— Не стоит, — продолжала я елейно, — Я бы хотела сделать ему сюрприз.
Если это и был охранник, то какой-то странный, потому что он немедленно посторонился, пропуская меня за ограду. Даже не поинтересовался, кто я такая! И только войдя во двор, я поняла, что охрана началась именно здесь, потом что ко мне немедленно подошли два крупных добермана. Они тщательно обнюхали меня и тут же дружно зарычали на карман, в котором лежал пистолет. Я пожала плечами и протянула «беретту» охраннику. Он с улыбкой забрал оружие. Но собаки не унимались. Пришлось доставать баллончик и фонарик.
Только после того, как я избавилась от всех металлических предметов, собаки утихли, но следовали за мной, как приклеенные, ни на секунду не отводя от моей персоны настороженных взглядов. Да, вот это выучка!
Наши псы по сравнению с этой парочкой — полные обалдуи!
Шагая по посыпанной цветной каменной крошкой дорожке, обрамленной веселенькими маргаритками и анютиными глазками, я искала глазами бассейн. Мне пришлось обойти вокруг дома, причем сопровождали меня только собаки. Охранник остался у ворот беседовать с Тараном. Похоже, они были знакомы.
Наконец я увидела пространство, не занятое пышными кустами и деревьями, которыми изобиловал участок. Бассейн овальной формы сиял ярко-голубой водой. И в этой воде кто-то с визгом резвился. Вопили два голоса, причем один из них был явно детским, но разглядеть в фонтанах брызг его обладателя я смогла только подойдя вплотную к кромке бассейна. Конечно же, это был Федька. Он барахтался, пытаясь плыть с ластами на спине, шлепая ими и окатывая и себя и плывущего рядом человека. Оба при этом громко хохотали.
Ну и что прикажете делать? Я сходила с ума, представляя всяческие ужасы, носилась по городу как напуганная ослица, служила банкетным столом для перовских голодных комаров, гонялась за маньяком Тараном и врала милиции, а этот поросенок резвиться тут в свое удовольствие! Выловлю из бассейна — убью!
В этот момент мужчина подхватил Федьку и легко поставил на свои плечи. Мальчишка оттолкнулся и, широко расставив руки и ноги, полетел в воду. Вынырнув, он вдруг увидел меня, застывшую у противоположного бортика, словно изваяние. С визгом:
— Тетя Ира, тетя Ира! — Федор ринулся из бассейна, на ходу сбрасывая ласты.
Пока он обегал изящный периметр водоема, я успела рассмотреть лицо купавшегося с ним человека. И рассвирепеть до последней стадии. Так что когда тот ловко подтянулся на руках и вылез наверх, у меня было одно только желание — схватить самый здоровенный камень и запустить им в его дурацкую башку. И это был мой свекор!
— Ну, здравствуй! — радостно приветствовал он меня, так, словно давно ждал в гости.
Даже не подумав ответить на приветствие, я испепелила его взглядом и прижала к себе, наконец, мокрого Федьку.
— Ты позавтракаешь с нами? — как ни в чем ни бывало, продолжал мой новоявленный родственник и указал на накрытый под деревьями круглый стол.
Я машинально встрепала слипшиеся от воды Федькины волосы и тихонько пробормотала ему:
— Давай, одевайся, поедем домой, там и позавтракаем.
Мальчишка шмыгнул носом и побежал к дому. Илья Петрович Бушуев, прищурившись, рассматривал мою искусанную и злую физиономию. Я демонстративно не обращала на него внимания.
Тогда он обошел вокруг меня и, схватив обеими руками мою ладонь, встряхнул ее и заискивающе предложил:
— Давай помиримся, а? Можешь обозвать меня, как хочешь, можешь даже по морде двинуть.
Я вырвала у него свою руку, произнесла одно только слово:
— Идиот! — и повернулась к дому, высматривая Федьку.
— Точно, идиот! Законченный идиот! — с готовностью подхватил свекор. Но у меня есть оправдание.
— Нет тебе никаких оправданий! — отрезала я, и вдруг почувствовала, как земля медленно и постепенно начинает уходить у меня из-под ног. А дом, деревья и пестрые зонтики, установленные вокруг бассейна, плавно двигаются вокруг моей, ставшей вдруг удивительно невесомой фигуры.
Я не успела удивиться странному хороводу окружающего пейзажа, как на него внезапно опустилась полная темнота, в которой слышался чей-то гулкий топот: «Бух! Бух! Бух!»
Открыв глаза, я первым делом увидела элегантную люстру в виде полупрозрачных разноцветных лилий. Отметив про себя, что такие светильники в знакомых мне местах не водятся, я снова смежила веки и попыталась укрыться в уютной спокойной темноте. Но не тут-то было, — вокруг моей руки повыше локтя что-то мягко обвилось и стало не спеша сдавливать ее все сильнее и сильнее. Я раздраженно встрепенулась и попыталась сбросить постороннюю штуку.
