В течение XI в. возникает и крепнет новое явление в денежном обращении северных областей Древней Руси: в обращении получают значительное распространение денежные слитки.
Появившись первоначально в кладах еще IX в., слитки долгое время оставались аморфными как в отношении их веса, так и в отношении формы. Лишь в XI в. их форма и вес становятся стандартными. Они приобретают вид продолговатых брусков серебра с треугольным или близким треугольному поперечным сечением. По своему весу они приравниваются четырем монетным гривнам или гривнам кун (204,756 г). Памятники XII в. знают их под особым названием «гривны серебра». Свой вес, как уже говорилось выше, гривны серебра сохраняют на всем протяжении XII—XIV вв.
После того как в первой четверти XII в. прекратилось обращение иноземных монет, денежные слитки до второй половины XIV в. остаются единственными серебряными единицами денежного обращения в северной русской системе.
Южная система денежно-весовых единиц в конце X – первой половине XIII в.
Устанавливая существование с середины X в. местной южной русской денежно-весовой системы, мы опирались на две катего23 См.: ТихомировМ. Н. Исследование о Русской Правде. С. 178–180.
рии нумизматических памятников – обрезанные монеты Стародединского клада 979 г. и киевские шестиугольные слитки. Эти памятники дают крайние даты существования южной системы: раннюю – дает Стародединский клад, позднюю – слитки. Последние в большом числе обнаружены в кладах первой половины XIII в., зарытие которых связывается с монгольским нашествием[252]. С джучидскими монетами, равно как и в вещевых кладах второй половины XIII и XIV вв., шестиугольные слитки не встречены[253].
Имея крайние даты существования системы, мы можем попытаться выяснить внутреннюю хронологию развития южной системы и найти в ней место для других нумизматических памятников, обращавшихся в то время внутри ареала распространения шестиугольных слитков. К их числу относятся древнейшие русские монеты собственной чеканки киевских князей, хорошо известные в литературе под наименованием сребреников и златников.
Большая часть известных к настоящему времени русских сребреников происходит из двух кладов, один из которых найден в Киеве, другой в Нежине. Киевский клад включал 120[254], Нежинский – свыше 200 монет[255]. Никаких других монет, кроме русских, в этих кладах, по-видимому, не содержалось. Предположить в сребрениках почему-либо не выпущенную в обращение продукцию чеканщика нельзя, т. к. большинство монет потерто, есть среди них перечеканенные и даже обрезанные[256]; не приходится сомневаться, что монеты перешли в сокровище из обращения. Следовательно, сама чистота состава обоих кладов может говорить о том, что сохраненные ими русские монеты находились в обращении уже в то время, когда хождение восточных монет на юге России прекратилось (западные монеты туда вообще не проникали).
В настоящее время наибольшим признанием пользуются две системы хронологической классификации древнейших монет русского чекана, исключающие друг друга: система И. И. Толстого, который распределил монеты между Владимиром Святославичем (988—1015 гг.), Святополком Окаянным (1015–1018 гг.) и Ярославом Мудрым (1019–1055 гг.), подразделив монеты на типы[257], и система А. В. Орешникова, считавшего, что чеканка монет древней Руси, начавшись во времена Ярослава Мудрого, достигла наивысшего расцвета при Владимире Мономахе (1078–1125 гг.)[258], когда и прекратилась.
Прежде чем перейти к более детальному разбору классификации сребреников следует упомянуть о некоторых точках зрения на этот предмет в советской научной литературе, в основном последних лет, излагавшихся в плане продолжения дискуссии, возникшей после опубликования труда И. И. Толстого, и в плане борьбы все тех же двух мнений. Остановиться на этом здесь тем более уместно и важно, что существующие и в настоящее время глубокие расхождения в этом вопросе свидетельствуют об известном кризисе, в котором находится проблема хронологической классификации киевских монет.
