Однако двинемся дальше. Страна не торопится ратифицировать Конвенцию ООН против коррупции. Тем, кто не осознаёт разницу между подписанием конвенции и её ратификацией, объясняю, что пока вы конвенцию не ратифицировали, ваша страна не имеет по ней юридических обязательств; страна оправдывает своё нежелание опасениями, что ратификация может повлечь за собой новые расследования случаев взяточничества. Отказ ратифицировать конвенцию ставит страну на одну доску с такими странами, как Саудовская Аравия, Сирия и Северная Корея. Речь идёт о России? А вот и нет — о Германии[149], одной из двух стран ЕС, которые должны ратифицировать антикоррупционную конвенцию. Нетрудно понять причину, если заглянуть вглубь: Siemens, Volkswagen, Daimler/Chrysler. Deutsche Bank. GM/Opel, Linde, Infineon. Скандал за скандалом[150]. Самый крупный скандал за всю историю страны связан с компанией Siemens, которая потратила на штрафы за взяточничество и фальсификацию деловых бумаг $2,5 млрд[151]. Управление по финансовым услугам Великобритании оштрафовало Deutsche Bank на сумму $1,32 млн[152] за «безответственное кредитование»: банк выдавал кредит на жилищное строительство клиентам с плохой кредитной историей исключительно через ипотечных брокеров и при просрочке платежа выкачивал из них лишние деньги. Чиновники из Управления по финансовым услугам сообщили, что это был первый случай, когда им пришлось штрафовать компанию за безответственное ипотечное кредитование, и что штраф мог бы составить $1,8 млн, если бы Deutsche Bank не проявил желания сотрудничать с Управлением.
Чёрт! Должно быть, у Германии совсем хреновый индекс восприятия коррупции при таких-то делах? Гм… не совсем так — 14-е место в 2009 г. и 15-е в 2010 г., когда оценивали на две страны меньше, и снижение суммы баллов на одну десятую — с 8,0 до 7,9.
Нам говорят, что «Transparency International» формирует индекс «на основе восприятия проблемы деловыми людьми в разных странах». Но так ли это? Неужели имеются в виду такие деловые люди, как Бернд Хафенберг, немецкий экономист? Не думаю, поскольку в электронной версии газеты «Frankfurter Allgemeine» он дал следующий комментарий: «Я полагаю, что это лишь верхушка айсберга. Имея за спиной 45-летний опыт работы, я утверждаю, что Германия насквозь пропитана коррупцией, а того, кто говорит об этом, считают Иудой». Ежегодно суды рассматривают 1000–2000 дел о коррупции, но некоторые эксперты предполагают, что это лишь десятая доля фактических случаев.
А вот ещё один пример. Кто приходит на ум в связи со следующим описанием: «Остаётся впечатление, что это клика могущественных людей, сомнительных личностей, объединённых на основе трёх мощных составляющих — деньги, политика и бизнес, а также об исполнительной власти, весьма тесно связанной с судебной системой»? А как вам нравится вот это: «… её муж зачастил в Швейцарию и возвращался оттуда с чемоданами денег. По её словам, он ездил туда с Зиадом Такьеддином, франко-ливанским торговцем оружием, против которого также было выдвинуто обвинение по “делу Карачи”»? Это дело было связано с откатами за поставки подводных лодок в иностранное государство, а также с терактом, который был совершён в отместку за прекращение выплат откатов и унёс жизни 11 французских специалистов. И как вам понравится, если вашего шафера обвиняет в «причастности к использованию государственных средств не по назначению»? Вы подумали, что речь о России? Прошу прощения — просто я провёл ещё один день среди беспорядочной суматохи приближённых к французскому президенту[153] Николя Саркози. Согласно другим, не менее громким, обвинениям — причём, со стороны судьи, — для президентской кампании Саркози получал денежные суммы непосред-ственно[154] от самой богатой женщины Франции, наследницы L"Oreal Лилиан Бетанкур. Более того, судья Прево-Депре указывала на факт запугивания свидетеля и утверждала, что одну свидетельницу вывели из дела, поскольку её показания могли бы снизить шансы Саркози на переизбрание (которые лично я, ничего не знающий о его оппозиции, расцениваю как «никаких шансов» или «никогда»). Несмотря на то, что Франция ратифицировала Конвенцию ООН против коррупции и французское правительство претендует на ведущую роль в деле борьбы с коррупцией, опрос общественного мнения, проведённый институтом социологических исследований Sofres в октябре 2011 г., показал, что целых 72 % французских граждан считают своих политиков коррумпированными — и это самый высокий процент за всю историю.