— Спокойно, спокойно, милочка! — послышался хрипловатый баритон. Ничего страшного, только давление проверим. Ну вот и ладушки, вот и умница!
Пришлось вновь открыть глаза. На этот раз кроме люстры я обнаружила седенького бородатого дядечку в пенсне. Вернее, в пижонских очочках с золоченой оправой, иначе сходство с великим драматургом Чеховым было бы полным. Дядечка ласково улыбался мне и подмигивал. И чему радуется?
— Что со мной? — громко спросила я и удивилась тому, что мой голос едва расслышала я сама.
— Ничего страшного, любезнейшая. Обморок, обычный обморок. У вас резко упало давление, такое бывает.
— Но со мной раньше ничего подобного не случалось! — прокричала, вернее, тихо пробормотала я.
— Наверняка переутомились, перенервничали. Или долго не ели? Вы когда в последний раз кушали? — участливо спросил двойник Чехова.
Я напрягла память и припомнила, что в последний раз ела позапрошлой ночью — жареную картошку во время празднования Ивана Купала. И после этого почти не спала и страшно психовала.
— Вот видите, — почему-то снова обрадовался дядечка. — Вам нужен только покой и хорошее питание.
Организм у вас крепкий, но его ресурсы не безграничны. Полежите немного и можно встать позавтракать. А я вам таблеточку оставлю общеукрепляющую…
— Не нужно таблеточку. — раздался знакомый насмешливый голос, и я раздраженно дернулась.
В помещении, а это была, похоже, спальня, потому что лежала я на широченной кровати, вошел Илья Петрович Бушуев. В руках он нес керамическую чашку. От чашки немедленно распространился странный, резкий, но приятный запах.
— Выпей вот это, — поднес он мне неизвестный напиток. — Это бодрит лучше всяких таблеток. Да не бойся — лимонник и женьшень, больше ничего.
— А кто тебе сказал, что я боюсь? — моментально впала я в прежнюю ярость и тут же выпила бы весь тепловатый отвар, если бы ненавистный родственник не отобрал у меня половину со словами:
— Хватит, хватит, ты же не собираешься третью ночь не спать?
Наверняка под дверью подслушивал, подлец!
То ли от злости, то ли от укола (на столике около кровати я заметила пустые ампулы и использованный пластиковый шприц), то ли от травяного отвара, но я чувствовала себя намного лучше и попыталась сесть. Свекор кинулся мне помогать, но я вполне справилась сама. А руки он мгновенно отдернул, обжегшись о мой испепеляющий взгляд.
— Ну что ж, молодые люди, вижу, что моя помощь больше не требуется. Разрешите откланяться! — провозгласил дядечка с удовлетворением.
— Спасибо вам, Роланд Францевич, — кинулся родственник провожать его до двери.
— Всегда к вашим услугам, Илья Петрович. Если понадоблюсь, звоните. С этими словами современное воплощение автора «Чайки» и «Вишневого сада» удалилось восвояси.
Бушуев (господи, как странно называть этой фамилией еще кого-то!) вернулся к кровати, на которой я сидела, по-турецки поджав ноги. Вид у него был покаянный и какой-то подлизывающийся. Но верить в это покаяние я не собиралась.
— Где Федор? — проскрежетала я.
— Какой Федор? — неподдельно изумился он, замерев. Возможно, прикидывал, не повредилась ли я в рассудке.
— Мальчик, с которым вы с утра пораньше плавали в бассейне! — злорадно уточнила я. — Рыжий такой.
— А… а Егор? — с видом полного дебила завопил родственник.
— Ах, так вы думали, что это Егор? — продолжала я экзекуцию. — Нет, милейший Илья Петрович или как вас там, мальчугана зовут Федором. Так что похитили вы ребенка, да не того! Возвращайте немедленно Федьку, он вам без надобности!
Ну вот, отлились ему мои слезы. Все шутовство и показушничество разом сползли. Опустившись в кресло, он растерянно, с каким-то мистическим ужасом смотрел на меня. Потом потер виски и осторожно спросил:
— Но ты-то, надеюсь все-таки Алиса, а не какая-нибудь Гликерья Тихоновна?
— Именно Гликерья Тихоновна! Я теперь кто угодно, только не Алиса! злорадно отрезала я. — Алису отпели и похоронили в одной могиле с мужем. И с его неродившимся ребенком! И непосредственное участие в их печальной судьбе принимала его любимая сестрица Сима. Ваша, Илья Петрович, родная дочь, между прочим! Так почему бы вам, вместо того, чтобы похищать чужих детей, не носить дочурке передачи в тюрьму или психушку, уж извините, не знаю, где именно она сейчас пребывает?!
