я наклонилась к нему и со злости свела локти друг к другу, как следует приложив его по наглым ушам.
– Ай! Ты что делаешь? Больно! – округлил глаза парень.
– А мне было не больно? – Если бы взглядом можно было убить, сводный братец бы уже не дышал.
Макс выглядел совершенно дезориентированным и растерявшимся, и я воспользовалась заминкой, прижала большие пальцы к ладони так, что одна рука смогла все-таки выскользнуть, а за ней и вторая.
Хлесткая пощечина отпечаталась алым на щеке сводного демона. Я вскочила с кровати, собирая с полу одежду.
– Больше никогда не подходи ко мне! – угрожала я, и что-то в моем голосе заставило Макса не двигаться – остаться сидеть на кровати.
Я чувствовала на себе пристальный взгляд, ощущала кожей его досаду и смятение.
– Не смей и пальцем меня тронуть, я подам на тебя в полицию за изнасилование! Ты лучше других должен осознавать последствия своих действий!
– Даш…– начал Макс, вставая.
– Сядь! – от испуга очень громко рявкнула я.
И парень, на удивление, подчинился: опустился на кровать, не сводя с меня глаз.
Я посмотрела на комнату и поняла, что мало просто запретить ему подходить и дотрагиваться.
– Съезжай сейчас же! Под любым предлогом – мне все равно. Если вечером увижу тебя дома, то расскажу в красках родителям о том, как ты надо мной издевался и принуждал.
– Ты хотела меня не меньше!
– Вот тогда и будешь доказывать! Хочешь узнать, кому больше поверят? – когда чаша весов перевалила в сторону Тоши, я уже не выбирала слова.
Сводный демон прожигал меня взглядом:
– Тебя подменили?!
– Нет, Макс! Меня отымели! И если ты останешься здесь, то клянусь, перед тем как рассказать родителям о твоих выходках, я напою тебя снотворным и не побрезгую – сделаю то же, что и ты со мной!
Хватит! Не позволю больше мной манипулировать, крутить, играть и вертеть!
Сначала это было так остро! Так возбуждающе! Но потом мы оба потеряли чувство меры.
Я сама виновата, что довела до такого. Но и Макс виноват не меньше, а даже больше!
Только подумать, я чуть не позволила ему расколоть нашу пару!
– Ты не посмеешь! – вытаращил глаза братец.
Но я-то видела, что он булки свои сжал!
Я переоделась со скоростью света, хотя сто раз промахивалась в рукава и штанины. Вылетела во двор, чувствуя внутри себя бурлящий фонтан. Меня потрясывало так, что я не могла оставаться на месте и решила пройтись до метро. Несмотря на жару, в моих пальцах словно был лед. Я не попадала на кнопки, чтобы написать сообщение Тоше:
“Напиши, как что-то станет известно. Я беспокоюсь”.
Я подняла голову к небу и медленно выдохнула. Облака расходились в стороны, и солнце светило прямо в глаза, будто аналогия моей ситуации: я тоже сейчас чувствовала, что наконец-то приняла решение и больше не колеблюсь. Что на моем пути тоже становится все ясно и больше никакие темные тучи соблазна не испортят погоды.
Через два часа, когда я уже сидела за столом на работе, Тоша позвонил и сказал, что все обошлось. Что у отца сильно подскочило давление, его рвало и кружилась голова, но сейчас все под медицинским контролем. Он собирался купить все необходимое и приехать на работу, хоть отчим и настаивал, чтобы он сегодня взял выходной.
К обеду Тоша приехал в компанию и пошел напрямую к отчиму. Но дядя Вова отлучился на встречу и должен был вернуться с минуты на минуту.
– Подожду его здесь, – растерянно присел в пустом кабинете Антон. – Если ты не против.
– Но… – секретарь хотела возмутиться и напомнить о том, что без Владимира Анатольевича кабинет должен оставаться пустым, но столкнулась со мной взглядом и кивнула. – Поняла.
Я видела рассеянное состояние Тоши и понимала, что ему нужно немного времени успокоиться и прийти в себя. Я присела рядом, погладила его по плечу и посочувствовала:
– Ты перенервничал. Видишь, все не так страшно. Твой отец под присмотром, ты сделал все необходимое. Вечером еще навестим.
– Я сам навещу, – внезапно сказал Тоша, поднимая взгляд. – Ты же знаешь, он не любит, чтобы его видели слабым.
– Понимаю, – согласилась я. – Хочешь чаю?
– Нет, спасибо. Просто хочу посидеть в тишине. Ты можешь оставить меня одного? А то мне нужно поговорить с твоим отчимом, а я немного не в форме.
Я с сомнением пробежалась взглядом по кабинету, а потом посмотрела на своего парня.
Я же решила ему доверять. Почему сомневаюсь?
«Потому что отчим просил тебя быть беспристрастной», – напомнил внутренний голос.
Я тяжело вздохнула, еще раз посмотрев на кабинет.
– Хорошо.
– Ты можешь написать, когда дядя Володя вернется в компанию? – неожиданно попросил Антон, и я тут же напряглась.
– Хорошо… – Я неуверенно поднялась, расправила одежду и собралась с духом.
Вышла из кабинета, закрыла дверь и привалилась к косяку, отправляя сообщение отчиму дрожащими руками:
“У вас же есть камеры в кабинете?”
“Обижаешь!” – пришло в ответ, и я выдохнула от мимолетного облегчения.
Скоро все прояснится!
“Свет, камера, мотор!” – так говорят в кинематографе. Наверное, именно с такими словами отчим ждал, что же произойдет в кабинете. А вот у меня доступа к камерам не было, поэтому нервы утекали, как песок сквозь пальцы, пока я ждала.
Я вернулась на свое временное местечко, заерзала весь стул, выпила три кружки чая и только после этого получила видеосообщение от дяди Вовы.
На заставке видео Антон стоял.
Стоял, а не сидел – это уже плохо.
На стрелочку я нажимала ледяными пальцами, убедившись, что звук отключен.
Камера была спрятана в стеллаже, судя по ракурсу изображения. Весь кабинет был как на ладони: два дивана напротив друг друга, стеклянный столик, рабочее место отчима, панорамный вид из окон. По стене шла стена с папками, книгами, материалами, которые должны быть всегда под рукой у шефа компании.
