Меррин увидела, как какой-то мужчина последовал за продавщицей в глубину зала, за занавеску.
– Эти леди не торгуют шляпами, – еще более сухо произнес Гаррик, читая ее мысли. – Они продают себя, леди Меррин. Шляпки – это только прикрытие.
– О! – Меррин залилась ярким румянцем.
– Сначала вы ночуете в чужих домах, – заметил Гаррик, – потом чуть не попадаете за решетку, и вот теперь я нахожу вас за изучением куртизанок. У вас, должно быть, совсем плачевное финансовое положение, если вы рассматриваете возможность пойти на панель. – Он задержал на ней взгляд, отчего она покраснела еще сильнее. – Вы вполне можете преуспеть. Но я бы вам этого не советовал.
– У меня нет намерений становиться куртизанкой, – резко ответила Меррин. – Я просто…
– Просто смотрели на меня в витрину, как в зеркало. Я понимаю. – Гаррик ей улыбнулся. – Вы следите за мной ради разнообразия. Это дает вам стимул к жизни.
Меррин скрипнула зубами от злости.
– Я не следила за вами. Я шла домой. – Она подняла пачку только что купленных книг и двинулась с места. – Я была у букинистов.
Фарн пошел рядом.
– Поэзия?
– Да, я купила Байрона.
– А. Ради вдохновения?
– Думаю, вы придаете этому слишком большое значение. – Меррин почувствовала себя уязвленной. Она подняла на него глаза. – В ту ночь, в моей спальне, вы прочли мои стихи. Это неджентльменский поступок.
– Прошу прощения, – откликнулся Гаррик и искоса посмотрел на нее.
Меррин пожалела, что он слишком высокий. Мало того что ей приходилось почти бежать, чтобы поспевать за его широкими шагами, так еще она толком не может разглядеть его лицо, понять его выражение.
– Это было некрасиво с моей стороны, – согласился Фарн. – В свою защиту я могу только сказать, что я занимался поисками вашего дневника.
– О, ну тогда конечно! – Меррин оскорбилась еще сильнее. – Это вас целиком извиняет!
Гаррик засмеялся:
– Ваше отношение ко мне было бы иным, если бы вы писали хорошие стихи, а я их похвалил.
– Дело не в моем таланте поэтессы, – раздраженно сказала Меррин. – Вы влезли в мою личную жизнь!
Его сжатые губы дернулись.
– Вы поосторожнее с Байроном, – протянул он. – Он может сильно воспламенить чувства.
– Моим чувствам не грозит подобная опасность, – холодно ответила Меррин.
– Факты свидетельствуют об обратном, – сказал Гаррик. Он остановился, протянул руку и слегка коснулся ее руки. – Хотите, я вам продемонстрирую?
– Фарн. Леди Меррин.
Неожиданно их обступили люди. Прикосновение Гаррика жгло Меррин даже через рукав шубки. Она сбросила его руку и отступила назад. Ей было неприятно, что их застали врасплох. Гаррик смотрел на нее сверху вниз с лукавой улыбкой, которую она так хорошо знала, и держал ее руку так интимно, что Меррин вспыхнула от обиды.
Кроме того, это были не те люди, с которыми ей бы хотелось вести знакомство. Меррин узнала лорда Айреса. Законодатель мод, который теперь буквально поклонялся Джоанне, а раньше даже не снисходил до того, чтобы заговорить с ней. Он был здесь со своей женой и леди Рэдстон, еще одной знаменитой сплетницей. С ними был еще молодой человек, которого Меррин не знала. Однако Гаррику, похоже, он был хорошо известен.
– Крофт, – холодно поздоровался Гаррик и отвесил едва заметный поклон. – Как поживаете?
– Не так хорошо, как ты, старина! – Крофт поднял монокль и высокомерно осмотрел Меррин с головы до пят. И затем выпустил стеклышко из пальцев. – Какой изощренный ход: вернуть деньги и тем самым купить себе расположение. – Он хитро улыбнулся Меррин, его глаза заблестели. – Кто старое помянет… да, леди Меррин? За тридцать-то тысяч?
Меррин заметила, как сузились глаза Гаррика.
– Крофт… – ровно произнес он. – Очень советую вам подумать, прежде чем продолжать.
– Или что? – засмеялся Крофт. – Вызовешь меня на дуэль? Их тебе, по-моему, и так уже достаточно, а, старина? – Он хлопнул Гаррика по плечу. – Да нет, тебя можно поздравить. – Он снова скользнул глазами по Меррин. – Особенно если часть пожертвованной суммы вообще останется в семье. Хорошая работа, Фарн! – Неторопливой походкой Крофт двинулся вниз по улице, на ходу предложив руку одной из леди.
Гаррик пошел за Крофтом и схватил его за руку.
– Не надо, – запротестовала Меррин и поняла, что ее голос охрип от подступающих слез. Ей все еще слышался насмешливый голос лорда Крофта.
Кто старое помянет… да, леди Меррин? За тридцать-то тысяч?
Уже все знают о поступке Гаррика, осознала она. Эта новость, без сомнения, у всех на слуху, ее обсуждают в каждом клубе, в каждой кофейне и на каждом балу Лондона. Наверное, Тэсс похвасталась, рассказала своим подругам-модницам о новообретенном богатстве Меррин. В груди поднялась боль, такая мучительная, что перехватило дыхание. Сердце билось как молот.
Все думают, что она продала память о Стивене за тридцать тысяч фунтов, что она его предала и ей все равно, что он погиб. Девушка чувствовала, что вся пылает, дыхание перехватывало, слезы щипали горло.
– Извините, – с напряжением выговорила Меррин. Ее голос зазвучал на высоких нотах. – Мне надо идти.
Она слышала, как Гаррик зовет ее по имени. В его голосе слышалось сильное беспокойство и еще какое-то непонятное чувство. Но Меррин проигнорировала его зов. Она могла думать только об одном – они правы. Она продала своего брата, предала память о нем, она должна была как-то остановить Джоанну и Тэсс, должна была представить, что случится, когда люди узнают об этих деньгах, что они подумают. Она никогда не простит себе этого.
Меррин в глаза ударил луч вечернего солнца, она моргнула. В ушах стоял уличный гул. Все казалось каким-то слишком громким и ярким. Лица окружающих слились в расплывчатое пятно. В боку кололо от быстрой ходьбы. Она чуть не споткнулась, но удержалась на ногах и попыталась привести мысли в порядок. В голове был туман, мысли разбегались. Меррин не удавалось сосредоточиться даже на таком простом деле, как дорога домой. Девушка снова двинулась вперед быстрым шагом, просто чтобы куда-то уйти. Минут десять она шла вслепую, бездумно, пока холод не проник ей под шубку. И она наконец осознала, что должна вернуться домой.
Меррин осмотрелась вокруг. Она пошла не той дорогой и находилась на Грейт-Рассел-стрит. Не самое подходящее место для одинокой женщины, но до магистрали рукой подать, а там можно сесть в наемный экипаж и доехать до самого дома.
Меррин развернулась на каблуках и внезапно почувствовала себя уставшей, несчастной и замерзшей. Дома сестры уже наверняка переодеваются к ужину. Никто не понимает, что она чувствует, никто не разделяет ее терзания, и никто, скорее всего, даже не заметит, что с ней что-то не так. Они радуются, что теперь Алекс сможет отремонтировать свое поместье и дать приданое Чесси, а Тэсс прикупит еще модной одежды. И никого не волнует смерть Стивена.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
