- Милица... - он глядел под ноги, - полагаю, на эту ночь нам будет достаточно одной постели...
Она хмыкнула, старательно глядя в сторону.
- Да... Думаю, что да. - И вдруг добавила: - У меня еще никогда не было мужчины, и я счастлива, что первым будешь - ты...
Он смутился и отвел глаза:
- Счастлива? Мои поступки не совместимы с честью рыцаря...
- А мои - с девичьей честью, - чуть грустно улыбнулась ведьма. - Честь на честь - обмен равноценный, не так ли?
- Нам надо будет поговорить, Мили...
- Конечно, - кивнула она. - А сейчас я, пожалуй, ненадолго уйду...
- Куда ты?..
Черт, почему он встревожился? Почему чувствует себя виноватым?..
Милица остановилась в дверях, обернулась с улыбкой:
- Да так, травку одну поищу...на всякий случай!
И с этими словами убежала.
Фрэнсис кое-как доковылял до крылечка: рана еще давала себя знать, и ходить было больно, но он все-таки дошел.
Остановился на крыльце, прислонившись к притолоке, и осмотрелся.
Над долиной вздымалась величественная гора, нависая хмурыми скалистыми обрывами, напоминая замершую на своем взлете волну: так смешались в ее очертаниях округлость вершины и нависающие над склонами утесы. Лес в округе молчал, принимая последние ласки солнца, а по низу, по влажной росной траве, уже стлался сизый туман, полотнами ложась на луг, что окружал дом и постройки вокруг: то ли амбар, то ли конюшня, колодец на дворе, сеновал, сарай... Разбойники прочно обосновались здесь - а сейчас все хозяйство досталось им: ему и Мили... И на безумный краткий миг подумалось: как неплохо бы было забыть обо всем на свете, остаться здесь, в этой безвестной долине, жить, как простой человек, промышлять охотой, радовать эту необыкновенную девушку цветами, растить детей...
Неплохо - но невозможно...
Поляна со стороны скал обрывалась пропастью, из ущелья глухо доносился рокот воды. Небеса наливались густой синевой, солнце давно скрылось за деревьями... О боже, за какой травой отправилась эта сумасшедшая на ночь глядя?..
- Мили! - крикнул он. - Мили!
Округа ответила гулким эхом, ухнула вдали ночная птица, да ветер прошумел по вершинам, запутался в метелках уснувших трав.
Фрэнсис развел во дворе костер, надеясь, что девушка увидит из леса его свет и выйдет к дому. И сидел на старой колоде, обхватив руками плечи в разодранном блио, ежась от зябкой ночной свежести, и молча глядел в огонь, время от времени подкидывая поленья и сучья. Господи, куда же она пошла, куда пошла?.. Как он сможет ее отыскать в лесу ночью, раненый, едва переставляя ноги?.. Эта ведьма сведет его в могилу!
...Она обрушилась на него сзади, бесшумно и мягко, как сова, обняла за шею, и плащ, его собственный плащ, в который она была одета, укрыл его теплыми объятьями, и волосы Милицы смешались с его прядями, когда она нагнулась, чтобы поцеловать Фрэнсиса в щеку.
- Я ее нашла!
- Идиотка! - рявкнул юноша, вскакивая и разрывая кольцо ее рук. - Куда ты помчалась, на ночь глядя? Я чуть с ума не сошел! Ведь случись что с тобой, как я смог бы помочь?!.
- Фрэнки, - Милица очаровательно сложила руки в молитвенном жесте, - когда ты сердишься, ты такой обаятельный! Ну, со мной же ничего не случилось, правда?..
- Правда в том, что тебя следовало бы хорошенько отодрать!
- Не будь занудой! - состроила она милую рожицу. - Сейчас мы с тобой поужинаем, поговорим, о чем ты хотел, а потом - все остальное... - в ее глазах блеснули лукавые искорки. - Но сначала я сделаю отвар, не зря же я ее разыскивала! Уже отчаялась, думала, не найду! Сиди, тебе тяжело ходить, я все сама принесу!
