— А, — махнул рукой Грофф, — мы уже это проходили — всё отобрать и поделить. Чем закончилось? Семьдесят лет покейфовали эти кухарки, управляющие государством и их хвалёная супердержава рухнула, как карточный домик.
— Нет, тут другое, — возразил охранник, — отбирать они не собираются. Говорят, что богатые сами должны захотеть жить по справедливости. Ну, чтобы от каждого по способностям, и каждому — по потребностям.
Станислав Станиславович весело расхохотался. Он уже полностью оправился от обморока, и заявление глупого Васи весьма позабавило его.
— А вот это они не хотят? — он скрутил фигу, — даже я из своих нескольких миллионов «гринов» не дам им ни копейки. А что говорить о настоящих олигархах! Потом и кровью добывали миллиарды — и вдруг начать делить нажитое по справедливости? С ума сошли. Разве в бизнесе есть такая категория, такое понятие, как справедливость?! В бизнесе существует поговорка: «не обманешь — не продашь». И всё! Да ну их! Ты лучше мне скажи, что ты за бред нёс про Мёртвую и Живую воду? Неужели и сам Игнатьич в это верит?
— Да есть она! — горячо воскликнул Вася, — есть! И, притом, не где-нибудь, а здесь, у нас, в Иверской губернии!
Грофф задумался. В своё время у нас заклеймили и генетику, и кибернетику… А что, если?.. Ведь существуют же термальные источники, минеральные, всякие-разные целебные. А, может быть, и вправду есть какие-то омолаживающие? «Сказка — ложь, да в ней намёк»… А вдруг? Он почуял нутром — это дело серьёзное. Не таким человеком был Игнатьич, чтоб верить в сказки. Хоть и истерик он, но не дурак. Если «водичку» эту раскрутить — тут дело пахнет не миллионами, а мировым господством… Чем чёрт не шутит?!
— Надо, пожалуй, быть к Игнатьичу поближе, — подумал он и согласился притвориться, что ожил.
— Я так скажу, — учил его охранник, — мол, ты валялся мёртвый под откосом, а тут, откуда ни возьмись, вдруг чувак из «СМЕРШ-Мидасу» нарисовался. Ну, просто мимо проходил. Он, мол, тебя и оживил. А ты тверди, что ничего не помнишь. Человек, мол, какой-то побрызгал водичкой — ты и вскочил, живёхонек и здоровёхонек. Усёк? А то он скажет, что я достал водичку, да присвоил.
— А что у них за идиотское название, у этих разбойничков?
— Не, они не разбойники, — покрутил Вася головой, — они учёные. Они научно доказали, что справедливость на земле необходима, иначе, мол, всем каюк. А название это они потому себе выбрали, что жил когда-то царь по имени Мидас. Шибко жадный был. И вот богатые по всему миру договорились и создали Орден его имени. Орден «Мидас». Это я слышал от самого Саввы Игнатьевича. Он с кем-то обсуждал это по телефону, а я рядом стоял. Ну, вот. Раз у богатых образовался тайный Орден «Мидас», значит, эти учёные волхвы назвали в противовес ему свой тоже очень засекреченный Орден «СМЕРШ-Мидасу». Но ты смотри, не проболтайся, что я знаю. Савва Игнатьевич ведь думает, что я дурак и ничего не понимаю в его телефонных переговорах. Но Вася умный. Я тебе потому рассказал, чтобы ты притворился, что тебя оживил один из «СМЕРШ-Мидасеев». Не выдашь меня?
— Ни в коем случае! — весело отозвался Грофф и заговорщики в полном согласии направились к ресторану «Восточные сладости и восточные слабости».
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
— Вперёд, за мной, нас ждут великие дела! — скомандовал неугомонный Иван, и неутомимая троица поднялась вслед за ним ещё на пару пролётов каменной лестницы. Пройдя по пустынному коридору, они попали в отлично оборудованное помещение. Здесь было несколько мониторов, стоявших в ряд. На каждом из них изображение фиксировало залы и кабинеты музея.
— Так вы охранником здесь служите! — высказала догадку Лиза.
— Все мы в какой-то степени охранники, — высказался в своей излюбленной манере Иван, — одни своё охраняют, другие — чужое.
Он усадил их в кресла за длинной стойкой с мониторами и стал по очереди переключать, выбирая «картинку».
— Ага, вот, — сказал он, наконец, и откинулся в кресле.
На мониторе, стоявшем в самом центре, появилось изображение комнаты, где за круглым столом восседали какие-то люди. Их было трое — двое мужчин и одна женщина.
— Ба! Знакомые всё лица! — воскликнула Гончарова.
— Это кто же у нас тут такие? — удивлённо спросил Сергей.
— «Оранжевая принцесса», — перечисляла Елизавета, — Владимир Вольфович и… ваш артист, — кивнула она Гончаровой, — как же его фамилия?
— Григорий Семёнович Буранский. Мы зовём его Гоша, — сморщилась Гончарова, — наш пострел везде поспел. Очень активный субъект.
