Если бы мой отец был еще жив, на этой встрече присутствовал бы он, а не я.
Мой отец мертв.
— Присаживайся, — я указал на большой овальный обеденный стол.
Прежде чем сесть во главе стола, он оглядел комнату и выглянул в большие окна.
— Это очень необычно. Когда был жив твой отец…
— Мы здесь не для того, чтобы обсуждать моего отца.
— У него было больше приличий, чем устраивать засаду…
Я рассмеялся, снова прерывая его, и сел, прислонившись спиной к стене, чтобы видеть все комнаты.
— Мой отец мертв, но он определенно не отличался благопристойностью. А теперь давай двигаться дальше. Я с трудом верю, что это я устроил тебе засаду, Рубио. Держись подальше от Арании. Я ясно дал это понять в клубе. Возможно, Хиллман не передал эту информацию.
Он откинулся на высокую спинку стула и покачал головой.
— Думаю, ты ошибаешься, сынок. Я был здесь, в Вашингтоне.
Я не был его сыном и не оценил игру власти, но это не было моей заботой в данный момент.
— Я знаю, где ты был. Я также знаю, где был Сильвестр Хикс.
— Я не знаю ни одного Хикса, — сказал он, — А что касается той женщины, то Полин уверена, что она самозванка.
— Тогда почему ты похитил ее подругу и потребовал доказательств МакКри?
Он покачал головой.
Я наклонился вперед, положив руки на глянцевый стол, и выпрямил локти.
— Я организовал эту встречу, чтобы вынести все дерьмо на общее обозрение. Ты боишься, что бабушкины сказки правдивы и у Арании есть доказательства МакКри. Я здесь, чтобы сказать тебе, что думал, что это может быть правдой. Но я ошибся. У нее ничего нет. Она даже не знала своего имени, не говоря уже о том, что у нее были доказательства десятилетней давности.
— Значит, твой покойный папочка лгал тебе или никогда не говорил правды, — сказал он с ухмылкой. — Я не знаю, что ты знаешь о тех днях, но они закончились. Я ставлю свою кандидатуру на пост президента в День труда. Я не хочу, чтобы призраки прошлого возвращались к жизни. Она чертов призрак, и если бы ты хоть немного заботился о ней, то оставил бы ее мертвой.
Сжав челюсти, руки я стиснул еще сильнее.
— Она под запретом. Все, кто связан с ней, под запретом.
— Ее мама думает, что это она. Какая жалость. — Он покачал головой с притворным сочувствием. — Ее сердце будет разбито, если она потеряет дочь во второй раз, увидит ее мертвой. Ты должен был оставить ее в таком состоянии.
— Она никогда не была мертва, — сказал я, зубы ныли от силы сжатия.
— Была для нас. Все было кончено. МакКри просто не мог оставить все как есть. Он дал мне шесть компакт-дисков и шесть твоему папе, но перед смертью Дэниела мы узнали, что он сделал копии. Сынок, эти диски заденут Спарроу не меньше, чем МакФадденов.
— Я не собираюсь баллотироваться в президенты, — сказал я.
— Нет, но я собираюсь. И я даже не хочу, чтобы эта улика навредила Спарроу. Как бы это ни было привлекательно, — сказал он, наклоняясь вперед, — Моя политическая карьера связана с Иллинойсом, с Чикаго. Не нужно чтобы такая история вышла наружу. Ты закрыл сеть Спарроу. — Он покачал головой. — Слишком быстро, черт возьми, если спросишь меня, но ты не спрашивал, и тебе это сошло с рук. Ни одна из существующих сетей не связана ни со мной, ни с моей командой, ни с тем, что можно связать. Как я уже сказал, пусть мертвые остаются мертвыми.
— Почему ты считаешь, что копии существуют? Я спросил судью Ландерс, и она ответила, что не верит бабушкиным россказням.
— Не бабушкины россказни, — сказал Рубио. — Я знаю, что она говорит. Я держал эту женщину рядом, ожидая того дня, когда она оступится и я узнаю, что сделал МакКри. Пока ничего.
— Опять же, почему?
— Дэниел сказал мне об этом за несколько секунд до своего последнего вздоха.
Я усмехнулся, почти рассмеялся.
Меня ничуть не удивило, что именно Рубио МакФадден убил Дэниела МакКри. Меня удивило, что он признался в этом.
— Только не говори мне, — сказал он, — что ты шокирован тем, что кто-то может убить свою собственную семью, если это послужит какой-то цели.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Он многозначительно посмотрел на мое золотое кольцо, золотое кольцо моего отца.
