыкла брать на себя ответственность и действовать быстро.
Я складываю вещи в шкаф, когда Клаус подходит ко мне сзади, обнимает и мягко увлекает на кровать. Он шепчет мне на ухо, как соскучился, нежно целует меня в шею и соблазняет по всем правилам.
На следующее утро наступают обычные серые будни. Безжалостно, без всякого христианского сострадания орет будильник, и начинается день. Только Клаус и девочки уходят из дому, как появляется Зуза. Она отвезла детей в школу и хочет выпить со мной кофе. Не умытая, не причесанная и не одетая, я протягиваю ей чашку темного напитка и зову наверх.
– Вчера я хотела, причем только из добрых побуждений, посвятить Мартина в свои планы, – начинает Зуза, и я предчувствую недоброе. – Но не успела толком начать, как понеслось… Он сказал, что его отношения с Дорис ничего не значат, что да, он был влюблен, но ничего такого не случилось. Он спал не с ней, а просто у нее. По крайней мере, так он считает. Он не знает точно.
– Это что еще за бред сумасшедшего? – спрашиваю я, удаляя с помощью эпилятора волоски в зоне бикини. Кто бы подобное ни говорил, я в жизни не поверю!
– Постой, это еще не все. Мартин клялся и божился, но с меня было довольно! Я на него наорала, сказала, что если он сейчас же не прекратит, то может съезжать обратно. Сказала, что хочу дать ему еще один шанс, но только если тема «Дорис» будет закрыта навсегда.
– И что он ответил? – Я забыла об эпиляции, мне уже стало интересно.
– Он сказал, что эта тема закрыта и что они только иногда перезваниваются.
– И ты будешь это терпеть? – С ума, что ли, Зуза сошла?
– Посмотрим. Время покажет, получится ли у нас что-нибудь, смогу ли я снова ему доверять и станет ли все по-прежнему. Секс, во всяком случае, стал лучше, чем до Дорис. Было и правда неплохо.
Зуза, это я знаю по опыту, очень любит изображать из себя спокойную и рассудительную. Но вся эта история здорово попортила ей кровь. Диего был действительно мимолетным увлечением, способом забыться, потому что с самой свадьбы Зуза была верна мужу.
Через два часа, уже одна, я собираю всю волю в кулак и набираю номер Дэвида. Он сразу снимает трубку, рад меня слышать, ахами и охами комментирует мой рассказ об Испании. Потом спрашивает, когда мы можем встретиться. Я не успеваю ответить, как он предлагает завтра в час дня. «Только обед?» – думаю я. Мне бы, вообще-то, хотелось романтики.
Я с трудом нахожу место для парковки на вечно забитой Цюльпихерштрассе. Из-за того, что долго там возилась, опоздала на десять минут. На лбу у меня выступили капельки пота. Молю Бога, чтобы дезодорант меня не подвел. Пульс бешено бьется. Когда закрываю дверцу, за что-то цепляюсь пиджаком, сумка падает с плеча и, конечно же, оказывается на земле. А там ее содержимое разлетается по мокрому асфальту. Закон подлости! Если что-то может пойти наперекосяк, обязательно пойдет. Мой мир непреодолимо превращается в хаос. Я пытаюсь взять себя в руки. Перехожу улицу как раз напротив кафе «Баккара», где мы договорились встретиться. У меня дрожат коленки, какая-то холодная рука сжимает желудок. Дэвид уже здесь. Он сидит за столиком, погруженный в чтение «Кельнер анцайгер», и не замечает меня. На нем джинсовая куртка от «Replay», под ней белая футболка. Он такой молодой, такой свежий, такой привлекательный! Когда я подхожу ближе, то замечаю, что он не читает, а с большим вниманием слушает кого-то по телефону. Увидев меня, он как-то слишком быстро заканчивает разговор. Встает, кладет руки мне на плечи, целует меня сначала в правую, а потом в левую щеку. Легонько дотрагивается до моих губ и говорит:
– Присаживайся. Что будешь пить? – Он заказывает мне апельсиновый сок и без обиняков выкладывает: – Я познакомился кое с кем, кто мне очень нравится. Кроме того, мне стало ясно, что у нас с тобой нет будущего. Ты, в конце концов, замужем, начинаешь работать, у тебя трое детей… Когда, извините, моя очередь? Где-то между готовкой, встречами, Испанией и чем-то там еще?
У меня челюсть отвисла. Чувствую, что на глазах выступают слезы, но мне удается сдержать себя и не разреветься.
– Когда это случилось? – слышу свой собственный надломленный голос.
– На прошлой неделе, – отвечает он рассеянно и с каким-то удовольствием продолжает: – А как, по-твоему, должно было все получиться? Я не хочу быть вторым мужчиной в твоей жизни. Я тебе уже много раз это говорил, а такие моменты, как тогда в «Сансоне», для меня не имеют никакого значения.
Я выпрямляю спину, делаю глубокий вдох и пытаюсь из забитого зверька снова превратиться в женщину. Но сказать легче, чем сделать. Я смотрю на себя в зеркало, которое висит за Дэвидом, и даже удивляюсь, что по моему лицу совершенно не заметно, что я в шоке. Внутри у меня все горит, но внешне я произвожу впечатление человека спокойного. Дэвид спрашивает, понимаю ли я его.
– Да, конечно, – отвечаю я так спокойно, как только могу.
Дэвид заерзал на стуле и принялся пересказывать все сначала. Я закуриваю сигарету, уже третью или четвертую. Внутри пустота. Я вспоминаю последние часы, проведенные с ним, и почему-то такое чувство, что это было давным-давно. За это время столько всего случилось, что воспоминания о нашей близости померкли. Я смотрю, как он говорит, как немного неуверенно пьет свое капуччино, как путается в словах.
– Как ее зовут? – спрашиваю я.
– Что? Кого? Кого зовут? – Дэвид меня не понял.
– Как зовут твою новую подружку?
– Гм-м… ее зовут… Петра. Да, Петра, – говорит он.
И спрашивает сердито: – А какая разница, как ее зовут?
– Никакой. Просто интересно.
Интересно также и то, существует ли эта Петра вообще.
Я откидываюсь на спинку стула и отпиваю глоток апельсинового фреша. Все равно, даже если ее и не существует, Дэвид четко дал понять, что больше не хочет продолжать наши отношения. Я должна с этим смириться, и я смирюсь.
