остальные. Прикрываясь тем, что я очень голодна, я позволяла юноше вести диалог, пока сама пыталась изобразить крайнюю увлечённость. Он выглядел очень взволнованным, немного суетливым, Мари была права, было очевидно, что я ему очень нравлюсь и что он совершенно неопытен. Я цинично думала, сколько лет пройдёт, когда его сердце окаменеет от такой жизни, когда он поймёт, что с его внешностью, ему не придётся даже платить проституткам, чтобы найти тепло на одну ночь и что со многими женщинами можно будет даже не церемониться, чтобы они всё равно были от него без ума? А сейчас он так наивен, так искренен и добр. Если бы не обязательства перед семьёй, он мог бы найти себе хорошую женщину, которая дала бы ему тепло очага и покой в доме, которого он заслуживает. Я вспомнила слова Рейвенора:
— Сван, спасибо тебе, за сегодня. Это было очень храбро. Честно говоря, никогда прежде не могла себе даже представить подобное существо и то, как ты не растерялся…Это впечатляет.
Господь, он покраснел. Даже на его румяном от морозе лице, я заметила, как он покраснел до кончиков ушей.
— Спасибо, — тихо ответил он, — Честно говоря, я даже и не понимал до конца, что делаю, пока всё не закончилось. Это произошло как-то само собой.
Он сделал небольшое усилие над собой, чтобы без стеснения посмотреть мне прямо в глаза:
— Ты выглядишь такой загадочной, Камелия. Мари очень вежливая, всегда старается поддерживать разговор. А ты молчишь, как будто бы все эти пустые разговоры не имеют для тебя значения.
— Это не так. Я просто так не умею. Не знаю, что говорить. Знаешь, я тоже испытываю неловкость перед малознакомыми людьми. Слова застревают где-то в груди и я не могу протолкнуть их дальше. Кажется, что бы я ни сказала, всё будет лишним и не к месту.
Он рассмеялся. У него был красивый приятный смех и очень чарующая улыбка:
— Я уж так точно не считаю. Расскажи, что-нибудь о себе. Я не собираюсь рассказывать об этом остальным, обещаю.
Но слова опять застряли в горле. Он просил меня рассказать о себе, а я думала о том, как наверное также наивно выглядела я, когда общалась с “Джо”. Пыталась излучать уверенность, выглядеть естественно. Интересно, он также про себя читал меня, как открытую книгу? Также легко играл с моими чувствами?
Что-то внутри кольнуло. Сердце деревянело. Может это не образ жизни так влиял на этих людей, а место и этот холод? Вдали от костра действительно становилось очень холодно:
— Хорошо, только давай пройдёмся по лагерю, иначе я околею. Что именно тебя интересует?
Мы прогуливались по лагерю, и я придумывала для Свана новую историю своей жизни, вплетая в ложь отголоски правды. Попутно я больше узнала о его брате и сестре, о том, какая была у них жизнь до того, как он стал витчхантером.
Пришло время расходиться, основной костёр потух, а охотники расположились в своих палатках. Сван проводил меня до нашей с Мари палатки, пожелал доброй ночи, а после, видимо набравшись смелости, осторожно наклонился ко мне и нежно поцеловал в губы. Я позволила ему это сделать. Его поцелуй напоминал покалывание мороза на губах, но на ту долю секунды, что я закрыла глаза, я всё равно подумала о другом. По всей видимости, чтобы я не увидела его смущения, он тут же развернулся и быстро зашагал прочь. Я стояла ещё какое-то время наедине с самой собой, осознавая, как теплота другого человека, причиняет мне почти физическую боль. Почти опустошённая, я залезла в палатку, где уже сладко спала Мари и крепко прижавшись к ней, провалилась в забытье сна.
Глава 11
На утро мне стало немного полегче и вечерние переживания меня отпустили. Как говорится, утро вечера мудренее. Мари тоже выглядела не такой потерянной, попыталась расспросить у меня, как прошёл мой вечер, но я отмахнулась от неё.
Первую половину дня мы ехали плотной группой, а после нам сообщили, что можно немного расслабиться. На сей раз мы с Мари ехали в конце строя и Сван присоединился к нам. Он стал выглядеть заметно увереннее, много шутил и пока остальные не слышал, пародировал то Ульрика, то Рейвенора, чем сильно нас веселил. Днём пошёл снег, мы немного ускорили темп, чтобы поскорее добраться до постоялого двора. Когда Сван ненадолго оставил нас, то Мари опять взялась за своё:
— Ну как, ты уже решила, будешь навещать его тут или он отправится с нами?
Я набрала в лёгкие воздуха от возмущения, чем сильно рассмешила её:
— Нет Мари, я не буду его тут навещать и с нами он никуда не отправится. Почему ты так отчаянно подбиваешь меня на заведомо провальную интрижку? — я пыталась говорить как можно тише, чтобы никто кроме неё нас не услышал.
— Ками, мужчины могут предложить большее, чем просто холодный, пронзительный взгляд, — по всей видимости это был камень в огород Дмитрия, — Позволь себе немного расслабиться, пускай он растопит твоё сердце, такой парень как Сван не обидит тебя.
— Я хочу большего, чем просто не быть обиженной, Мари.
— Кто знает, может быть он тоже может дать тебе больше.
Я отпустила на время поводья, чтобы устало потереть глаза. Если бы я действовала по логике Мари, то мне стоило скорее попытаться наладить отношения с Дмитрием. Эти разговоры стали меня настолько выматывать, что я была уже готова рассказать ей о Роде, но в этот момент к нам вернулся Сван:
— О чём секретничаете?
— Ни о чём, — в унисон ответили мы, чем вызвали ещё больше подозрений.
Нам оставалось совсем немного до отдыха, когда безмолвно, одна за одной с неба посыпались снежинки. Танцем они скользили по гривам лошадей, ускользая на дорожное полотно, другие же наоборот цеплялись за волоски, чтобы через время медленно растаять и освободить место следующей. Я натянула капюшон плаща и опустила голову, мысленно радуясь, что хотя бы какое-то время мне не нужно держать под контролем выражение своего лица. Теперь, когда до замка оставалось совсем немного пути, стоило подумать над тем, как именно мы планируем найти Кис. Нельзя же просто завалиться в замок на приём? А что, если за это время что-то произошло и её там не окажется? Или она давно покинула эти земли? Было бы неплохо попытаться аккуратно расспросить Свана, если мы останемся наедине.
Уже совсем стемнело, когда впереди показались огни постоялого двора. Здание казалось просто огромным, после предыдущей таверны, в которой мы останавливались, доносились
