боевые дни знаменитого шанхайского переворота… Сяо и Тина толпа оттеснила назад. Ребята очутились на окраине китайских кварталов.
Опять на реке
В европейском сетлменте, опутанном со всех сторон изгородью проволочных заграждений, притаились самые страшные враги китайской революции – иностранцы-империалисты. На европейских улицах стоят пулеметы, сверкает оружие.
Сяо опять один. Тин только что убежал добровольцем в революционную армию.
Сяо разузнал о фабрике Кину но-Учи: она в европейском квартале. Но напрасно он рыщет вокруг сетлмента – всюду на пути металлический терновник, колючие шипы непроходимой проволоки… Не пробраться к сестре!
Когда «речной мальчик» попадал на берег реки Вампу, ему становилось тяжко: с новой силой выступала тоска по родимой семье…
Среди речных людей, маячащих по грязным волнам в скорлупах-шампунках, мальчонка различал знакомые фигурки… То ему казалось: у весла, юлы, раскачивается большое тело угрюмого отца; то в оборванной китаянке, свесившейся через борт черпнуть воды, мерещилась мать; седые лохмы рыбака напоминали ворчливого деда; в полуголых ребятах он различал знакомые черты братишек.
Часто бывает так: идешь по улице и думаешь о ком-нибудь. И вот, то там, то тут, среди прохожих, видишь человека, как будто очень похожего как раз на того, о ком думаешь…
Так случилось и с Сяо. Однажды ему показалось, что в шампунке, отходящей от берега, он действительно видит родную семью.
– Мама! Мама! Подождите! – не своим голосом закричал мальчик…
Лодка скрылась за гигантским пароходом…
Раздался плеск воды, и среди шампунок, шаланд, джонок и судов над водой запрыгала головка китайчонка: Сяо вплавь бросился за «родной» лодкой…
Речной мальчик, рожденный на Ян-Цзы-Цзяне, казалось, в воде чувствовал себя уверенней, чем на земле… Он быстро-быстро плыл, подгребая руками под себя…
Вот уже и гигант-пароход… Сяо юркнул возле самого носа судна… Перед глазами – лодка, за которой погнался Сяо… Она почему-то остановилась… Китайчонок ясно различил: в лодке были чужие люди!..
Силы от отчаяния оставили мальчика. Слезы застилали глаза. Обессиленные руки не повиновались, но он – на середине реки… Надо возвращаться на берег…
Сяо, еле-еле перебирая руками, проплыл мимо гиганта-парохода… Вдруг, как назло, навстречу быстрый катер пронесся в нескольких саженях от Сяо. Высокая волна захлестнула мальчика. Он попытался что-то крикнуть.
…Буль-буль… В рот, в ноздри хлынула вода…
С невероятными усилиями Сяо вырвался на поверхность… Его заметили. На английском крейсере матросы, развлекаясь, хлопали в ладоши, хохотали… Спорили: доплывет ли китайчонок.
Судорога свела ноги Сяо… Точно какую-то тяжелую вещь привязали к пяткам, и эта тяжесть потянула обезумевшего мальчика на дно реки…
…Приторный едкий запах жареного бобового масла, острый аромат чеснока щекотали ноздри… Это были первые проблески сознания… Казалось, через нос в Сяо входила жизнь.
…Приподнял отяжелевшие веки. Заморгал. Перед глазами запрыгали, замаячили мачты, небеса, паруса, облака, какие-то люди, тюки товаров… Сяо лежал на палубе, возле судовой кухни.
– Ну что, мальчонок, наглотался водички, а? – над Сяо склонилась забавная фигура толстого кока – судового повара.
– Где я?.. – еле слышно пролепетал Сяо.
– О, маленький друг, ты уже далеко от Шанхая… но мог бы быть еще дальше, на том свете, если бы я тебя вовремя не вытащил за уши со дна реки на этот свет.
Добродушный повар с веселыми прибаутками рассказал мальчику, как перед самым отходом парохода он заметил утопающего китайчонка. Повар быстро сбросил с себя халат, нырнул прямо с борта судна в воду и через несколько минут Сяо уже был на палубе.
– Совещались мы: куда тебя деть? «Уж коли я его подобрал на дне реки, пусть он будет моим помощником», заявил я капитану… Ну вот, и будешь ты судовым мальчиком, в помощь мне. По рукам? – Повар приподнял Сяо с палубы и усадил его на бочонок с соей. – А пока что очухайся как следует. Мне недосуг: пойду поварить!
Так Сяо вновь оказался на родной реке Ян-Цзы-Цзяне.
Вниз-вверх проплывали несметные, самые разнообразные суда. Вниз – с плодородной богатейшей долины Ян-Цзы-Цзяна сплавляли в чудовищную пасть прожорливого Шанхая сырье: лес, руды, кожу, щетину, шелк, чай, бобы, рис… и все это – иностранцам!
Вверх по реке направлялись суда, нагруженные готовыми изделиями: мануфактурой, папиросами, опиумом…
Богатое китайское судно, на котором так неожиданно очутился наш китайчонок, было одним из таких торгово-пассажирских судов, переправляющих готовые изделия иностранцев вверх и сырье вниз по реке.
Сяо впервые попал на такое большое судно. И едва он пришел в себя, как уже принялся, по ребячьему обычаю, исследовать вдоль и поперек судно…
Наступало время ужина. Озабоченный кок с трудом отыскал его где-то в пекле машинного отделения: Сяо пучил глазенки на громадные машины…
– Ну, паренек, пора и за дело приняться!.. Живо на кухню!
Вскоре Сяо разносил пассажирам ароматную парную снедь в цветочных чашечках на лаковых красных подносах.
Забегался Сяо и в суматохе не заметил, как стемнело. На реке запрыгали отраженные звезды…
Было тревожное время, и капитан не решался ночью идти вверх по реке. Всюду, особенно в узких местах реки, можно было ожидать засады… По берегам разбойничали одичавшие солдаты; тайные боевые отряды крестьян нападали на богатые суда.
Капитан приказал причалить к берегу. Стали на якорь.
К бортам парохода подплывали шампунки, джонки… На китайских реках так принято: суда и лодки по вечерам собираются тесней к берегу, чтобы вместе переждать ночь…
Капитана радовало множество лодчонок: он боялся за богатый груз…
Но опасность притаилась как раз там, где ее меньше всего мог ожидать капитан.
Ровно в полночь, когда на судне четырежды пробили склянки, в маленьких лодчонках вдруг, как по команде, вспыхнули факелы, и сотни людей, вооруженных пиками, ринулись с гиком на палубу парохода.
Под видом мирных «речных людей» на ночлег к самому судну пробрались «Красные пики»…
…Вскоре капитан, команда и пассажиры, в большинстве – купцы и торговые агенты – сидели связанные друг с другом в кучке на берегу реки… Даже мальчонку Сяо привязали веревкой к развесистому баньяну…
Несколько «Красных пик», с ружьями на изготовке, охраняли зябнущих молчаливых пленников.
С судна в джонки наспех перегружали тюки с мануфактурой, ящики сигарет и опиума, консервы. Нагруженные доверху джонки одна за другой быстро уплывали куда-то вверх по реке и исчезали во тьме.
Сяо прозяб… Он со страхом разглядывал загорелых, полуголых людей, вооруженных пиками и ружьями…
– Ван-Вей! – неожиданно вскрикнул Сяо и рванулся от дерева. Веревка больно врезалась в обнаженное тело.
Из группы «Красных пик», освещенных факелами, выделилась давно знакомая нам фигура Ван-Вея…
И старый друг семьи Ку Юн-суна, радостно оскалив большие лошадиные зубы,
