Я продиктовал по буквам.
— Порядок. Я тут придумал один плакат. Послушай, по-моему, клевый текст. "Ты занял позицию по вопросу Мордоноленда?" Мне нравится. Рэнди уже придумал свой ответ: "Моя позиция как всегда". А у меня такой: "Ставлю вопрос ребром".
— Мне тоже нравится.
— А я и не сомневался. Извини, что беспокою тебя с такими глупостями, но я просто подумал, что было бы еще глупее написать название страны с ошибками. Ты уверен, что такая страна и в самом деле существует?
— Уверен.
— Ну, ловлю тебя на слове. А то все меня замучили: где это да где это. Пока что мне удавалось уклоняться от ответа.
— Ты выбрал правильную политику.
— А ты сам тоже не знаешь?
— Знал когда-то, но забыл. — Арлетта поднесла мне дымящийся кофе, и я залпом выпил полчашки. — Можешь говорить, что рядом с Кенией. Почти все африканские страны расположены где-то рядом с Кенией.
— Разве?
— А разве нет?
— Честно говоря, я толком не знаю, где эта самая Кения.
— Слушай, не будем зацикливаться на географии.
— Да я что, я ничего. Извини, что побеспокоил…
— Не извиняйся. Мне же интересно, как там у вас идут дела. Перезвони в шесть.
— Ладно.
Я положил трубку на рычаг. Рука, баюкающая трубку телефона… Труби Британия, владычица морей… Рука, баюкающая море…22 Теперь у меня не было возможности остудить голову холодным душем. Потому что тогда бы смылась с волос краска и отлепились бы восковые накладки с ушей. Баюкай, баюкай… Венгерские дети умирают от голода в колыбели, а ты не доедаешь венгерские колбаски… Голодные дети умирают от венгерических болезней, а ты не доедаешь голодец и венгерец… Малютка мисс Маффет сходи-ка покаффет…
— Арлетта!
— Что такое? Ивен, что случилось?
Я сделал вдох, потом выдох, медленно и глубоко.
— Ничего. Просто я волнуюсь. — Вдох-выдох. — Мне опять придется попросить тебя об услуге. Теперь тебе придется съездить на выставку.
— Я поеду.
— Ты найдешь там одного человека и договоришься с ним на вечер.
— И что за человек?
— Не знаю. Ты должна договориться с ним о встрече в одном месте.
— В каком?
— Не знаю. В определенном месте в определенное время.
— Когда?
— Я не знаю. Какой ужас! Еще кофе остался?
Она заглянула мне в глаза. Вряд ли она там что-то увидела. На носу у меня все еще были темные очки.
— Ивен, по-моему тебе не помешало бы часок поспать, — сказала она.
— Не хочу.
— Ты очень мало спал, Ивен, и…
— Я свеж как огурчик. Хорошо бы еще кофе! — Она принесла. Я выпил. — Ну и ладненько, — заявил я, не обращая внимания на тихое верещанье в районе правого виска. — Дай-ка подумать. Так. Вот что ты сделаешь.
Я ей все объяснил. Наверное, она запомнила, потому что тут же отбарабанила мне все слово в слово. Правда, она немного волновалась, оставляя меня в квартире одного.
— Со мной все будет хорошо, — уверил я Арлетту.
— Постарайся поспать.
— Если сумею. Мне еще надо кое-что доделать.
Она ушла. "Но должен я вернуться в срок, верещал мерзкий голосишко у правого виска, и до ночлега путь далек. Но должен я ползти чуть-чуть и до привала краток путь. Но должен долг вернуть я в срок, и до суда — один прыжок. И должен я…23
Я подошел к зеркалу и рявкнул своему отражению:
— Ты должно быть, старина, сходишь с ума? Ты хоть понимаешь, что с тобой происходит? У тебя словесные галлюцинации — вот что с тобой происходит. Ты хоть отдаешь себе отчет, что из тебя ум выходит по капле? А коли так, то весь твой расчудесный план действий может пойти коту под хвост! А коль скоро ты никому не сказал, в чем состоит твой расчудесный план, никто не сможет проверить, такой ли уж он расчудесный! А что если это все не более чем послевкусие и последымие того косячка с травкой? А что если ты все еще валяешься на полу под кайфом и сейчас только шесть утра, и все еще спят, и никаких плакатов и никаких лодок не было и в помине? А может, и не будет. Так какого же черта ты, обалдуй хренов, сидишь в этом зеркале и пялишься на меня? Скажи хоть что-нибудь! О боже, а что мне сказать, если ты скажешь?
