— А Хантли не придёт? — спросил Виктор, наверное, потому, что Кэм с Остином всегда появлялись вместе.
Кэм отрицательно покачал головой и забарабанил пальцами по ноге. Говорить не хотелось, вот он и молчал. Но это не означало, что он не думал, почему отсутствовал Остин. Ещё как думал.
Остин не появился ни в субботу, ни в воскресенье, ни в понедельник. Но они поддерживали связь сообщениями и звонками, и Кэм знал всё о расставании и разводе.
И — он не мог этого отрицать — по эгоистичным причинам чувствовал облегчение. Каждый раз, когда Остин звонил, разражался гневными тирадами, ворчал, орал… или просто спускал пар, Кэм ощущал удовлетворение, потому что Остин высказывал это ему. Похоже, между Остином и Джейд установились крайне прохладные отношения, хотя оба и старались сохранять видимость единства для Райли, и теперь спешили разъехаться в разные стороны.
Джейд собиралась пожить у родителей в Делано, пока не найдёт себе жильё. По словам Остина, сначала ей нужно было освоиться на новой работе, к которой она приступала через три недели. Сегодня у них с Райли был девичник. Остин сказал, что они собрались делать копии со всех домашних фильмов, собирать из разных фотографий альбомы, и… заниматься ещё какой-то фигней. Сам же Остин — вот почему он не пришёл на групповое занятие — планировал посмотреть квартиру недалеко от дома Кэма.
Ещё одной причиной закончить расставание побыстрее было приближение у Райли учебного года в новой школе, и Остин хотел разобраться с переездом до его начала. Так что он не особо привередничал. Главное, чтобы у дочери была собственная комната. Всё делалось якобы временно, эта затея с квартирой, но Кэм не задавал лишних вопросов. Он был просто в восторге, что Остин искал жильё рядом с его домом.
Размышляя о будущем, он понимал, что для Райли это означало новый школьный район, так что да, причина для спешки была. Менять школу невесело, а если делать это после начала семестра, то удовольствия ещё меньше.
Насколько знал Кэм, Райли выдвинула только одно требование: остаться с отцом в Бейкерсфилде в относительной близости к своим старым друзьям.
Появился Шон и кивнул вместо приветствия. В этот момент телефон Кэма завибрировал — пришло сообщение от Остина:
Можно у тебя переночевать? Завтра тоже. Джейд превращает дом в показательный особняк для фотографа риелтора, а Райли через несколько часов забирают мои родители.
«Они и вправду не тратят время зря», — весело подумал Кэм, набирая ответ.
Это тебе дорого обойдётся.
Ответ пришёл почти мгновенно:
Ты о риелторе или о ночи с тобой? Думаю, справлюсь.
Кэм ухмыльнулся и засунул телефон в карман. Он надеялся, что вскоре увидит Остина, если точнее, сразу после занятия. У обоих сегодня запланировано много дел, но поскольку Остину пришлось отказаться от встречи в группе, он договорился с Гейл встретиться сразу по окончании. Им не повредит увидеться мимоходом.
Позже Кэм собирался в автомастерскую к брату. Кэм никогда не был транжирой, поэтому имел много сбережений, но он скучал по вымазанным рукам. Он скучал по запаху, он скучал по возне с машинами. В прошлом это всегда помогало унять беспокойство. Увидеть, как внутрь заталкивают автомобиль, найти проблему и устранить её… Да, Кэм прямо рвался вернуться. Особенно к старым машинам, винтажным красавицам. Но они, конечно, обслуживали и другие автомобили — у Лэндона был большой автосервис и опытная команда.
Парни Лэндона могли справиться и с большими грузовиками, у которых отказала пневматическая тормозная система после езды по пересечённой местности, и с мотоциклами, которым требовалась замена тормозных колодок, и с винтажными автомобилями, зажигание в которых иногда доставляло неприятности — старые технологии не были настолько продвинутыми, как современные, — и с организацией буксировки. У Кэма тоже имелось укромное местечко в большом боксе, где он решал проблемы, перед которыми другие пасовали.
