— Я и сам могу пройти, а вот если тебя пихнут в живот случайно, то Карим их всех убьёт. А мне дядя каторжник не нужен.
— Рустам! Я боюсь!
— Всё будет хорошо, — берёт мои руки в свои, успокаивая. — Сейчас выйду я, а потом обойду машину. Вместе с охраной выпустим тебя из машины. Сама сиди и даже не рыпайся! Ясно?
— Ага! — киваю активно и следую его указаниям. Выхожу из автомобиля, только когда Лапин подходит. Охрана тут же окружает меня, а Рустам ещё и приобнимает, загораживая собой от «чаек».
— Екатерина, скажите, а это правда, что отчим совратил вас? — кричит кто-то из толпы, перекрикивая остальных. — А это правда, что вы носите ребёнка своего отчима?.. Правда?.. Он насиловал вас? Карим… Дети… Закон… Суд… Совратил… Беременна… Держит вас насильно?.. Хочет отобрать ребёнка?.. Соблазнили отчима…
Шокировано округляю глаза, но продолжаю идти. Не хочу слушать этот ужас и их ужасные слова, которые оглушают одно за другим.
Толкнув меня за ворота, Рустам выходит к репортёрам, которым даже удалось несколько раз схватить меня за руку или за плечо.
За воротами до меня доносятся лишь его слова.
— Всё это частично ложь! — кричит Рустам. — Екатерина вынашивает нашего с Каримом ребёнка! Мы давно хотели сына, и наша мечта осуществилась. Всё! Конференция окончена!
И входит ко мне, тут же обняв меня и продолжив вести в дом.
— Зачем ты? — шепчу, прижимаясь к нему. — Они же теперь подумают ещё хуже про Карима.
— Немного дезориентировал их. Да и такие новости веселее читать, Котёнок! Но мать меня убьёт. Да и дядя! Репутация дяди точно испорчена. Вряд ли ему теперь тот проект доверят, о котором он мечтал. Такой скандал… Связь между отчимом и падчерицей. М-да... дела-а-а...
Глава 23
Вместе с племянником Карима входим в дом, укрываясь от прессы и их криков, в которых нет и капли правды, лишь домыслы. Ложь, клевета и чей-то заговор.
Не исключаю, что это конкуренты Карима постарались. Но откуда они узнали про его развод, мою беременность и то, от кого я беременная? Откуда им столько о нас известно?
Ведь я могла быть просто падчерицей Карима, которую он не бросил, узнав, что она ждёт ребёнка. И необязательно от него. Можно ведь подумать, что отчим просто заботится о падчерице.
А кто знал правду? Мало кто… В общем, в нашем окружении крыса. Но кто она?
И больше всего меня огорчает то, что из-за этого может пострадать карьера одного важного для меня человека. Он не заслужил этого! Не так!
— Котёнок, ты чего? — интересуется Рустам, заметив на моих глазах слёзы. — Прекрати! Сейчас же!
Теперь ещё и в университете узнают, и тогда… Может больничный взять? Притвориться больной, пока всё не утихнет.
А дедушка?
Боже!
Какая волна на него пойдёт! И как он от неё отмахнётся? А может, стоит принять ему предложение Карима? Пойти к нему в переводчики? Будет дома сидеть, переводить. В тепле, безопасности? И подальше от чужих языков?
— Просто так. Гормоны, знаешь ли, — отвожу глаза, пряча стыд. Не люблю, когда меня заплаканной видят. А сейчас я из-за беременности стала очень эмоциональной. Психую, реву и смеюсь с причиной и без. — Они эмоции усиливают в несколько раз.
— На фиг эти гормоны! Хочешь мороженое? Хочешь? А шоколадный батончик? Или, может, торт? — закидывает вопросами, насильно усадив на диван. — Катя! Не нервничать! Нельзя! Фу! О ребёнке думай! Я не знаю, что делать с заплаканной, беременной девушкой! Обычно я целую и это проходит! С тобой не прокатит! Так что не реви… пощади меня!
— Я не нервничаю! Я просто расстроена!
— Что здесь происходит? — раздаётся грозный голос Карима, а после он сам появляется в дверном проёме в футболке и домашних штанах.
— Ты… ты дома? — удивлённо оглядываю его, остановившись на бинте, на правой лодыжке.
— Да, — кивает и, прихрамывая, к нам идёт. — Наступил неправильно на стройке. Ногу подвернул. Вернулся раньше, потому что боль замучила. Что случилось, Кис?