Я вернулся в спальню и, скрестив ноги, сел в позе лотоса на пол рядом с кроватью под тигровой шкурой. Я начал скандировать таблицу умножения, сначала на английском языке, потом на французском, на испанском, на португальском, на немецком, на голландском, на сербохорватском и так далее, переключаясь с одного языка на другой, тупо бубня числа и ожидая, когда что-то в окружающем меня мире улучшится или ухудшится.
Жутковато было, уж поверьте мне на слово. Мое сознание расширилось настолько, что во мне как бы одновременно возникло несколько разных людей: один декламировал абракадабру на всех известных мне языках, другой без устали каламбурил стихами, третий боялся сойти с ума, а четвертый на все плевать хотел, но где-то глубоко-глубоко, на самом дне души, теплилась какая-то искорка благоразумия, которая тихо говорила: ну и ну, и что только вытворяют эти умники! Ты только дай мне взять все под свой контроль, уверяла искорка, и все опять будет хорошо. Пускай все эти умники горят синим пламенем. Я же с тобой, приятель. Я о тебе позабочусь!
Глава шестнадцатая
Мы вышли без четверти семь. Арлетта села за руль своей крошки-"рено", а я рядом с ней. Она предложила мне лечь на пол под задним сиденьем, но там было очень тесно, к тому же я побоялся, что если меня там заметят, возникнут ненужные подозрения. Странное дело: я отвык выходить на улицу в дневное время. Но особого волнения по этому поводу не испытывал — по крайней мере до тех пор, пока Арлетта не посоветовала мне не волноваться.
— Если ты от волнения вспотеешь, — заботливо предупредила она, — от ушей и носа отлепятся восковые накладки!
Ну и зачем она об этом сказала? Давно замечено: если изо всех сил стараешься не вспотеть —обязательно вспотеешь. Но я не устроил ей по этому поводу взбучку, я вообще ни слова не сказал. Пустопорожняя болтовня больше меня не вдохновляла. Перед тем, как выйти из дома, я добавил последние штрихи к своему маскарадному костюму, вложив ватные тампоны между губами и деснами. С помощью этого ухищрения мне хотелось изменить до неузнаваемости форму губ. Не знаю, сильно ли мои губы изменились, но ощущение во рту было непривычным.
Пока Арлетта уворачивалась от встречных машин, я пытался вспомнить, ничего ли мы не забыли. Героин был спрятан в подкладке одежды. Японский автоматический семизарядник лежал в правом кармане, запасная обойма в левом. Самодельное удостоверение Сюзанны Лафитт я пока что держал при себе, опасаясь, как бы Арлетта не потеряла его раньше времени. Оно было засунуто в задний карман брюк. У нее в сумочке лежали очки с простыми стеклами, я же водрузил на нос солнцезащитные очки, совершенно не опасаясь за возможную потерю тех, других. Микрофончик и приемник я спрятал в багажнике «рено».
Сет и Рэнди позвонили в шесть, и мы сверили часы. Я попросил ребят встретить меня около бюро находок у входа на «Экспо» ровно в двадцать один ноль-ноль. Они не сразу поняли, что это за время такое — ну понятно, оба же откосили от армии, откуда им знать? — и я перевел на нормальный человеческий язык: встречаемся в девять вечера. Они пообещали не опаздывать.
— Ну, зададим им жару, парни! — сказал я им на прощанье.
— Так держать, малыш! — отозвался Сет.
Вот вам, если угодно, краткая формула конфликта отцов и детей24.
— Эмиль со своими орлятами собираются прибыть на место к семи, — проинформировал я Арлетту. — Допустим, они появятся там самое позднее в четверть восьмого. К этому моменту мы должны быть готовы вступить в игру.
— У нас полно времени.
— Хорошо. Мы с ребятами договорились встретиться в девять на выставке. Так? У бюро находок?
— Так.
— Я просто себя проверяю. Надеюсь, ребятки придут.
— Я тоже надеюсь. Ивен, меня что-то беспокоит тот мужчина. По-моему, он пьяница.
— Не сомневаюсь.
— На него можно положиться?
— Понятия не имею!
— Но ты ж сам его выбрал…
— У него не все дома, но он сделает все, о чем я его попрошу, — сказал я, — Дефицит надежности у него возмещается избытком отваги.
— Он был в стельку пьян, когда я с ним встретилась.
— Отлично. Значит, ты нашла именно того, кто нам нужен.
— Трудную ты задал мне задачку. Я даже не знала, как его зовут.
— Я и сам не знаю. Как его зовут, кстати?
— Ой… Я не спросила. А надо было?
— Может, и не надо. Ладно, не бери в голову.
— Если бы я точно знала, что тебе от него нужно…
— Ты ему пообещала, что я заплачу?
— Да. Он сказал, что за такие деньжищи готов сбегать в преисподнюю и дернуть главного черта за хвост.
— Возможно, именно об этом я его и попрошу.
