Но Лана лишь сухо позвала расставлявшую с тележки тарелки официантку:
– Даша!
– Что?
– Это я у тебя хочу спросить – что? Что ЭТО?!! – девушка кивком указала на депрессивно свесившие подвявшие бутоны гвоздички.
– Это, – вмешался Алексей Федорович, торжественно поднимаясь из-за своего столика, – для вас, о прекраснейшая из женщин!
– Прям старик Хоттабыч! – фыркнула Даша.
– А ваши комментарии держите при себе, любезная! – надменно скривил губы искусствовед. – Вы здесь кто? Прислуга? Вот и прислуживайте, а в дела гостей не лезьте!
Женщина покраснела, в уголках глаз проступили слезы, и она, опустив голову, продолжила расставлять тарелки.
Все, находившиеся в этот момент в столовой, притихли, ощущая неловкость. Правда, сама Лана молчала от захлестнувшей ее ярости, от которой реально перехватило дыхание.
Но Алексей Федорович расценил всеобщее молчание как безусловную победу лидера. И, приблизившись к все еще стоявшей у стола Лане, опустился перед ней на одно колено. Левое, там сустав был относительно здоровым.
Затем, ловко цапнув ладошку девушки, страстно обслюнявил ее и торжественно начал:
– Милана! Я больше не могу держать в себе свои чувства, они буквально переполняют меня! Я многое повидал в своей жизни, я уже считал себя законченным циником, а когда при мне говорили о любви с первого взгляда – громко смеялся над этими словами. Но когда я увидел вас, я понял – пропал. Вы не дали мне ни одной возможности объясниться с вами наедине, поэтому я решил сделать это здесь и сейчас. Пусть слышат все, мне нечего стесняться! Милана! – пафосно взвыл он, больно сдавив ладонь девушки. – Я люблю вас! Я никогда еще не испытывал подобного чувства! Прошу вас, станьте моей женой! Вы не пожалеете! Я одинок, на мне не висят алименты, у меня есть отдельная квартира, машина – я все это брошу к вашим ногам! Вы будете жить как принцесса! А что касаемо возраста – поверьте, зрелый опытный мужчина умеет любить гораздо нежнее и качественнее, чем какой-то жалкий юнец!
И он снова страстно присосался к тщетно пытавшейся освободиться ладошке.
Ошалевшая от такого фантастического бреда Лана не сразу смогла отреагировать, на протяжении всего этого фарса она лишь старалась забрать оскверненную руку у этого жалкого паяца.
Но когда паяц, во второй раз запачкав липкой слюной тыльную сторону ее ладони, мимолетно окинул победным взглядом столовую – ну, каков я? – застрявшая в горле ярость пробкой от шампанского вылетела наружу, усиленная презрением.
Лана выдернула наконец из цепких пальцев свою руку и, тщательно протирая ее бумажными салфетками, холодно произнесла:
– Встаньте!
– Нет, не встану! – кокетливо повел кустистыми бровями претендент на руку и сердце.
– Не можете? Тогда я кого-нибудь помоложе позову, пусть поднимут.
– Обижа-а-аете, Миланочка!
Искусствовед, похоже, обладал душевной чуткостью бегемота. Он продолжал сиять, как… иного сравнения, чем шукшинское «как голый зад при луне», Лане почему-то в голову не пришло. А Алексей Федорович тем временем обезьяним движением умудрился дотянуться до цветов и, орошая скатерть и Лану каплями воды, протянуть чахлое великолепие девушке:
– Я не встану до тех пор, пока вы не скажете «Да!».
– Даша! – окликнула Лана тоже наблюдавшую за происходящим официантку. – У вас тут мало-мальски крепкие мужики среди персонала есть?
– Найдутся, – усмехнулась женщина. – А зачем тебе?
– Вот эту тушку, – Лана брезгливо потыкала ногой все еще торчавшего в полуприседе ухажера, – отсюда убрать. Вид этого ощипанного недоразумения не способствует правильному усвоению пищи. А запах изо рта вообще провоцирует обратную перистальтику.
– Да как вы… – судя по проступившему на физиономии мачо оттенку спелого баклажана, до того наконец дошла неприятная истина – ЕГО порыв не оценен. Мягко говоря. – Как ты смеешь, дрянь такая, оскорблять человека моего возраста и положения?! Я думал, что ты достаточно интеллигентна и образована, чтобы стать моей женой, а ты – обычная привокзальная шлюха, которой нужны лишь молодые трахатели с толстыми кошельками и членами! Ай! Ой! А-а-а-а!!!! Уберите ее!
Но никто почему-то не бросился на помощь старшему научному сотруднику краеведческого музея, наоборот, кое-кто даже зааплодировал, наблюдая, как побелевшая от ярости Лана охаживает незадачливого кавалера его же букетом:
– Кто дрянь?! Я – дрянь?!! И это смеет мне говорить никчемный человечишка, набитый фанаберией и хамством до самой макушки? Ты как с персоналом здесь разговариваешь, а? Ты кем себя возомнил, убожество? Извинись перед Дашей, иначе я за себя не отвечаю!
