известнейший адвокат Сергей Андреевский. Вот что он сказал перед присяжными:
«…Видимый закон – против Тарновского, потому что он выстрелил в человека. Но тот внутренний закон жизни, который чувствуется нашей совестью, ясно говорит нам, что из трех участников этой драмы Тарновский несравненно лучше двух остальных, т. е. своей жены и ее любовника».
О Марии Тарновской адвокат говорил так:
«Эта женщина вообще к душевной любви не способна. Вы знаете, скольких мужчин, страдающих от обожания к ней, она легко переменила и безмятежно забыла. Она любила театры, ужины, туалеты, заграничные поездки, блестящую жизнь и поклонение красивых мужчин. Цветущая, здоровая, избалованная, она была уверена, что все ее прихоти естественны и законны».
Марии на суде не было. Василия Тарновского оправдали.
Супруги теперь жили раздельно. Разделили и детей: сын Вася остался с матерью, а дочь Татьяна – с отцом, и бабушка, Екатерина Петровна О'Рурк, несколько раз пыталась выкрасть внучку.
Начался долгий бракоразводный процесс. Мария получала деньги на содержание от мужа, помогали ей и любящие родители. Кроме того, были и 50 тысяч страховой премии после смерти Шталя. Однако Мура привыкла жить широко, ни в чем себе не отказывая. После прогремевшего на всю Россию скандала она перебралась в Москву: в Киеве ее репутация была полностью испорчена, в столице ее бы не приняли, зато в богатой и многолюдной матушке-Москве легко затеряться, а развлечений и мужчин не меньше, чем в чопорном холодном Петербурге. Москва – столица богатейших купеческих родов, мягкосердечная и простая, а денег, дорогих заведений, театров и шикарных кабаре тут хватает.
Бракоразводное дело вел 37-летний адвокат Донат Прилуков. Дворянин, успешный и респектабельный человек, владелец собственной юридической конторы, он был известным специалистом в области права и судебной медицины. У него, трудоголика и умницы, была огромная библиотека на нескольких языках, он следил за открытиями в естественных науках, а кроме того, был любящим мужем и отцом троих детей.
В 1906 году Мария внезапно призналась Прилукову в любви, причем письменно. Донат не знал, что ему с этим делать, и решил проигнорировать признание. Но Тарновская обладала просто какой-то роковой силой: противостоять ей было невозможно. Она пригласила адвоката в свою гостиницу и соблазнила. Надо сказать, что такое поведение было недопустимым для дам высшего общества – и именно поэтому действовало на мужчин сокрушительно. Настойчивая, активная и прекрасная, Мария рушила все устои.
В общем, спустя какое-то время Прилуков, как честный человек, признался во всем своей жене, сказав, что любит Тарновскую и жить без нее больше не может. Впрочем, жену свою и детей он тоже любит и не хочет бросать, так что теперь будет жить на два дома.
Прилуков снял для Марии особняк на Садовой-Кудринской. Понимая, с кем имеет дело, он, не будучи дураком, во всем ограничивал любовницу: она даже не могла выходить одна из дома. Мария поначалу во всем была послушна любимому, но постепенно, полностью привязав к себе Прилукова, начала шантажировать его своей страстью. Она настаивала, что он должен уйти из семьи и принадлежать только ей, имитировала самоубийство с помощью кокаина (да, Мура продолжала употреблять и кокаин, и морфий).
Через некоторое время Прилуков полностью подчинился Тарновской. Как-то она приказала Донату прыгнуть из ложи театра на сцену прямо во время представления. Прыгнул, куда деваться.
Роскошная жизнь, которую вела Тарновская, требовала денег. Ее любимым десертом была клубника в эфире. Она колола себе морфий позолоченным шприцем. Известный московский адвокат мог бы ее содержать, не будь у него семьи, но семья была. Марии же не хватало московских развлечений – необходимо было раз в год ездить в Европу, а на это с ее аппетитами требовалось тысяч сто. Донат разрывался между семьей, работой и любовью всей жизни, а Тарновская говорила, что, если он не повезет ее в Европу, больше не увидит никогда.
