Подполковник Герман посмотрел на часы – четырнадцать сорок семь. Показывать все свои возможности пока рано, с этой атакой мотострелки должны управиться своими силами. Тем более что огонь по немецким бронетранспортёрам и броневикам открыли и закопанные в землю за стрелковыми позициями лёгкие танки БТ. Более десятка немецких машин уже дымились по всему фронту, но оставшиеся, стреляя из пулемётов, продолжали продвигаться вперёд. Рота немецких лёгких танков, забирая вправо устремилась в обход холмов, надеясь обойти и эту засаду. С такого расстояния трудно было определить марку машин, то ли «"Рено"», то ли «"Гочкис"», тем более что похожи эти танки были как близнецы, но спутать характерный силуэт французских машин с чем–либо другим было трудно. Начштаба проводил их взглядом, пусть спешат, там их тоже ждут.
Между тем огонь советских траншей становился всё сильнее, открыли огонь противотанковые ружья, вели огонь все бойцы, вооруженные винтовками и карабинами. И только взводы автоматчиков пока ждали подхода немцев на дистанцию огня из ППШ. Но фашистская пехота неожиданно остановилась и начала отход, кажется её командование решило подождать атаки своих танков, направленных в обход. Начштаба усмехнулся, за правым холмом заработали танковые пушки, немцы наткнулись на роту Т–34 ожидавшую их там. Ну что же и про эти немецкие танки можно забыть, тридцать четвёрки для них слишком опасный противник, даже при двойном численном превосходстве немцев. Немецкая пехота продолжала откатываться от траншей, медленно отползали уцелевшие транспортёры и броневики. Вот ещё один из них получил попадание снаряда из танковой пушки, остановился и задымил. Первая атака была отбита.
Теперь нужно ждать подхода немецкой артиллерии и, возможно, авиации, а потом фашисты попробуют ещё раз. Подполковник Герман был спокоен, он не показал ещё и половины своей огневой мощи, даже артиллерия вела огонь только половиной батарей. Да и бронебойщикам был приказ стрелять только по тем целям, которые недоступны артиллерии. Вскоре к его позициям стали подходить освободившиеся от боя с немецкими танками танковые роты. Подъехал комбриг. Подтянулись сводные дивизионы, уцелевших в бою пушек противотанкового полка. Начштаба доложил о результатах боя, высказал предположения о возможных действиях немцев:
– Должны они ещё раз попробовать в этом месте, вот только подтянут ещё один батальон, а то и два. Сил у них предостаточно. Да и мы здесь не особо шумели, так что наших настоящих возможностей они не знают.
– Ты, Александр Викторович, соседям с севера передай, что возможна попытка прорыва через них, если не сейчас, то после второй атаки. – Сказал комбриг.
– Хорошо, Иван Михайлович, передам. – Ответил Герман и продолжил. – У меня подготовленные позиции для одного дивизиона пушек есть, а второй я думаю перебросить за правый холм, танковую роту усилить. Немцы про неё уже знают, могут попытаться там прорываться. Остальные танки первого батальона в бой пока не вводились, я их передвинул на пару километров западнее, там можно скрытно к дороге выйти и в тыл немцам ударить, если они нас очень сильно прижмут.
– Пожалуй, Александр Викторович, так и сделаем. А второй батальон тридцать четвёрок перебросим к дороге и пройдемся по ней, когда немцы в бой втянутся. Наша с тобой задача не просто удержаться на позиции, а оставить здесь всю танковую дивизию немцев.
– Да мы же, товарищ комбриг, осторожничали, чтобы раньше времени их не спугнуть.
Вскоре немцы подтянули свои батареи, развернули их под прикрытием придорожного кустарника и открыли огонь. Первые снаряды попали с недолётом, но следующий залп лёг вблизи траншей. Обнаружившие себя во время первой атаки батареи противотанкового полка открыли ответный огонь, вскоре сведя все усилия немцев к контрбатарейной борьбе.
С запада донёсся гул. «"Воздух"», – закричали наблюдатели. На позиции бригады заходила девятка немецких пикирующих бомбардировщиков. Навстречу «"лаптёжникам"», прозванным так за неубирающееся шасси с обтекателями, взметнулись огненные трассы зенитных пушек и крупнокалиберных ДШК, приданных бригаде. Немецкие пикировщики устремились к земле, достигли точки сброса, от них отделились бомбы и накрыли траншеи стрелковых рот. Но и немцы не все сумели выйти из атаки, один из них задымил двигателем и теряя высоту ушел на север. Из него выбросился лётчик, раскрылся парашют и его стало сносить ветром в сторону немцев. Немецкие самолёты начали второй заход, когда с востока на них выскочила тройка краснозвёздных истребителей. Два пикировщика были сбиты сразу, остальные сбившись тесной группой полетели на запад, отстреливаясь от заходящих в атаку истребителей из кормовых пулемётов. Вот вспыхнул ещё один «"лаптёжник"», но и один из истребителей задымил и вышел из боя, повернув на восток. Отогнав немцев, уцелевшие в бою истребители развернулись и пошли в сопровождении своего поврежденного товарища.
