Буранский сразу сник.
— Ну да, — промямлил он, — я про него просто забыл сказать.
— Но ему-то что надо? — не отставала Лиза.
— А представляете, что будет, если он завладеет информацией? Он же на всех каналах растрезвонит о ней! Со страниц всех газет будут смотреть на нас его портреты. Герой дня! Человек года!
Гоша вздохнул.
— Каждый варит свой маленький супчик, в котором слава — редкая и дорогая приправа.
— Красиво сказано, — поощрил Буранского Сергей.
Ему жаль было этого маленького худенького человечка с бородкой клинышком, с бегающими глазками. Какие радости-то в жизни у него? Хотя… Может быть, он-то как раз и доволен собой и своей жизнью. Вон ведь с какой гордостью рассказывал о своей деятельности на почве прославления Иверского князя Михаила Ярославича. И, кстати, дело-то благое. Ну, а то, что он спутал реальность с фантастикой и обезумел от гордыни — так ведь это, скорее, беда, чем вина. Или всё же вина? Гордыня, демонической строй психики? Человеком быть трудно. Животным — комфортнее. Демоном — престижнее.
— А что нужно, чтоб не только считаться, но и быть человеком на самом деле?
Забывшись, он задал вопрос он вслух.
— Уметь любить, — ни секунды не медля, ответил Иван.
Сергей и Лиза посмотрели друг на друга.
«Ты ушла, — говорил взгляд Сергея, — я думал, что ты разлюбила меня». «Я ушла, — отвечал её взгляд, — потому, что подумала — ты разлюбил».
В комнате наступила тишина. Сергей и Лиза не замечали, что остальные с интересом наблюдают за ними.
Взгляд Буранского сделался вдруг каким-то диким.
— Боже, помилуй мя, — забормотал он вдруг побелевшими губами, — Господь Бог Вседержитель, сущий на небесах, яз грешен…
Он указал пальцем на мужа и жену:
— Сияют! Вижу нимбы над их головами! Как у святых Михаила Иверского и Анны Кашинской! Боже, еси на небеси! А я? А мне куда?..
— Вам плохо? — спросил Иван.
— А? Что? — Гоша обвёл всех помутневшим взглядом, — голова что-то… Опять давление, наверное. Скачет, проклятое, — он глубоко вздохнул, — слишком много работаю.
Его как будто прорвало. Он заговорил быстро, уверенно, с необыкновенным подъёмом:
— Если бы вы только знали, каких творческих усилий мне стоит эта деятельность! Мало того, что сам пишу и сам играю, я ещё фонд Михаила Иверского организовал, часовню построил, крест памятный воздвиг на месте бывшего Иверского кремля — это недалеко здесь, в городском саду. Екатерина Великая ведь недаром велела построить Путевой дворец именно здесь. Во времена княжения Михаила всё это пространство было центром Ивери, так сказать, его сердцем…
— Так вы хотели бы увидеть ноутбук? — прервал его пылкую речь Иван.
Буранский замер. В глазах его стоял вопрос. Он потряс головой, словно отгоняя какую-то назойливую мысль, потом заговорил без интонаций, как будто был автоматической игрушкой, заводным человечком:
— Да, да. Конечно. Я хотел бы. Обязательно.
И вдруг вскочил и завопил:
— Он здесь! У вас! Вот в этой сумке! Я так и знал!
Бросившись к сумке, которая стояла на полу у ног Сергея, он стал тащить её к себе, приговаривая:
— А я-то думаю — зачем ему сумка? Пришли люди из органов — и почему-то с большой сумкой. Дайте же, дайте, — он умолял Сергея, слёзы катились по щекам, всё тело сотрясала дрожь. — Ну что же вы? Ну почему вы не даёте?
— Да нет здесь никакого ноутбука! — вскричал Сергей и рванул сумку на себя.
Буранский упал, вскочил на четвереньки, а потом на коленях пополз к Сергею, пытаясь рукой дотянуться до сумки.
— Сергей! Достань компьютер! — крикнула Лиза, — он же умрёт сейчас прямо у нас на глазах!
— Ты что, с ума сошла? — Сергей был вне себя, — и вы, Иван, зачем вы это делаете? Зачем его провоцируете?
Буранский вдруг осклабился и торжествующе произнёс:
— Я понял! Ни из каких вы не из органов! Вы просто-напросто бандюги!
Он повернулся к Гончаровой.
— С бандитами связалась, Натали? А ещё правдолюбку из себя корчила, патриотку Отечества…
Он вдруг замолк и поморгал.
— Постойте-ка! А уж не эти ли вы… Как их? Не «СМЕРШ-Мидасу»? Точно. Как же я сразу-то не догадался? И Жареноскин ведь сказал, что ноутбук у вас. Покажите, откройте Его лик, Его образ!
Он встал на колени.