Обычно Кэм быстро терял терпение, но когда дело доходило до автомобилей, то его было в излишке. Кэм понимал автомобили. В двигателях была логика. Чёткая и ясная.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Когда-то очень давно Кэм целых пять лет изучал теологию, чтобы понять религию, но так и не получил нужных ответов. Родители Кэма были религиозны ровно настолько, чтобы ходить в церковь по праздникам, да и Джулс выросла в строгой католической семье, хотя по ней нельзя было этого сказать. Но Кэм не видел тут ничего особенного. Он полагался на науку, прямые ответы и логику. Хотя и пытался. Никто не мог утверждать обратное.
И если религия была плохой, то что мог он сказать о психологии? Господи, как же Кэм ненавидел сюда приходить, пусть это и было необходимо. Он не понимал, как Гейл помогала, но тем не менее она помогала. После нескольких сеансов Кэму казалось, что с него содрали кожу и вывернули наизнанку, но это позволило не сойти с ума. Его путь лежал через боль. Если бы Кэм законсервировал её внутри, она его бы просто уничтожила.
— Вы читали интервью во вчерашней газете? — спросил Ланс. Он пришёл последним, и Кэм знал, что сегодня — его последнее занятие. Ланс решил вернуться в Нью-Йорк, обратно на Статен-Айленд. Кто мог его в этом винить? Два года назад Ланс переехал сюда для работы в строительной компании. Наверное, этого было недостаточно, чтобы перевесить плохие воспоминания, с которыми он теперь жил.
После времени, проведённого в пропахшем плесенью подвале, Ланс даже заработал астму.
Некоторые парни пробормотали «да» — они читали интервью, но Кэм промолчал. Он слишком хорошо знал, что старший брат и мать Психа не скупились на добрые слова, что сильно напоминало пропаганду. Кэму не нужно было читать подробности.
— Эта сука сказала, что он был студентом-отличником и прекрасным сыном, — проговорил Виктор насмешливо. — Прекрасным, блядь.
Всё повторялось, как и перед каждым групповым занятием. Парни сплетничали и матерились по поводу интервью, а Кэм с Остином обычно молча сидели и старались это игнорировать. Вообще-то Чейз тоже не открывал рот. По теории Кэма, Чейз помалкивал, потому что чувствовал себя виноватым — дурацкая, глупая причина: он ни разу не видел пыточную изнутри. И такой он был не единственный. Кэм считал, что парни должны воспринимать это как благословение, но всё равно они тоже прошли через ад.
Кэм тряхнул головой и посмотрел на шрамы на запястьях. Благословение. Божественное дерьмо. Чёртова религия.
— Эй, Кэм. — Ланс дёрнул подбородком. — Где Остин?
— В другом месте, — безэмоционально ответил Кэм.
Эти парни ему не особо нравились. Но опять же, ему многие не нравились.
К счастью, в этот момент Гейл открыла дверь в свой кабинет и спасла Кэма от ненужной болтовни. В мире существовало только несколько вещей хуже бессмысленного разговора.
— Парни, проходите! — Она улыбнулась, сверкнув белыми зубами со следами помады.
Как всегда, Кэм уселся в углу на двухместном диванчике, где обычно сидел с Остином, и старался быть подальше от всех. Кабинет был небольшим, поэтому, когда в него набивались семь — сейчас шесть — парней, становилось довольно тесно. Гейл села перед своим столом, Тим и Шон заняли кушетку, Ланс с Виктором расположились в двух креслах, а Чейз устроился на полу возле двери. Даже теперь пара стульев оставалась свободной.
Насколько знал Кэм, только между Тимом и Шоном — бывшими сокамерниками — образовалась связь, похожая на связь Кэма с Остином… хотя вряд ли между ними было что-то большее, чем дружба. Чейз, например, делил одну клетку с Виктором, но между ними не наблюдалось никакой привязанности.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— В прошлый раз мы говорили о двух последних сутках, когда вас оставили без еды и воды, — проговорила Гейл, складывая руки на блокноте. — Сегодня, думаю, мы можем поговорить о вашей последней ночи. — Её пристальный взгляд переместился на Кэма, и на губах появилась мягкая улыбка. — Ах да. Остина нет. — Потом Гейл взглянула на Тима. — Почему бы тебе не начать? Вам с Остином удалось одержать верх.