— Он у нас в архиве постоянно обретается. Всё пишет пьесы о князе Михаиле Иверском.
— Да, — подтвердила Наталья Николаевна, — сам пишет, сам играет свои моноспектакли. Фантастическая работоспособность. Я иногда ему завидую. Такое впечатление, что у него где-то под пиджаком спрятан перпетуум-мобиле. Эту бы энергию — да в мирных целях.
— А вы знаете, что ещё он ищет у нас в архивах? Подтверждение тому, что род Михаила Иверского восходит к Меровингам, а через них — к Христу. Наши в архиве говорят, что он себя уже идентифицирует со святым Михаилом Ярославичем, и, стало быть, считается потомком Меровингов и Христа.
Иван, между тем, отрегулировал звук и сделал знак, призывая к молчанию. Говорил, как всегда, очень громко и, при этом, энергично жестикулируя, вице спикер Госдумы Владимир Вольфович Жареноскин. Лидер украинских «оранжевых» Джулия Тамошенко и артист Гоша Буранский молча слушали его.
— Мой человек, — кричал Жареноскин, — сел на хвост вашему христопродавцу и вёл его от самого Вашингтона.
Крича, он обращался к Тамошенко.
— Вы думали, что это вы такие хитрые? Приставили к программисту Штайнмахера агента влияния — и в дамках! Штайнмахер думает, что ноутбук летит в Москву, а ваш агент приземляется на военном аэродроме «Мигалово» в Ивери. И вы из Киева сюда примчались, чтобы рвануть потом к своему другу Борзовскому, лично ему доставить ноутбук. Вы ожидаете вот в этой резиденции, в Екатерининском дворце, вы же принцесса, хотя и «оранжевая». Хорошо, что не фиолетовая и не синяя. Только косу вам надо оранжевую прицепить. Вы то с тёмной косой, то с белой. Никак масть себе не подберёте. Если вы Лесю Украинку из себя изображаете, то она же была брюнетка. А вы теперь блондинка. Среднее что-то между Лесей Украинкой и Бриджит Бардо. Коса накладная вокруг головы обмотана, а масть не та. Определитесь с мастью.
— Владимир Вольфович, — Джулия Тамошенко старалась говорить спокойно, но было видно, что она сдерживается изо всех сил, — я понимаю, что вам хочется вцепиться мне в волосы. Это ваше любимое занятие — таскать женщин за волосы, сдирать с них скальпы.
— Да какие скальпы? У вас и скальпа нет! Вы лысая! Всё бутафория! Накладная коса, парик….
— Если вы заявились, чтобы меня оскорблять, то напрасно стараетесь. Я сожму клюв, как на картине Пикассо, и буду нести в нём оливковую ветвь мира. И к Борзовскому я не имею никакого отношения. Лучше объясните, почему ваши люди взорвали машину.
— Мои люди? Это твои люди её взорвали!
— Нет, не мои, а ваши. Забрали ноутбук и миллион, который мы с таким трудом собрали на эту операцию.
— Вы? Собрали? Как Минин и Пожарский?
— Именно! На спасение всего человечества! Чтобы не допустить кощунства и всепланетной трагедии! А вы деньги украли, а свидетелей убрали.
— Ах, так? Всё хочешь на меня свалить? А кто убил моего человека в горсаду? Мой человек следил за вашим, а тот убил его! Но мой человек успел в него выстрелить. И погиб, как герой! Все погибли…
Жареноскин достал платок из кармана и вытер пот, после чего тяжело вздохнул:
— И где теперь концы искать? Где ноутбук?
Он повернулся к Гоше:
— А всё ты, олух царя небесного. Почему сам не пошёл на встречу? Мы бы тебя ухлопали, забрали миллион и ноутбук, и поминай, как звали.
— Вот потому и не пошёл, — огрызнулся Гоша.
— Григорий Семёнович, а вы, может быть, мягко говоря, приватизировали чемоданчик? — вкрадчиво выпытывала Тамошенко.
— С деньгами Борзовского? — с горькой иронией произнёс Гоша.
— У Борзовского нет денег! — врезался в диалог, как ледокол в айсберг, Жареноскин, — это деньги народные. Он их украл! И ты правильно проговорился, что деньги дал Борзовский, а не всем миром собирали. Если ты взял их, то отдай мне. А я раздам народу. Я всю свою зарплату вице спикера народу раздаю.
— Не брал я этих денег! — с пеной у рта клялся Гоша, — я их отдал своему другу. Он не знал, что там деньги. Я попросил его назвать пароль и поменяться чемоданчиками с человеком в лимузине. Но какой-то мужик опередил его! Отдал свой чемодан и взял взамен другой у агента из лимузина. Мой человек всё видел — он стоял напротив них, ждал, пока машин будет поменьше, чтобы дорогу перейти. А когда перешёл, то лимузин уже взорвался, а чемодан с деньгами у него отобрал второй мужик…