В это время немецкая пехота пошла в атаку по всему фронту обороны бригады. Густой цепью под прикрытием бронетранспортеров и уцелевших броневиков не менее полка в несколько линий двигались вперёд. Скромничать против такой силищи не стоило и комбриг, принявший руководство боем, отдал приказ о начале огня из всех орудий. Ударили все пушки, теперь полного, артиллерийского полка, заработали орудия закопанных в землю лёгких танков. В немецких цепях появились громадные фонтаны земли, это заработали новые 160-миллиметровые миномёты и тяжелые самоходки батареи СУ-152. Немецкие цепи увеличили скорость, пытаясь выйти из под огня пушек, но попали под огонь обычных миномётов. Заработали пулемёты, отсекая пехоту от вырвавшихся вперёд бронетранспортёров. Открыли огонь все противотанковые ружья батальона, и вскоре, сумевшие прорваться через огонь пушек, транспортеры один за другим стали останавливаться не дойдя до траншей несколько десятков метров. Подошедшая на пару сотен метров пехота была встречена кинжальным огнём пулемётов и автоматов и залегла. Все попытки унтерофицеров поднять солдат в атаку заканчивались ничем. Атака захлебнулась, но оказалось что отойти от русских позиций также трудно, как и подойти к ним. Были подбиты почти все транспортёры и броневики. В передовых цепях не осталось офицеров, на которых целенаправленно охотились русские снайперы. Солдаты перебежками отходили, прикрываясь горящими бронированными машинами, но каждый рывок стоил им убитых и раненых, выкашиваемых русскими пулемётами. От передовых цепей, когда они сумели отойти на расстояние, на котором огонь пулеметов потерял свою эффективность, осталось не более трети первоначального состава. Потери следующих линий были меньше, но всё равно ужасали. Таких потерь немецкая пехота не несла никогда и нигде!
Но это было только началом конца. Не успели уцелевшие в атаке солдаты отойти на первоначальные позиции, как опять ударили русские пушки и со всех сторон стали выезжать танки, много танков. Немецкие солдаты побежали к дороге, к оставленным на ней машинам, ещё не зная о том, что на неё уже выскочили с двух сторон русские танки. Выбежавшим к ней открылась ужасная картина. По дороге сминая машины двигались тяжелые русские танки. Сидящая на них русская пехота вела огонь из автоматов по всем кто пытался оказать сопротивление. Солдаты бросились обратно в поле, но и там волной катились русские БТ. В чистом поле даже легкий танк неодолимый противник, единственный исход схватки с которым, чаще всего, смерть храброго дурака, осмелившегося на это. Когда же и с запада выкатились русские танки, немецкие солдаты стали бросать оружие и сдаваться. Бой закончился.
20 мая 1941 года
Восточнее Люблина
Стук колёс вагона стал реже. Павел перевалился на другое плечо, поменял положение рук. Вслед за ним зашевелился второй номер Панкратов. Двинулись и дальше по вагону. Капитан, посветив фонариком, дал команду приготовиться. Павел подтянул вещмешок, пробежал пальцами по корпусу винтовки, ствол был у напарника, проверил футляры с биноклем и прицелом. Всё было под рукой. Приставленный в качестве третьего номера боец придвинул ближе цинк с патронами.
Кажется, томительное ожидание подходило к концу. Поезд двигался всё медленнее. По знаку капитана поднялись бойцы группы десантирования, открыли окна, скользнули на крышу вагона. Движение поезда всё больше замедлялось, встал капитан, стали подниматься остальные бойцы взвода, разбирать оружие и снаряжение. Павел надел лямки вещмешка, пристроил поудобнее бинокль и прицел, перехватил винтовку и подошел к левой двери. В затылок ему пристроился Панкратов, за ним третий номер. Рядом выстраивались другие группы.
Наконец, вагон остановился. Значит, всё идет по плану. Распахнулись двери, дохнуло прохладой весенней ночи, стало ясным насколько спёртым стал воздух в вагоне за время движения. Всё это промелькнуло в голове, в то время, когда тело уже перекидывало себя через открытый проём двери, сказывались тренировки отрабатывавшие эту часть задания до полного автоматизма. Подошвы сапог ударились об насыпь, Павел отбежал влево, освобождая место второму номеру, притянув винтовку к груди, заскользил вниз под насыпь. Оказавшись внизу, заспешил к недалёкому лесу, краем глаза фиксируя движение других бойцов отряда. В затылок ему дышали второй и третий номера расчёта. Десять минут торопливого шага вслепую, а часто и просто на ощупь, несмотря на начинающее светлеть небо, закончились на небольшой поляне. Бойцы быстро нашли остальные номера своих групп, выровняли в темноте некоторое подобие строя. Павел занял своё место на левом фланге, за ним пристроились Панкратов и Долгих, вспомнилась фамилия, прикреплённого к ним бойца.
