- Друзья, - сказал хрыч, проникновенно глядя на инвалидов в креслах-каталках. - Я полагаю, мы не ошиблись с выбором Предводителя... Задачи перед нами поставлены сложные... С одной стороны, руководить такой работой может только очень опытный соратник... С другой стороны, она требует энергии, я бы сказал, молодого задора... И лучше всего отвечает перечисленным требованиям наш дорогой...
Он помедлил и театральным жестом указал на Первого Демократа.
В зале воцарилось молчание.
- Кто за то, чтобы одобрить предложенную нам программу? - спросил хрыч и сам высоко поднял руку.
Молчание продолжалось ещё несколько секунд. Затем в разных концах зала поднялись трясущиеся ладони.
Микки перевел дух.
"Да, с этими, пожалуй, наработаешь", - подумал он.
Со следующего дня началась работа. Как он и предвидел, дело оказалось нелегким. Два месяца Первый Демократ пытался расшевелить своих соратников, предлагая им высказать хоть какие-то идеи по поводу демократии. В конце концов, не могло же такого быть, чтоб никто из них ничего об этом не слышал. Но усилия его были тщетны. Соратники несли полную чушь. Кто предлагал устроить ещё одно, окончательное поделение скудных остатков (не забыв при этом, естественно, себя). Кто предлагал устроить истребление на демократических началах (на каких именно - не уточнялось). Большинство же вообще предпочитали оставить все как есть и посмотреть, что получится. Дело не клеилось.
Газеты сообщили, что вскоре начнется новая эра, которая будет намного лучше, чем нынешняя. После чего пресса смолкла, ожидая дальнейших разъяснений от начальства. Слава Богу еще, что все газеты подчинялись непосредственно Предводителю. А то и здесь бы началась путаница.
Первый Демократ устал. Порой он уже и сам был не рад, что затеял все это. Но пути назад не было. В конце концов он плюнул на своих соратников и заперся на два дня дома, чтобы обдумать положение.
Двое суток Микки ходил по комнате из угла в угол и размышлял, отчего устал ещё больше. На третье утро, злой и невыспавшийся, он вышел на балкон, огляделся вокруг и произнес знаменитую фразу: "ТАК БОЛЬШЕ ЖИТЬ НЕЛЬЗЯ". Затем Первый Демократ вернулся в комнату, громко хлопнул балконной дверью и завалился в постель.
- Что ты сказал? - спросила разбуженная шумом жена.
- Я сказал: "Так больше нельзя жить", - ответил Микки, зарывшись лицом в подушку.
- А как можно? - спросила Рикки, потягиваясь.
Первый Демократ ничего не ответил.
Он полежал несколько минут, поднял голову и посмотрел на часы.
Было девять часов утра.
В этот самый момент за тысячу километров от столицы, в городе Лукичевске проснулся Кухтик.
Часть вторая
ЯВЬ
I
ухтик открыл один глаз.
Прошло десять секунд.
Кухтик открыл второй глаз.
Прошло ещё десять секунд.
Третьего глаза у Кухтика не было. Он повернул голову и попытался понять, где находится его тело и как выглядит окружающий мир.
Мир выглядел так. Слева от Кухтика стоял стол, заваленный объедками. На столе он разглядел куски хлеба, три вареные картофелины, два обглоданных селедочных хвоста и две пустые бутылки. Еще левее находилось окно. На подоконнике тоже стояли две бутылки. И тоже - пустые. Сзади, за головой Кухтика, была, надо полагать, дверь. Во всяком случае, оттуда дуло.
Потолок был вверху. Пол - внизу.
Созвездие Лиры находилось справа. (Он об этом не знал.)
Кухтик попробовал приподнять голову. Но голове это не понравилось, и она загудела. Серые клеточки, посовещавшись, предложили ему оставить голову в покое, закрыть глаза и не шевелиться.
Он так и сделал. И поступил совершенно правильно, потому что в ту же секунду вспомнил все, что с ним произошло. Он вспомнил, что вернулся из армии. Он понял, что наступило первое утро, когда ему не придется вскакивать с железной койки по команде "Подъем!". Он понял, что лежит на своей кровати, в своей маленькой комнате, в своем городе Лукичевске.
Кухтик вспомнил о том, что случилось вчера, после того как он вошел в парадную своего дома, поднялся по обшарпанной лестнице и нажал кнопку дверного звонка...
Дверь ему открыл Надькин отец.
- Едрена шишка! - сказал он и всплеснул ручищами. - Гляди, кто пришел! Малой!.. Дембельнулся, что ль?
- Ага, - ответил Кухтик.
- Малой! - повторил Надькин отец. - Ну, ты - прям генерал, не иначе.
Он потрогал погоны на Кухтиковом мундире.
- Дядь Вась, - сказал Кухтик, - я, может, войду?
- Ну дык! - воскликнул Надькин отец и посторонился.
Кухтик переступил порог, за которым он не был два с половиной года. Первое, что напомнило ему прошлую жизнь, был запах жареной рыбы.
- Ну, малой, ты как с неба свалился. - Надькин отец хлопнул его по спине. - Хоть отписал бы, что прибудешь. А теперяча вон - сюрприз тебе.
Он показал рукой в глубь длинного коридора. Кухтик посмотрел туда и увидел знакомый силуэт в дверях отцовской комнаты. Но это был не отец. В дверях стоял Колька.
Колька сделал несколько шагов по коридору навстречу Кухтику и остановился. Кухтик заморгал, не понимая, как тот мог здесь оказаться.
- Привет! - сказал Колька.
- Привет! - сказал Кухтик.
Они одновременно шагнули друг к другу, столкнулись посередине коридора и обнялись.
- Колюн! - произнес Кухтик, обхватив длинными руками Колькины плечи. Ты откуда взялся?
- Да вот, понимаешь... - Колька и радовался, и был почему-то смущен. Понимаешь, какое дело...
- Дело у нас во какое, - сказал, подойдя, Надькин отец. - Папаня твой, понимаешь, год назад как уехал. Подался в дальние края. На Север, деньгу зашибать. Ну, а Николай, значит, у его попросился, чтоб в комнате пожить. Женатик он теперь. В ихней комнатухе им всем скопом не уместиться. Ну, папаня твой не возражал. А я тоже согласие дал, как съемщик квартирный. Договорилися мы с твоим Колькой. Временно чтоб. Ну, пока ты не приедешь... Такие вот дела.
Кухтик выпустил наконец Кольку из объятий. Тот смотрел на него, переминаясь с ноги на ногу.
- Ты уж извини, - сказал он. - Мы ненадолго... Мы съедем... Ты не волнуйся.
- Да ладно тебе! - Кухтик чувствовал себя по-дурацки из-за того, что Колька перед ним оправдывается. - Чего ты? У нас что, места мало? Это даже здорово. Вместе теперь будем... А отец куда уехал? Не знаешь?
- Точно не знаю. Ему вроде брат - дядька твой - с Севера написал. Ну, он и поехал. А куда, точно не знаю. Он и моего уговаривал. Да мой-то от матери куда двинется?.. В общем, уехал он, значит. А я вот - здесь... Только ты правду скажи. Если что, мы сразу съедем. Комнату подыщем, и сразу. Я ж понимаю...
- Да ты чего! Зачем мне две комнаты? Живите сколько хотите. - Кухтик искренне обрадовался, что Колька будет теперь рядом с ним. - А жена твоя где?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