— Христом-Богом прошу… То есть… Просто прошу. Ну, покажите, ну достаньте ноутбук. Он там, в компьютере, я знаю, мне сказали. Там должна быть «картинка». Он спит. Он пришёл. Второй раз. Но ещё не проснулся. Я только посмотрю — и всё. Я никому, ни слова! Умоляю!
Подняв лицо к Ивану, он спросил:
— А вы ведь видели Его? Скажите, я на него похож?
В этот момент Сергей отвлёкся и слегка расслабился. А делать этого нельзя было. Буранский вскочил и вырвал сумку у него из рук. Метнувшись к музейному стенду с какими-то доисторическими булавами, он выдернул одну из гнезда и завопил:
— Если кто двинется, я разобью этот компьютер вдребезги!
— Ну что ты будешь делать с ним? — тяжко вздохнула Наталья Николаевна, — придётся показать. Но ты учти, Григорий, с той минуты, как ты заглянешь в ноутбук, ты — наш. Мы тебя ни на шаг не отпустим.
— Согласен! — закивал тот.
— Куда мы — туда и ты. Ты наш заложник. Иначе — я тебя знаю — разболтаешь, и нас перестреляют всех. В том числе и тебя.
— На всё согласен! — радостно завопил Григорий.
Бросив на пол оружие былых времён и прижимая к себе тяжеленную сумку, он подошёл к столу.
Сергей достал из сумки ноутбук и открыл его. На экране крупным планом было взято лицо человека с недлинной бородкой и чуть развившимися локонами. Человек сладко спал. Было видно, что он живой, он дышит, а, главное, ему невероятно хорошо! Нет, он не улыбался во сне и не причмокивал губами от удовольствия, как это делают безгрешные младенцы — он просто спал. Но этот сон был столь умиротворённым, столь покойным, нетревожным, что можно было только позавидовать.
Григорий Семёнович Буранский благоговейно сложил руки, соединив ладони, склонился и поцеловал экран компьютера, после чего приложился к нему лбом. Затем выпрямился и с торжествующей улыбкой констатировал:
— Похож!
Повернулся, всё так же держа сложенные ладони перед собой на уровне груди, и величаво вышел из помещения.
Сергей закрыл компьютер и скомандовал:
— За ним!
— Зачем? — Иван пожал плечами, — пусть каждый проходит свой путь и получает то, что заслужил. Жизнь — это школа.
— Ах, как вы правы! — перебила его Гончарова, — я это поняла уже давно. Именно школа! Каждый в ней учится, сдаёт экзамены и получает оценки своим поступкам, своим деяниям и даже своим мыслям.
— Но он… не выдаст нас? — спросила Лиза неуверенно.
— Кому?! — удивился Иван.
— Ну — у… Этим… Жареносцам, борзовцам.
— Они и без того имеют на руках ваши фотороботы и знают, что ноутбук у нас.
— Ну да, — согласилась Лиза.
А Сергей поинтересовался:
— А зачем вы вообще с ним беседовали, с этим Гошей? Хотели перевербовать?
— Да Боже упаси, — взмахнул рукой Иван, — просто хотелось заглянуть к нему в душу, попытаться помочь ему. Ведь он и впрямь много работает, это похвально. Но вот эта гордыня… А, впрочем, это его путь. А где мой рюкзачок? — спросил он с улыбкой Гончарову.
— Ой! — всплеснула она руками, — остался там, за дверью. Вы так тут раскричались — я думала, что весь штат музейных служащих сбежится. Ну, вот и бросилась сюда. А про рюкзак совсем забыла.
— Боюсь, что служащие не сбегутся, — вздохнула Лиза, глянув на свои крохотные ручные часики, — рабочий день давно закончился. Во всём огромнейшем дворце-музее остались только мы и спящие охранники.
— Да ещё этот тихо помешанный, — добавил Громов.
— Это ещё как сказать! — рассмеялась Гончарова, — он то тихий, то буйный.
— Заблудится тут в дворцовых лабиринтах, — с тревогой заметила Лиза, двигаясь вслед за провожатым.
Иван снова шагал впереди, на ходу поправляя свой небольшой рюкзачок. Они вышли наружу через какой-то служебный ход и очутились в сумеречном городе, по тротуарам которого шли беззаботные парни и девушки с пластиковыми бутылками пива в руках, а из окон проносящихся мимо машин гремела музыка.
— Прямо какой-то пивной бум в нашей Ивери! — с негодованием воскликнула Гончарова, — они уже, по-моему, жизни не мыслят без бутылки пива. Да ещё эта музыка… Как будто сваи забивают или тамтамы грохочут, призывая аборигенов к сражению.
— Этот стиль называется «техно» — прокомментировал Сергей, — под него наши бедные юные зомби, напившись пива и накурившись марихуаны, впадают в безумие неконтролируемых эмоций и становятся жертвами беспорядочных плотских утех.
— Увы! — вздохнула Наталья Николаевна и огляделась:
— А бандиты не ищут нас?
