Нейт оглядывается через плечо и бросает взгляд на других парней, прежде чем снова посмотреть на меня. Он отступает в сторону, давая Бишопу еще больше власти над моим телом. Медленно бедра Бишопа снова погружаются в меня, и мое горло сжимается. Я прищуриваюсь, глядя на него.
Он ухмыляется, прежде чем невинно простонать:
— Что?
— Ты знаешь что, и для протокола, это больше не повторится.
Нейт смеется позади него.
— Мы все знаем, что это чушь.
Бишоп снова ухмыляется.
— Неубедительно.
— Я ничего не знаю. А теперь отпусти меня, пока мои друзья не нашли меня.
— Я не верю, что ты ничего о нас не знаешь, Китти. На самом деле, я был бы готов поспорить на это. — Бишоп снова толкается в меня.
Ты что, издеваешься надо мной? Он проводит носом по моей челюсти, но я сопротивляюсь. И смотрю прямо на Нейта.
— Это то, что ты хотел? — я спрашиваю его, моя бровь изгибается. — Чтобы увидеть, как сильно Бишоп может трахнуть меня? Может, научишься чему-нибудь в следующий раз, когда будешь трахать меня ртом на диване?
Бишоп замирает. Каждый мускул его тела напрягается против моего, прежде чем он расслабляется. Не знаю, заметил ли он, что я это уловила, и волнует ли его то, что я знаю.
Нейт подходит ко мне сбоку и проводит пальцем по моей щеке. Я отталкиваюсь от него.
— Нет, сестренка, не веди себя так, будто ты не трахала меня в ответ. На самом деле, если я правильно помню, именно твой горячий маленький язычок первым проскользнул мне в рот.
Бишоп отрывается от моей шеи, его рука приближается к моим щекам, где он грубо сжимает их.
— Отвечай на гребаные вопросы, Китти, пока я не трахнул тебя прямо здесь и сейчас. И поверь мне, то, что ты испытала в первый раз, было нежным по сравнению с тем, как глубоко я бы трахнул тебя прямо сейчас.
— Бро? Что, если она говорит гребаную правду? — спрашивает кто-то позади Нейта, шагая к нам. Когда он подходит ближе, я вижу, что это Кэш. — Я имею в виду, возможно, что она…
— Заткнись на хрен, и нет, это не так. И нет, мы не можем рисковать. И нет, я, бл*дь, не поверю ей на слово, — огрызается Бишоп, оглядываясь через плечо. — Возвращайся туда, откуда ты, черт возьми, пришел, и больше не мешай.
Челюсть Кэша напрягается. Мне кажется, он нравится мне немного больше, чем раньше.
— Время игры, — говорит мне Бишоп. — Каждый раз, когда я думаю, что ты лжешь... — Он достает из заднего кармана швейцарский армейский нож и щелчком открывает его. — Ты теряешь часть одежды. — Он наклоняет голову. — А когда у тебя не останется одежды? — Он скользит лезвием по моей грудине к пупку. — Тогда нам придется применить творческий подход.
— Это чушь собачья! — Сплевываю я. — Я, бл*дь, сказала тебе, что ничего не знаю! — По моей коже пробегают мурашки, и он это видит. Ухмыляясь, Бишоп сжимает нож в руке, а затем снова хватает меня за бедро.
— Я бы на твоем месте был по-настоящему честен, Китти, потому что границы… — он насмехается. — Это вещи, которых у меня нет.
— Прекрасно! — шиплю я. — Я отвечу совершенно честно, но тогда ты меня отпустишь!
Бишоп смотрит мне в глаза, его яркие, мраморные волчьи глаза смотрят в мои. Почему, бл*дь, вся эта история со скелетом так действует на меня? И какого хрена я сейчас думаю о том, что мне нравится, а что нет?
— Я буду судить об этом. — Затем он наклоняется вперед и покусывает мою нижнюю губу, как будто она, черт возьми, принадлежит ему. Я рычу, вибрация отдается у него в груди. — О, это очень мило. Китти мурлычет.
— Пошел ты.
— Мы можем перейти к вопросам? — говорит Нейт, недоверчиво переводя взгляд с Бишопа на меня. — Боже, ненависть между вами раньше была горячей прелюдией, но теперь я серьезно думаю, что мне нужно будет спрятать ножи.
Я смеюсь, откидывая голову назад, а затем снова смотрю на Нейта.
— О, тебе придется прятать их от меня, брат, и с этого момента я буду спать с одним открытым глазом.
— Горячо. Придешь сосать мой член во сне?