– Помогите! Ма-а-а-ама!
Сообразив, что никто не спешит к нему на помощь, Алексей Федорович вдруг довольно артистично изобразил таракана, упав на все четыре лапки и шустро посеменив в сторону выхода.
Догонять кавалера Лана не собиралась, но точку поставила, метко запустив вслед то, что осталось от букета.
Связанный пучок стеблей угодил точно в обтянутый слегка залоснившимися черными брючатами зад, заставив таракана-мутанта принять вертикальное положение и покинуть столовую на задних лапках, шипя сквозь зубы явно что-то оскорбительное.
– Ну ты даешь! – восхищенно покачала головой Даша, разглядывая раскрасневшуюся девушку. – Прям командарм в юбке!
– Допустим, не в юбке, а в джинсах, – пробормотала Лана, смущенно оглядывая аплодировавших и хохочущих людей. – Я не собиралась вести себя, как взбесившаяся обезьяна, но этот тип меня просто достал.
– Не только тебя, как видишь, – подмигнула официантка, кивая на окружающих. – Уж очень неприятный мужичонка оказался наш Алексей Федорович. Ну да ладно, хватит о нем. Ты как, завтра на горку не передумала идти?
– Нет, что ты! Твой сын ледянку для меня сделал?
– Сказал, что да. Он тебя в лесу встретит, чтобы не заблудилась часом.
– Да не надо, зачем?
– Ничего, Вовке даже интересно экскурсоводом поработать.
– Ну, если интересно…
Глава 37
– Теть Лана, смотри, как я умею!
И Вовка попытался резко развернуться на своем самопальном сноуборде, подражая спортсменам в красивых комбинезонах, которых он видел по телевизору. Но то ли аэродинамика его старой куртки и теплых стеганых штанов была чуть-чуть, самую малость похуже профессиональной одежды сноубордистов, то ли сам сноуборд – вернее, та же ледянка, но вытянутая и с креплениями для ног – оказался не очень послушным, но разворота не получилось.
Мальчик подлетел в воздухе и бухнулся в большущий сугроб, скрывшись в снегу почти целиком.
Лана отбросила ледянку и рванулась к обретшему ноги в растоптанных зимних ботинках сугробу, чувствуя, как бешено забилась в грудной клетке птица-сердце.
За полдня, проведенные на действительно заполненной отдыхающими людьми горке, она успела подружиться с рыжим вихрастым мальчишкой, так забавно старавшимся выглядеть взрослым и солидным мужичком. Поначалу Вовка был немногословен, называл Лану исключительно по имени-отчеству, искоса разглядывая прозрачно-голубыми глазами странную девушку. Она такая красивая, такая… ну прямо как те люди из телевизора! И комбинезон у нее похожий! Она должна фигуристо на горных лыжах с горки спускаться, а не на детской ледянке попу морозить!
Но она морозила! И так заразительно, так искренне смеялась при этом! Видно было, что ей нравится кататься именно на ледянке, заваливаясь в конце спуска на бок и разбрасывая снег фонтаном!
В общем, очень скоро Вовка перестал «выкать» и напускать на себя солидность. Он отпустил эту самую солидность на все четыре стороны и с удовольствием разделил радость и восторг тети Ланы. И даже сбегал домой за недавно смастеренным сноубордом, чтобы похвалиться своим умением.
Лана подбежала к ногастому сугробу и вытащила оттуда снежный куль, очертаниями отдаленно напоминавший мальчика. Она трясущимися руками начала очищать его лицо, приговаривая срывающимся голосом:
– Где у тебя болит? Вовка, не молчи, отвечай! Нога, рука? Голова?
– Ты чего, теть Лана? – удивленно распахнулись очищенные от снега глаза. – Плачешь, что ли? И почему у меня должно что-то болеть? Я что, первый раз, что ли, на горке падаю? Па-а-адумаешь, ерунда вообще!
– Свинтус ты, Вовка! – облегченно рассмеялась Лана, щелкнув парнишку по курносому носу. – Что бы я маме твоей сказала, если бы ты ногу сломал?
– Так ведь я же сломал бы, не ты, – рассудительно начал тот, занявшись отряхиванием своей одежды. – Ты-то тут при чем?
– Ну как это? Не уследила!
– А чего за мной следить? Что я, маленький, что ли? За мной не надо следить, я самостоятельный. Ой, что-то есть захотелось!
Лана оттянула резинку рукава, посмотрела на часы и охнула:
– Опоздала! Вот курица бестолковая!
– Куда опоздала?
– Вернуться к обеду опоздала! Там твоя мама небось с ума сходит – меня нет, твой телефон не отвечает!
