— И ничего не понял! — со смехом закончил Максим.
— Чего еще не понял? — насупился Норманн.
— В каждом улусе живет представитель Ватикана, в крупных стойбищах построены караван-сараи. Остались горы письменных свидетельств о жизни ханов, о ханских женах и детях, о быте и традициях рядовых пастухов, — пояснила Софья Андреевна.
— Одного там нет, — серьезно сказала Жанна Владимировна, — не найдешь ни слова о русских князьях.
— Это здесь, в европейской части, — продолжал настаивать Норманн. — Центральная власть живет в Каракоруме.
— Там еще больше грамотного народа, — с тихим смешком заметил профессор, — причем как европейцев, так и азиатов.
— Килиманджаро ворованного золота словно магнитом притягивает жулье всех мастей, — поджав губы, заговорила Софья Андреевна.
— В Каракорум сбежались проповедники всех мастей, всевозможные лекари и знахари, торговцы чудодейственными снадобьями, не говоря о ювелирах, портных и коновалах, — дополнила Жанна Владимировна.
— При чем здесь коновалы? — не понял Норманн.
— А еще князь! — ернически воскликнул Максим. — У монгола на первом месте стоит лошадь, затем женщина!
— Коновалы весьма уважаемы пастухами, для них лошадь — мера жизненного достатка, а золото — всего лишь забава, — оставаясь серьезной, пояснила Жанна Владимировна.
— Ты должен понимать, ассимиляция кочевников более развитой цивилизацией займет не одно столетие, — устало сказала Софья Андреевна.
— Кто же их ассимилировал? — без интереса спросил Норманн.
— Степи Казахстана, Туркмении и Узбекистана, — пожал плечами Максим. — Именно там растворился последний воин империи Чингисхана.
Увы, Норманн так и не узнал ничего полезного. Перед ним стояла конкретная задача внедриться в Нижнее Поволжье, а припортальная братва кормила сказками о судьбе монгольского воинства. Да какая ему разница, с кем спит очередной бек и какое имя у его любимой лошади! Придется отправляться в Ярославль и на правах будущего родственника выведывать у князя Василия Давыдовича Грозные Очи нужную информацию. Пошатнувшееся здоровье Ивана Калиты дало надежду его соперникам на Московский стол. В Твери, Ярославле и Суздале должны приласкать карельского князя в надежде заинтересовать союзом в борьбе за Москву. А еще лучше съездить в Новгород и переговорить с Федором Даниловичем Вянгинскиим. Посадник считает Норманна родным сыном и должен помочь добрым советом, причем с учетом всех явных и скрытых факторов великокняжеской драки за первенство.
Что ни говори, а польза от «засланцев» из будущего все-таки имелась. Как-то незаметно Софья Андреевна разметила дорогу от Медвежьего замка до Салми. Причем сделала не кратчайшую прямую, а учла прилегающие рудники, лесоразработки и селения. Слегка покачиваясь, открытая коляска мягко катилась по песку. Княжеская сотня во главе с Нилом, дабы не пылить на князя, пристроилась чуть сзади, отрядив вперед небольшой дозорный отряд. Осень, а реликтовые сосны Карелии продолжали радовать тонким ароматом смолы. Отвечая на поклоны возниц встречных обозов, Норманн продумывал генеральный план действий на следующие два с половиной года. Сейчас он правил или делал вид, что правит, огромной территорией. Расстояние от Медвежьего замка до Салми практически соответствовало расстоянию от Москвы до Твери. По площади Карельское княжество было равно Московскому, Тверскому, Владимирскому и Ярославскому княжествам, вместе взятым. Надо было быть полным психом, чтобы взять на себя еще и Швецию. Тут до Лифляндии если и доберешься, то в лучшем случае раз в год.
— Андрей Федорович, — Нил поравнялся с коляской, — это правда, что новые коренья дают пятнадцатикратный урожай?
— Правда или нет, в следующем году сами узнаем, — стараясь говорить доброжелательно, ответил Норманн.
— А когда Эрик Стенссон приедет тебе присягать? — после небольшой запинки спросил сотник.