— Нужно больше, чтобы меня шокировать. — Я снова откинулся на спинку кресла, опустив руки на витиеватые подлокотники кресла. — Держись подальше от Арании и всех, кто связан с ней. У нее нет доказательств. Она ничего о нем не знала, но если ты уверен, что они существует, я постараюсь их найти.
— Я ищу его уже десять лет, с тех пор как умер МакКри. Он сказал мне, что ключ у нее.
Я покачал головой.
— Она не имела к нему никакого отношения. Она его не знала.
Рубио положил руки на стол.
— Умирающие не лгут. Тебе следовало побольше расспрашивать Аллистера. Через неделю будет День труда. — Он встал. — Я уважаю тебя и все, что ты сделал, Спарроу. Мы могли бы сделать эту работу: сосуществовать в Чикаго, пока я получаю Белый дом на Пенсильвания-авеню. Так или иначе, у этой девушки есть ключ, и я не позволю ей сбить меня с ног. Я не позволю тебе сломить меня.
Я тоже встал.
— Одна гребаная неделя. Ты хочешь, чтобы я нашел за одну неделю то, что ты не смог найти за двадцать шесть лет.
— Десять, — поправил он. — До меня доходили слухи, но только когда МакКри оказался на пороге смерти, мы точно знали, что она выжила. Твой папа пришел ко мне. Мы заключили сделку.
— Я думал, мой отец пришел к тебе, чтобы сказать, что он не нанимал убийцу МакКри.
— Он пришел ко мне, потому что знал, что Дэниел сливает информацию, и не хотел Третьей мировой войны. Меня не интересует Третья мировая война. Сейчас меня интересует президентство. Ты найдешь мне эти доказательства, а потом сможешь забрать девочку.
Я выпрямился, расправив плечи, и стал выше МакФаддена.
— Я сохраню ее, несмотря ни на что. Ты идешь на хрен, потому что, если ты этого не сделаешь, я превращу Чикаго в зону военных действий, и твоя кампания станет первым, что мы уничтожим.
— Это ты был одержим идеей спасти детей, — сказал он, как будто это было что-то плохое. — Черт возьми, половина из них вышли из низов. По крайней мере, у нас у них была крыша над головой и еда.
— Не оправдывай, мать твою, то, что ты делал. — Я прищурился. — Их жизнь была сущим адом.
— Ты спас их, многих из них. Я подслащу пилюлю. Ты достанешь мне эти доказательства. Мы оставим это в прошлом навсегда. Мне плевать, действительно ли она Арания МакКри или нет, моя племянница или нет. Как я уже сказал, семейные связи не помешали нам избавиться от людей в прошлом. Дай мне доказательства, и она будет жить, а ее друзья останутся в безопасности, пока они, блять, держатся подальше от федералов.
— Тот федерал был в твоей команде.
Щеки Рубио вспыхнули.
— Держи друзей близко, а врагов еще ближе.
— Ты знал?
Он не ответил; вместо этого он продолжил:
— И для еще большего подслащивания, я удостоверюсь, что любые банды, торгующие этим драгоценным товаром в Чикаго или вокруг него, которые я смогу найти, также будут закрыты. — Он покачал головой. — Это беспроигрышное предложение. Может, мы даже сможем объединиться, два столпа одного из крупнейших городов нашей страны, чтобы положить конец эксплуатации детей. Мы будем гребаными героями, а я перееду в Белый дом.
— Я не могу обещать неделю.
Он уже собрался уходить, но обернулся.
— Время уходит, Спарроу. И не возвращайся сюда, в Вашингтон. Мы еще не готовы к фотосъемке. Позвони Хиллману, когда получишь диски. Я вернусь в Чикаго, как только смогу.
— Арания и ее друзья в безопасности, — повторил я.
— До Дня труда. Пока-пока. Мы очень скоро поговорим еще раз.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Глава 26
Арания
Во вторник утром, когда я вошла на кухню, то замерла, удивленная тем, что Стерлинг все еще здесь. Я смотрела, как он разговаривает с Ридом ко мне спиной, изучала его длинные ноги, обтянутые дорогими костюмными брюками, его узкую талию и то, как рубашка с длинными рукавами облегает его широкие плечи. Было что-то такое в том, чтобы видеть его одетым для работы, что скрутило мои внутренности, возможно, это было потому, что я очень привыкла к тому, что он скрывал под этим дорогим костюмом.