Милица умчалась в дом, и вот уже вернулась. Над костром повис их дорожный котелок, на земле скатертью расстелилась рогожа, и на ней Мили аккуратно разложила тонко нарезанное вареное мясо, оставшееся еще с обеда, рассыпчатые ломти хлеба, вареные и уже очищенные куриные яйца... А венчала все большая миска орехов в меду, бочонок с которыми эта лиса отыскала в погребе.
Фрэнсис лишь покачал головой. Что он мог поделать? Ему было так уютно рядом с этой девушкой, которая столь заботливо относилась к нему. И все ее движения, походка, непроизвольные жесты наполняли звенящим напряжением, какой-то трепетной жаждой все его тело... И зачем она так смотрит, так искоса, лукаво смотрит из-под опущенных ресниц?
Мысли о еде окончательно оставили Фрэнсиса, взгляд девушки будил в нем иной голод - и она прекрасно осознавала это, слишком довольной была ее улыбка.
- Ты совсем не ешь, Фрэнки... - вздохнула негодница.
- Не хочу... - покачал головой лорд.
- Тогда отпей отвар. Хоть три глотка!
Он покорно отпил и поставил котелок на землю.
- Все. Больше не хочу... - Голос его стал низким и хрипловатым. - Мили... Я хочу тебя...
- Я тоже, - улыбнулась девушка. - Не спеши, милый, у нас много времени, целая ночь... И целый день... Много ночей и дней...столько, сколько захочешь... Я твоя, твоя с той минуты, как ты спас меня... Тебе стоило лишь пожелать... Но прежде... - она подсела ближе, погрузила свои пальцы в его волосы. - Ты хотел поговорить со мной, правда?..
И ее глаза вдруг стали очень серьезными, в них чистым заревом горела лишь нежность.
Фрэнсис вздохнул, опустив взгляд. На земле плясали тени костра, вокруг шумел лес... А над головой сияли удивительно яркие звезды.
- Мили... Милисента... Знаешь, ты не первая моя женщина, но только с тобой я перестал понимать, что совместимо с честью рыцаря, а что нет!
У меня были и служанки, и дочки крестьян... Нет-нет, не думай, будто я навязывал им свою волю как господин...нет. Они лишь развлекались со мной, как и я с ними...возможно, тешили свое тщеславие... С ними было просто. Деревенские потаскушки, которые хотели быть игрушками лорда - и становились ими. Они все понимали... А с тобой... Черт побери, Мили, я окончательно запутался в себе! - Фрэнсис, не сдержавшись, стукнул по земле кулаком. - Провались все к дьяволу! Ты доверилась мне, ты попросила защищать тебя...
Он глубоко вздохнул и несколько мгновений молчал, пытаясь совладать с собой. Наконец продолжил:
- Ты чиста, как лесное озеро, и так же готова меня принять... Но я не хочу пользоваться твоей наивностью! Быть может, ты любишь меня, быть может, думаешь, что любишь... А я любил! У меня была девушка, ее звали Фредерика, леди Уэлчерста, и я любил ее всей душой, чисто и искренне. Я не смел даже помыслить коснуться ее до свадьбы, и мечтал о ней, как путник мечтает о ночлеге... Странно, что я говорю о ней - с тобой. Видит бог, я не хотел!
Рыцарь снова замолчал, глядя под ноги. Задумчиво провел огрубевшей от меча ладонью по волосам.
- Не хотел, чтобы ты подумала, что я взываю к твоей жалости, или что я отталкиваю тебя... О нет, Мили, так, как я хочу тебя, я не хотел даже Фредерику. Чувства, что дарила мне моя голубка, верно, можно испытывать к ангелу: нежность, почтительность, восхищение... Меня не бросало в жар, стоило мне случайно соприкоснуться с ней руками... Не льсти себе, Мили, что я жажду тебя больше, потому что за это женщине скорее стоит разгневаться...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