В 1906 году Прилуков пропал из Москвы. Мария увезла его за границу. Через некоторые время выяснилось, что успешный московский адвокат залез в кассу своей конторы, а также в деньги клиентов, похитив у них в общей сложности 80 тысяч рублей. Вся Москва недоумевала: как за год из успешного и уважаемого члена общества с безукоризненной репутацией в юридической среде Донат Прилуков стал безвольным беглым преступником? Его объявили в розыск.
Прошел год.
4 сентября 1907 года. Венеция. Площадь Санта-Мария дель Джильо. Палаццо графа Павла Комаровского, российского подданного, богача, героя Русско-японской войны. Раннее утро. В дверь звонит молодой человек в сером пальто и коричневой шляпе. Ему открывает горничная-итальянка, и пришедший просит графа. Вскоре граф спускается в переднюю, жмет руку визитеру, и они о чем-то беседуют по-русски.
Спустя несколько минут прислуга слышит выстрелы. Все сбегаются к передней и видят молодого человека в ужасе, в слезах и на коленях у тела графа. Тот лежит на полу в луже крови, рядом валяется пистолет. Прислуга в шоке, молодому человеку приносят нашатыря. Все убеждаются, что произошло самоубийство, а визитер стал тому невольным свидетелем. Его отпускают, приходит врач и полиция.
Площадь Санта-Мария-дель-Джильо
В больнице обнаружилось, что граф Комаровский получил пять огнестрельных ранений в живот. На суицид это походило мало. Спустя три дня граф умер от потери крови, но успел оставить завещание и назвать имя убийцы: Николай Наумов. Тот, по словам покойного, был безнадежно влюблен в его невесту и совершил преступление из ревности. Все свое немалое состояние граф оставил невесте, а заканчивалось завещание так: «Прошу браслет и письма Марии Николаевны положить ко мне в гроб».
Невесту графа звали Мария Тарновская.
Венецианская полиция начала расследование, пытаясь найти Наумова. Выяснилось, что сразу после убийства гондольер перевозил молодого человека в сером пальто и коричневой шляпе от площади Санта-Мария дель Джильо в гостиницу Danieli. Пассажир сильно нервничал и выложил за поездку необычно большую сумму. В гостинице он остановился под фамилией Дюмон и выписался через час после убийства. Приметы Наумова разослали по Италии, и через два дня его арестовали в Вероне. У него не оказалось никаких документов, даже метки с фамилией были спороты с одежды. Задержанного посадили под арест. Когда с него снимали золотой крестик, он невероятно заволновался и просил его вернуть, говоря, что это семейная реликвия. Впрочем, крестик был самый обыкновенный.
Убитый, 39-летний граф Комаровский, оказался важной персоной, казачьим генералом. Полгода назад у него умерла жена, и он был в трауре. В России в это время гремела революция, политические убийства случались каждый месяц, а то и чаще. Кто знает, что там эти русские не поделили друг с другом? Венецианская полиция привлекла к расследованию петербургских сыщиков. За дело взялся начальник Петербургской сыскной полиции Филиппов.
Через некоторое время, после того как ему привели последние слова графа, Наумов подтвердил его версию – показал следователям телеграмму, в которой граф Комаровский грозил расправой. Молодой человек заявил, что поехал в Венецию потребовать у графа сатисфакции, но тот отказался драться на дуэли. Взбешенный отказом и измученный ревностью, Наумов убил графа, пытался застрелиться сам, но пистолет дал осечку.
Итальянцы были удовлетворены. Горячая кровь, женщина, убийство из ревности, прямое признание – что еще нужно? Но вот Филиппову показаний было мало. Его смущали две вещи: во-первых, очевидно странно, что граф полгода назад потерял любимую жену и уже собирался жениться во второй раз, причем оставил все состояние невесте и скоропостижно умер. А во-вторых, начальнику сыскной полиции, конечно, прекрасно известны были имя и репутация Марии Тарновской. И он начал собственный розыск.
Филиппов встретился с двоюродным братом убитого, графом Ламсдорфом, и тот немного прояснил историю последнего года жизни Комаровского.
Графиня в последние годы болела, и за ней нужен был постоянный уход. Передвигалась она только в коляске. Граф был опечален и отвез жену лечиться в Европу. На курорте Лидо, неподалеку от Венеции, он встретился со своей старой знакомой Марией Тарновской, и у них завязался бурный роман. Вскоре супруга Комаровского скончалась от болезни, и граф,