Как бы это могло повлиять на место, занимаемое Францией по индексу восприятия коррупции? Правильно, никак. Франция сместилась на одну позицию вниз и чуть снизила общую сумму баллов с 6,9 до 6,8 — всё та же десятая доля пункта. Вы уже заметили закономерность?
Итак, мы остановились на трёх экономически развитых странах ЕС — Великобритании, Германии и Франции — и увидели, что 48,1 % граждан Великобритании и 72 % французских граждан считают своих лидеров коррумпированными, в то время как Германию сотрясают связанные с коррупцией скандалы, в результате которых были выплачены штрафы на сумму свыше миллиарда долларов. Недавний опрос, проведённый лондонским отделением Ernst & Young среди европейских компаний[155], показал, что две трети респондентов признают широкое распространение в своей стране взяточничества и коррупции, около 80 % не обучены методам борьбы с коррупцией, а 77 % считают, что регулятивные органы должны принимать более эффективные меры по снижению риска мошенничества, взяточничества и коррупции в компаниях. Тем не менее, индекс восприятия коррупции каждой из перечисленных стран ухудшился лишь на одну десятую пункта, что невозможно объяснить одним лишь уменьшением числа исследуемых стран.
А как обстоят дела в России, если уж я так часто упоминаю её? Страна, которая после глобального финансового кризиса восстановилась быстрее большинства других стран, страна, валюта которой за период восстановления поднялась в цене быстрее, чем в любой другой стране, страна, которая выплатила по займам всё до копейки и создала третий в мире по величине резерв наличности при одновременном снижении уровня бедности наполовину и неуклонном повышении уровня жизни своих граждан… сместилась по индексу восприятия коррупции с 146 на 154 место. И снова разница в баллах составляет одну десятую (было 2,2 — стало 2,1). А вот другой пример иронии судьбы, если хотите: Греция призналась в значительно более высоком по сравнению с Россией уровне денежного взяточничества. И какова же была реакция Запада на вышедшую из-под контроля коррупцию в Греции? Они предоставили Греции многомиллиардный кредит. Когда эта хронически безответственная страна упустила шанс собрать от приватизации и реформ запланированную сумму в $52 млрд и собрала примерно на $48 млрд меньше, а шведский министр финансов объявил, что первоначальная сумма кредита была «потрачена впустую»[156], разгневанный ЕС наказал греков тем, что… согласился взять «стрижку» (навар) в размере 60 % — 70 % от суммы задолженности по греческим облигациям и приступил к подготовке очередного кредита.
Если вам, как и мне, это показалось странноватым, вы, должно быть, задались вопросом: если «Transparency International» (которая «борется с коррупцией во всём мире», ха-ха) формулирует свои оценки на основе «восприятия проблемы деловыми людьми из других стран»., то кем являются те деловые люди, которых они опрашивали для оценки положения дел в этой стране? Если Россия предположительно «коррумпирована в той же мере, что и Конго», как считает Фрейзер Кэмерон, то кто из оставшихся в России может достоверно сообщить о состоянии коррупции?
Я не могу ответить на этот вопрос, т. к. сам точно не знаю, но предположу, что это могут быть иностранные бизнесмены. Иностранные бизнесмены, критерии коррупции которых в значительной степени основаны на том, как у них идут дела, какую прибыль они получают. Освещение деловых и политических вопросов в газетах, издаваемых на деньги западных компаний, или прозападных газетах, таких как «The Moscow Times» и «Новая Газета». Освещение деловых вопросов в западной прессе, которое нередко бывает ангажированным или направленным на достижение определённой цели, например, «Эффект Эрмитажа», как это практикует Уильям Браудер. Другая альтернатива для «Transparency International» — вообще не проводить опросов среди российских компаний, имеющих русских владельцев.
Вышесказанное вовсе не означает, что коррупция в России — это сущие выдумки. Проблема, конечно же, существует — и это неудивительно, поскольку коррупция получила столь широкое распространение в Европе в целом. Существенная разница заключается в том, что сообщениям о коррупции в России уделяется самое пристальное внимание, чего не происходит с аналогичными или более серьёзными проблемами, имеющими место в других странах. Такое искажённое восприятие коррупции в России оказывает сильнейшее влияние на формирование её международной репутации, в то время как уровни коррупции, определённые собственными гражданами других европейских стран, мало сказываются на их репутации. «Transparency International» проявляет самый ярый фанатизм в сообщениях о коррупции в России и остаётся сонным слепцом, когда речь идёт о коррупции в странах, которые финансируют эту организацию.
