Может быть, Лекси здесь, и она сможет составить мне компанию. Быстро набираю ей сообщение:
«Ты слышала про вечеринку в горнолыжном комплексе?»
Ответ приходит быстро:
«О боги, да! Очень хотела на нее сходить, но я под домашним арестом после тусовки в «Кривом роге». Лу отмывала раковину, коридор и диван от моей рвоты весь день… гадость!»
«Я надеялась, что ты здесь. Кайл привез меня сюда, но мне здесь не по себе,» — отправляю сообщение и беру первый попавшийся стаканчик с красным напитком. Очень сладко, в самый раз.
«Кайл в городе?»
Я забыла, что она к нему не равнодушна. Наверное, стоило предупредить ее раньше. Плохая из меня подруга.
«Как я поняла, он бросил колледж и приехал на покаяние к Маркусу,» — пишу я.
Телефон снова вибрирует, но вместо фотографии Лекси на экране появляется имя Маркуса. Перед тем, как прочитать его, залпом допиваю свой коктейль. Голова уже начинает кружиться — самое время отвечать ему.
«Ты где, черт возьми?» — не видя его лица, могу поклясться, что он зол.
«С каких пор мы переписываемся?»
«Ответь на вопрос, Мередит».
Тяжело вздыхаю и продолжаю вести виртуальный диалог.
«Кайл пригласил меня на вечеринку, и я пошла».
Затем на меня сыпется град СМС.
«Ты под гребаным домашним арестом».
«Сначала тебя спаивал Джо, а сейчас мой сын?»
«Ты видела, что происходит на улице? Как вы, Дьявол, собираетесь добираться домой?»
«Мы должны были поговорить о вчерашнем, но ты увязалась за Кайлом».
«Придешь пьяной — тебе не жить!»
Чтобы прервать его гневную браваду, отвечаю:
«Позволь напомнить, что ты был очень занят со своей подружкой. Я и так весь день пряталась в своей комнате от ваших криков, и мне очень надоело. Развлекайся со своей подругой, а я буду веселиться с Кайлом. Может быть, здесь есть и Джо».
Вырубаю телефон и кладу его в задний карман джинсов. Беру еще один красный пластиковый стаканчик — кажется, пиво — и иду танцевать. Закрываю глаза, двигаюсь в такт песне и медленно пью алкоголь. Моя бедная печень, мне стоит прекратить пить, но что еще мне делать, чтобы расслабиться? Общение никогда не было моей сильной стороной. Через три песни меня находит Кайл. Он, сверкая своими голубыми глазами, сплетает наши пальцы и кружит меня. Наш танец похож на движение двух неваляшек, но это очень весело. Руки Кайла ложатся на мою талию, и мы, дурачась, прыгаем из стороны в сторону. Его прикосновения не кажутся интимными, мы просто развлекаемся. С Кайлом мне легче, чем с Джо и даже с Лекси. Я чувствую что-то внутри, когда смотрю на него, мне хочется улыбаться. От него исходит искреннее тепло. Думаю, мы сможем подружиться, и надеюсь, что Кайл считает так же.
* * *
— A fire of unknown origin took my baby away.
Fire of unknown origin took my baby away.
Swept her up and off my wavelength.
Swallowed her up like the ocean in a fire thick and gray, — кричим мы в один голос с Кайлом.
Общее пристрастие к року еще один шажок в сторону нашей дружбы. Мы так натанцевались, что оба выдохлись раньше, чем думали, и решили уехать домой. Вечер действительно был замечательным, и я рада, что пошла. Хотя мой повод был совсем не благородный.
Тем временем спорткар уже поднимается на гору. Песня заканчивается, и вдруг автомобиль заносит в кювет. Кайл ругается, пытаясь выровнять движение, колёса скрипят, крошки льда летают перед стеклами. Я не пристегнулась, поэтому когда автомобиль тормозит, меня выбрасывает вперед. Пытаюсь укрыть голову, отвернувшись, но все равно врезаюсь левой бровью в панель. Боль пронзает голову, и несколько капель крови капает в мой глаз.
— Пожалуйста, скажи, что ты жива, Мередит.
Кайл поднимает меня, берет за подбородок и осматривает лицо. Зрение сначала слегка расплывчатое, но оно быстро приходит в норму. Парень выглядит очень напуганным. Рукавом он вытирает кровь с моего глаза. Рана ноет, и я шиплю от боли.
— Прости, прости, — шелестит Кайл и, достав из бардачка бумажную салфетку, прижимает ее к моему лицу. Он успокаивающе гладит меня по щеке и заводит мотор. — Я поеду аккуратно. Голова кружится? Звездочки летают перед глазами? Или птички?
— Нет, я в порядке, — качаю головой, усмехнувшись. — Просто довези нас в целости.
— Есть, мэм.
Автомобиль едет медленно. Кайл крепко сжимает руль, унимая трясучку. Голова все же кружится, но лучше парню об этом не знать. Мы подъезжаем к дому. Кайл подхватывает меня и едва ли не тащит до двери. Затем он доводит меня до кухни и бегает по помещению в поисках аптечки. Он мечется, как пчела над цветами. Из коридора доносятся шаги, и я тихо стону. Я по-прежнему пьяна, а от Кайла точно все еще пахнет текилой. Нам обоим сейчас достанется. Закрываю глаза в ожидании бури.
Три.
Два.
Один…
— Вы оба… — раздается рев Маркуса, но потом он, скорее всего, замечает окровавленную салфетку, прижатую к моему лицу, и в мгновение ока оказывается передо мной. — Что, черт возьми, произошло?
Маркус подсаживает меня на столешницу и аккуратно отрывает мою руку от лица. Бумага прилипла к ране, поэтому становится больнее, и я всхлипываю. Мужчина дует на рану, приговаривая, что не так страшно, как чувствуется. Он выхватывает у Кайла аптечку и достает оттуда перекись и пластырь. Дуя на порез, Маркус повторяет свой вопрос:
— Что произошло, Кайл?
— Па… это случайность, — лепечет он.
— Кайл, ответь мне, Дьявол побери, — орет Маркус.
— Машину занесло, и я немного ударилась, — я опережаю его, открываю глаза и, сощурившись, кидаю на него злобный взгляд. — Хватит вопить, у меня и так голова болит.
Маркус не смотрит мне в глаза, принюхивается и поворачивается к Кайлу. Мужчина наполовину обнажен, но он не выглядит сонным. Он ждал, когда мы вернемся.
— Вы пили? Ты поехал пьяным в такую погоду? Тебя совсем ничему жизнь не учит? — он понижает голос, но все еще кричит.
— Когда я сел за руль, был абсолютно трезвым, — Кайл потирает затылок. — Мер, мне правда жаль.
— Возьми аспирин и иди спать. Ключи оставь здесь, за руль ты не сядешь, пока я не разрешу, — Маркус прижимает к ссадине ватку, вымоченную перекисью, и я снова всхлипываю. — Кайл, я сказал: иди! Не беси меня сейчас.
Парень не двигается с места. Я перевожу взгляд на него, извиняясь, и натыкаюсь на точно такое же выражение лица. Губы Маркуса сжимаются в тонкую полоску, скулы напрягаются, и по лицу играют желваки.
— Папа, нам надо было расслабиться,