Неожиданное появление посланца от коменданта Выборга привело к двухдневной задержке с отъездом на Валаам. Узнав о гибели короля Магнуса Норвежского, ярл Эрик Стенссон принял благоразумное решение присягнуть более сильному правителю. По описанию корабелов, сейчас Выборг представлял собой чисто символическое укрепление. Выход из озера Иматра в залив преграждал маленький островок примерно двести на двести шагов. Защитники сделали по периметру отсыпку из булыжников и построили из камней двухэтажный дом по типу казармы. При желании подобную «крепость» можно было смести хоть зимой, хоть летом, было бы желание. У новгородцев такого желания не наблюдалось, а карельский князь не собирался лезть вперед всех. Возникнет нужда — приедут страждущие и попросят. Ввязываться в драку по собственной инициативе он не собирался, ибо в качестве приза мог получить только проблемы. Хватит, первый порыв с желанием «завоевать и освободить» сменился пониманием жизненных реалий.
— В конце осени, — безразлично ответил Норманн.
— Зачем затягивать? — непонимающе спросил Нил. — Вдруг передумает да переметнется к немцам?
— Вот соберутся пираты Рюгена с ополчением Ганзы, тогда и устроим торжество. Выборг от нас никуда не денется, норвежский гарнизон на службу к немцам не пойдет.
— И Готланд побоится к себе сманить, — после некоторого раздумья сказал Нил.
— Верно мыслишь, у них под боком Дидык с Ульфором, — усмехнулся Норманн. — Что им стоит захватить Висбю? Ради развлечения за день городишко снесут вместе с оградой.
— Одного не пойму: купцы в золоте, а вместо городской стены слабенький частокол? — наклонившись, тихо спросил сотник.
— Кого им бояться? Они со всеми в дружбе. Островитяне с Висбю кормятся, Новгород с Псковом в фаворе.
— Ну да, какой смысл резать дойную корову, — согласился Нил. — Готланд ежегодно привозит в дар и серебро, и золото.
— Прямой опасности нет, вот и не хотят на стену денежки тратить, а зря, — снова усмехнулся Норманн.
— Слышал что? — совсем тихо спросил сотник.
— Нет. Надо помнить ромейскую поговорку: «Хочешь мира, готовься к войне!»
— В Новгороде на содержание стен уходят большие деньги, — пожаловался Нил. — Спасибо архиепископу, из церковной казны добавляет.
Налоги! А какие налоги платят в Новгороде? А в Карельском княжестве? Великий князь, задери его комар! Столь жизненно важный вопрос вообще прошел мимо его внимания!
— Много ли городская казна берет с жителей? — зацепившись за тему, невинно поинтересовался Норманн.
— Немало, — сотник пригладил свою жиденькую бороденку, — в казну уходит одна доля с дохода да подушная подать.
— Что такое подушная подать?
— Каждый год глава семьи вносит четверть доли от стоимости всего имущества, — пояснил Нил.
Ха! Вече устроило в Новгороде налоговый рай! Жители платили мизерный подоходный налог и совсем смешной налог на недвижимость! В подобных условиях только ленивый не начнет строиться и торговать! Незначительные поборы с лихвой компенсировались добровольными пожертвованиями на ремонт дорог, мостов и городских укреплений. В свою очередь городская власть выдавала жертвователям «похвальные грамоты». На дома особо отличившихся людей вешались таблички «почетного горожанина» с полным перечнем заслуг. Нехитрая система поощрений не только повышала авторитет меценатов, но и стимулировала других состоятельных жителей. Нет ничего удивительного в том, что в подобных условиях бурно развивалось производство. Взять бронников и скобарей, их союз превышал пять сотен человек, причем более двухсот владели плавильнями. Так что не только Псков славился отличным железом.
В Салми коляска остановилась у построенного рядом с верфью гостевого дома. Николаус фон Кюстров еще не вернулся из Швеции, по этой причине Норманн не решился ночевать под одной крышей с юной баронессой. Мало ли что, не следует давать повод для досужих сплетен, тем более что его рыжая Леанта собиралась выйти замуж за Локсельва. Тем не менее подарки для семейства фон Кюстров вместе с извинениями он не забыл отправить в замок.
— С приездом, Андрей Федорович! — Главный строитель Соян встретил низким поклоном.
— И тебе здравствовать! — поклонился в ответ князь. — Покажешь заложенные корабли?
— А как же, для тебя строим, — серьезно ответил Соян.
— Все для меня? — Норманн указал на километровую линию стапелей.
— Дальние на продажу, там не на что смотреть, обычные коги да поморские ладьи, — пояснил главный строитель.
— Проданы они, все проданы! — Из-за спины Сояна бочком высунулся дьяк корабельного приказа.
— Осилишь столь большое строительство? — глядя на главного строителя, спросил Норманн.
— Мы еще киль не закладывали, а Кузьма уже купчую подписывает, — недовольно ответил тот.