К изучению древнерусских сребреников в наше время обращался ряд исследователей, среди которых прежде всего нужно назвать Б. А. Романова и Б. А. Рыбакова. Первый придерживается мнения И. И. Толстого, развитого и подкрепленного работами Н. П. Бауера; оговорки, которыми сопровождается изложение взглядов И. И. Толстого, недостаточно основательно отнесшего так называемые сребреники «Ярослава I и II типов» (по Толстому) к чекану Ярослава Мудрого, вполне закономерны[259]. Б. А. Рыбаков принимает мнение А. В. Орешникова и стремится подкрепить его археологическим материалом ненумизматического характера[260].
Если работы Б. А. Романова и Б. А. Рыбакова, будучи построены на фактическом материале, обостряют проблему, способствуя ее успешному разрешению, то вряд ли можно назвать полезными совершенно неаргументированные мнения А. А. Ильина[261] и Ф. И. Михалевского[262], отнесших без всяких объяснений златник и сребреник Владимира I типа Владимиру Святославичу, а остальные типы сребреников Владимира – Владимиру Мономаху, а также Г. Б. Федорова, тоже без объяснений отмечающего, что русские монеты «чеканились с X по начало XII в.»[263]. Стремление эклектически соединить две исключающие друг друга концепции является не путем к решению трудной проблемы, а уклонением от этого пути.
Строя свою систему классификации, И. И. Толстой высказал убеждение, что к необходимости чеканить собственную монету киевских князей привело принятие христианства, и рассматривал сам факт появления русских монет как «удовлетворение стремления к внешним признакам этой (христианской. – В. Я.) культуры, ранее удовлетворения реальных потребностей»[264]. В соответствии с этой посылкой И. И. Толстой относил многочисленные серебряные и редкие золотые монеты с именем Владимира к чекану Владимира Святославича и, опираясь на чтение надписей, наличие перечеканок и стилистическую эволюцию монет, устанавливал последовательность типов. В подтверждение своей классификации И. И. Толстой привлекал материал немногочисленных кладов иноземных монет, включавших в свой состав и сребреники. Начав с того, что древнейшие русские монеты призваны были для удовлетворения «казовой» стороны, И. И. Толстой тут же оговаривается, что уже при Владимире I они стали удовлетворять и реальные потребности, возникновение которых И. И. Толстой связывал с необходимостью заменить ходячую монету – дирхем, имея в виду кризис серебра на Востоке, достигший наибольшей остроты к началу XI в.[265]
Исходным пунктом построений А. В. Орешникова было представление о «высшей точке процветания» Киевской Руси, которой последняя якобы достигла при Владимире Мономахе, что и поддерживало уверенность автора в том, что «монеты чеканены им (Мономахом. – В. Я.), но не св. Владимиром»[266]. Подобно И. И. Толстому, и А. В. Орешников привлекал факты перечеканок монет, которые вполне умещаются в его системе классификации, не противореча последовательности типов, устанавливаемой по изменениям княжеского знака. Тем не менее классификация А. В. Орешникова не свободна от противоречий и не устраняет многих темных мест и неясностей.
В работах А. В. Орешникова отразились его ошибочные представления о хронологии южнорусских монетных кладов. Два клада, состоявшие исключительно из русских сребреников, свидетельствуют о некоторой хронологической обособленности обращения русских монет. По мнению же А. В. Орешникова, именно эта обособленность и противоречила датировке кладов рубежом X–XI вв. Как уже говорилось выше, очень долго принято было считать, что ввоз дирхема на территорию южной Руси прекратился только в 1015 г. – тогда же, когда восточная монета перестала проникать в Европу вообще. Если это так, то монета, чеканенная Владимиром, не могла бы быть обнаруженной в кладах, не содержавших вовсе куфических монет. В действительности же в южных областях Руси обращение дирхема доживает лишь до 960-х гг., т. е. прекращается еще до введения христианства. Здесь, следовательно, каких-либо противоречий датировкам И. И. Толстого нет.
Согласно классификации А. В. Орешникова, расцвет древнерусской чеканки происходит по крайней мере через сто лет после прекращения ввоза серебра в южную Русь и является, таким образом, мало понятным, причем не может не вызывать возражения и мнение А. В. Орешникова о «высшей точке процветания» Киевского государства при Владимире Мономахе. Время Мономаха уже было временем феодальной раздробленности, а периодом высшего подъема державы Рюриковичей следует считать княжение Владимира Святославича.