— Там журналисты! Они такую чушь… несут! — начинаю тараторить, рассказывая, потому что он явно не знает то, что там происходит. Иду к нему, чтобы помочь дойти до нас. — Но Рустам сказал, что это может твоей карьере помешать. Я расстроилась и…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Рустаму стоит язык иногда за зубами держать, — недовольно тянет Карим и, кое-как доковыляв до дивана, садится и утягивает меня следом. — Объясняй, Катя, спокойно и чётко!
— Там журналисты, и они говорят о том, что я тебя у мамы отбила, что ты меня совратил и другую чушь! Там много журналистов. Они напали на нас с вопросами и…
— Заказной рейд, — вздыхает Карим, цокнув языком раздражённо. — Ожидаемо.
— Но они ведь как-то узнали о том, что я от тебя беременна! Понимаешь?
— Понимаю.
— Вот! Тебя сдал кто-то из своих, — подвожу к своей главной мысли. — Теперь ты проект не получишь, о котором мечтаешь. Я и расстроилась.
— Кать, проект из-за сплетен и жёлтой прессы я не потеряю. Это раз, — начинает успокаивающим и размеренным тоном. — Такие рейды — довольно частое явление в моей жизни, и я уже привык расхлёбывать последствия. Поначалу тебе будет сложно, а потом ты привыкнешь. Да, один из минусов — быть со мной, — печально хмыкает. — Увы! Везде есть плюсы и минусы.
— Но о маме никогда не писали газеты.
— Уверена? — растягивает губы в улыбке. — Просто тот пшик, что могла дать она, был ничтожен, а вот ты — это другое! Твоя мать любила мелькать в прессе, но не знала ничего такого, что могло вывести её на мировой уровень. А про её прошлое ей говорить было нельзя, а от других его скрывал я. Для своего спокойствия, опять же. Твоя мать хотела, но не знала ничего сенсационного.
— А я знаю…
— Да, — кивает. — Ты знаешь, потому что тебе я доверяю и знаю, что ты не пойдёшь и никому не расскажешь о моём… прошлом. И сама будешь в тени. Тебе не нравится известность.
— Не нравится, — соглашаюсь. — Но один из тех, кому ты доверился тебя предал. Рассказал о нашей связи. Тебя, меня, дедушку… — поднимаю взгляд. — Рустама и вообще Лапиных исключаем. Кто остаётся? Назар… охрана…
— Им я доверяю, и лишь Назар знает больше остальных, — останавливает мои размышления Карим, а Рустам закатывает глаза, глядя на то, как Карим меня обнимает.
— Тогда кто предатель, Карим? За дедушку я ручаюсь! — сразу же заявляю, чтобы знал. Да он и сам понимает, что дед бы не стал.
— Неважно, Кис! Главное, успокойся! Я со всем разберусь сам! — берёт мои руки в свои.
— Но…
— Я сам!
— Я помочь хочу!
— Я сам!
— Карим, какой ты душный, — стону страдальчески, забирая свои руки обиженно из его хватки, и встаю с дивана. — Ещё женой твоей не стала, а ты меня своими «Я сам! Я сам!» душишь! Тьфу на тебя!
— Обиделась? — кидает мне в спину тоном, каким родители с детьми разговаривают. — Куда ты, Кис?
— За мазью, — бурчу. — Хоть здесь я могу помочь? Или ты опять сам? — и не дожидаясь ответа, иду на кухню к холодильнику.
Привычка от бабушки, хранить лекарства на дверце холодильника. Но они оттуда всегда холодные и так приятно ложатся на кожу. Сразу ощущаешь, что мазь наложил.
— С характером! — доносится до меня довольный голос Карима.
— Поплыл, дядь! Я же говорил… — хохочет Рустам. — Но ты мне смотри! Катя мне не чужая, могу и… — и дальше я ничего уже не слышу.
Но и этим довольна.
Хороший он парень, Рустам! Вот бы они с Алиской всё же сошлись!
Карим
— Вот же дрянь, — тихо тяну и поворачиваюсь к племяннику, предварительно убедившись, что Катя ушла.
Убить гадину готов! Сдал ведь её Тиграну, но нет! Нашла возможность мне напоследок нагадить перед тем, как Тигр её в другие руки передаст. Для его бизнеса Ольга уже стара, а вот его коллега в Европе заинтересовался эскортницей бывшей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ты сейчас о Кате? — переспрашивает Рустам, напрягшись.
— Нет, конечно! — восклицаю, округлив глаза. Как такое можно про Катю сказать?! — Об Ольге, — снижаю громкость голоса и продолжаю. — Позавчера ездил к ней, чтобы она кое-какие документы подписала. Забыл о них, когда развод оформили. Она подписала, но обещала, что сделает всё, чтобы у меня ни ребёнка, ни Кати не было. Чуть лицо мне не исцарапала.