— Скорее, откусить. — Я замолкаю и делаю вид, что обдумываю свои мысли. — О, но для этого нужно, чтобы я действительно смогла его найти. Хьюстон, у нас есть п…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Бишоп закрывает мне рот рукой.
— Заткнись на хрен!
Я киваю, и он отпускает меня, но мне все равно удается послать рычание в сторону Нейта.
— Что ты знаешь об Элитных Королях? — выстреливает Бишоп.
— Только то, что рассказала мне Татум. А это не так много.
Он делает паузу, ожидая, пока я продолжу.
— И что именно?
Мои глаза сужаются.
— Это буквально не так много, потому что я даже не могу вспомнить, что она сказала. Честно? Та маленькая гонка, что у тебя была, рассказала мне больше, чем могла бы рассказать Татум.
— И что это должно означать? — рявкает Нейт, скривив губы.
Я хихикаю. Гребаное хихиканье. Я могла бы дать себе пощечину, но это усилило эффект моего сарказма.
— Нейт, значит, вы все отправляетесь на небольшие гонки? Большое вау, мне на самом деле все равно. — Мои глаза расширяются в конце предложения.
Бишоп изучает меня, а затем медленно, но верно, его ухмылка превращается в полную клоунскую улыбку, демонстрируя жемчужно-белые зубы и ямочки на щеках. Но его глаза? Да, его глаза не улыбаются. Они темные, оттененные ненавистью, в них поселился гнев. Именно в этот момент я понимаю, что, возможно, я ошибаюсь. Мое лицо медленно опускается, что только заставляет Нейта начать ухмыляться.
— О, как мило, Китти. — Он подносит руку к моему платью, над грудью, и щелкает ножом, медленно разрезая его спереди. Теперь мое облегающее платье без бретелек имеет неровный разрез спереди, мой ярко-желтый кружевной бюстгальтер выставлен на всеобщее обозрение, но, к счастью, поскольку он облегающий, то не спадает с меня.
— Какого хрена? — кричу я ему. — Я ответила на твой вопрос. Это не входило в правила!
Бишоп улыбается.
— Я устанавливаю правила. Кто-нибудь еще говорил с тобой о нас? — спрашивает он.
— Что? — Теперь я просто покончила с этим, меня тошнит от этих игр и всего того дерьма, в которое они меня втягивают. Уже второй раз они затевают со мной какую-то хреновую игру в кошки-мышки, и с каждой минутой мое терпение истощается. — Никто ничего не говорил! Я не знаю, кто вы, бл*дь, такие, за что вы выступаете или не выступаете, и мне все равно! А теперь... — Я бросаю взгляд на Бишопа. — Дай. Мне. Уйти.
Он делает паузу, внимательно изучая меня.
— А если я, бл*дь, тебе не верю?
— Тогда твой детектор лжи — дерьмо. — Я стою на своем со своего шаткого положения.
Нейт подмигивает мне, а затем идет к Хантеру и Брэнтли, которые стоят у толстого дерева. Бишоп не двигается, его руки все еще крепко сжимают мои бедра.
— Ты трахаешься с ним?
Я хмурюсь.
— Что?
— Ты меня слышала. Отвечай на вопрос, — рычит он, снова прижимаясь ко мне.
— Подожди секунду. Вы, ребята, преследуете меня, гоняетесь за мной по лесу, пугаете меня до усрачки, связываете меня и разрезаете мое гребаное платье, а теперь ты спрашиваешь, трахалась ли я с Нейтом, как будто тебе не все равно?
— Я не говорил, что мне есть до этого дело, — Бишоп ухмыляется. Он приникает губами к моему уху, его рука проходит по бокам моих ребер. Бишоп сжимает грубо, слишком грубо. Достаточно жестко, чтобы оставить синяк. — Мне просто нужно знать, выиграл я пари или нет, — резко шипит он.
Я откидываю голову назад, сдерживая слезы. Конечно. Конечно, для этих парней это гребаная игра. Я такая долбаная идиотка.
— Ты проиграл! — Нейт смеется, возвращаясь. Он подходит к нам, наклоняет голову, глядя на меня, прежде чем резко говорит: — Она не открыла свою дырку для меня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Пошел ты, Нейт. Идите вы оба к черту.
Бишоп мгновенно отпускает меня, и я падаю на землю, грязь и листья цепляются за мои бедра и задницу. Бишоп наклоняется и перерезает кабельные стяжки посередине, освобождая мои запястья. Я растираю их, глядя на него снизу вверх.
