И это при том, что в СИЗО и в тюремной больнице сидит целая компания «стрелков», ждет допросов, да еще и материалов по всем убийствам ворох, дай бог за неделю изучить.
Через четыре дня Неберущему по почте дополнительно поступила дискета с mp3-файлом записи разговора сходки, вплоть до выстрелов. Интересные откровения, только вот насколько они проверяемы, трудно сказать! Правда, напрямую Гузьков в них не сказал, что убийство Семкина его рук дело, а другие факты к данному делу не относятся.
В итоге у Вениамина Сидоровича складывалась довольно ясная картина этих преступлений, за исключением убийства Ершова.
И пусть Ершов записи допросов администратора, официантки и Гудковой, подтверждающих алиби Сафарова, делал незаконно! Зато теперь Неберущий был просто обязан использовать эти записи как важное обстоятельство гибели следователя!
Другим обстоятельством являлось и то, что фактически вместо поиска настоящих преступников следствие, обвиняя Сафарова, пошло по ложному пути.
Более поздние результаты допросов говорят о том, что свидетелей запугали. Но теперь их можно официально и законно прижать, предъявив в качестве доказательства результаты их бесед со следователем Ершовым.
Сафаров сейчас находится в бегах… Не совсем понятно, на что он рассчитывает! Скрываться всю жизнь?
А вот записи, в которых фигурирует Семкина, представляют особый интерес. Получается, на почве дележа сфер влияния у двух крупных преступных группировок произошел конфликт. В принципе, чтобы взять «епархию» в оперативную разработку, уже достаточно трех записей — разговора Григория, а потом Грузина с Семкиной и последняя перепалка. Из них ясно, что дележка сфер влияния не миф, а реальный факт.
Однако во всей этой истории есть много темных пятен, которые не мешало бы прояснить. Вопросов, на которые пока нет ответа.
Интересно было бы знать, что за контакты такие были у убитого Семкина в правительстве, что позволило ему правильно составить «бумаги», которые так были нужны Гузькову и компании. Здесь, правда, речь может идти, видимо, только о превышении с их стороны полномочий и больше ни о чем…
Почему Ершов не пошел по прямому пути раскрытия преступления, хотя информации у него было достаточно, а зациклился на Сафарове, грузчике, который абсолютно погоды не делает. Может быть, причиной этому было нежелание «возиться» или боязнь вывести на чистую воду «больших людей»?
Что это за неизвестный добродеятель, «бэтмен», который нет-нет да и появляется то там, то здесь в этом деле. Кто отключил Султана Салтыкбекова рядом с местом преступления и почему он, бывалый рецидивист (который, впрочем, уже семь лет как на свободе), оставил окровавленную железку со своими отпечатками пальцев на трупе, вместо того чтобы сныкать ее куда подальше?
Откуда взялся помощник следователя Ершова с бородкой и с усами, который лихо завалил добрую половину боевиков? Кто выслал дискету с записью сходки Гуся и Грузина?
Группировке Грузина не повезло. Полегли все.
Адвокаты Гузькова начали проявлять активность. Похоже, всех придется выпускать под подписку о невыезде. Оружие у всех легальное. Что касается применения, то это еще большой вопрос, удастся ли доказать, что сам Гусь и охрана применяли его незаконно. Формально, по бумагам, по закону, у них все в порядке.
Ершов начал палить первым, со стороны охраны были ответные выстрелы; кроме того, эксперты-баллистики вычислили, что его завалили люди Грузина.
Но, правда, Ершов крикнул «милиция!», как свидетельствуют многочисленные посетители ресторана. Но это единственная зацепка со стороны обвинения, притом малозначащая. Даже если они и виноваты в смерти Ершова, трупам обвинение не предъявишь.
В сущности, улики такие, что адвокаты, уже съевшие на таких делах не одну собаку, теперь и следователя схавают с потрохами.
Зато появилось много вопросов к руководству «Мебельной епархии» по убийствам Семкина и Ефремова. Неберущий вызвал на допрос сначала Гузькова, а затем и Воротова.
Однако те, люди бывалые, воспользовались своим правом не давать показания. Поймать их на каком-нибудь вранье не представилось возможным.
Салтыкбеков, сотрудник службы безопасности «Мебельной епархии», также отказался отдачи показаний. Сколько ему ни «тыкали в харю» результатами экспертизы, гласящими, что та железяка и есть орудие убийства, а на железяке его пальчики, он только кисло улыбался. Хотя на его месте можно было бы и призадуматься. Улика пусть единственная, но зато убойная.
Опытный следователь не сдавался. Он забалтывал Гузькова, выкладывал аргументы и доказательства и так, и этак, объяснял, что имеются доказательства того, что он был заказчиком Семкина.
Зудел до тех пор, пока Гусь не начал сомневаться. А засомневавшись, начал думать, что делать, чтобы подозрение было снято. В конце концов решение выплыло.
Почему бы Султану не взять на себя еще одну мокруху? Одна, считай, доказана — на трупе Ефремова орудие преступления с отпечатками пальцев (не очень качественными, но годными для распознавания). Одним трупом больше, одним меньше — какая разница! Пусть возьмет на себя и Семкина!
А мы ему обеспечим кайфовую жизнь на строгаче, или какой ему там режим дадут. С бабами и водкой.
…Салтыкбеков вдруг начал давать показания. Описал во всех подробностях убийство Ефремова, признался, что оно было не единственным: Семкина убил тоже он.
Подробности убийства он знал, Ефремов после его выполнения тогда подробно перед ним отчитался. Поэтому Салтыкбекову не составило труда свои показания подкрепить показом убийства Семкина на следственном эксперименте. Его показания совпадали с объективными данными следствия, что позже и явилось доказательством в суде.
Неберущий версию убийства Семкина Салтыкбековым посчитал доказанной, однако косвенные факты и, главное, интуиция, говорили, что тот является только исполнителем. Все указывало на более высоких заказчиков — шефов.
Допросил вдову Семкина.
Елена Станиславовна выслушала доводы следователя о необходимости и возможности «взять за жабры мебельщиков»; правда, для этого необходимо поучаствовать в оперативных мероприятиях — спровоцировать его на откровенность.
Это было бы мощным доказательством, позволившим бы его надолго засадить, да и, вполне возможно, пролить свет на заказ убийства Семкина — выявить мотивы руководства «Мебельной епархии».
Вениамин Сидорович говорил горячо и с такой самонадеянностью, что Семкина невольно засмеялась:
— Уважаемый Вениамин Сидорович! Вы не забываете, в какой стране мы с вами живем? В стране криминального разгула! Вы что же думаете, я готова пожертвовать своей жизнью и жизнью своего сына ради священных идеалов построения развитого капитализма, свободного от криминала? Успокойтесь. Мне просто хочется жить. Жить и работать. А уж как с преступностью бороться, как их выводить на чистую воду — это ваше дело. Я здесь ни при чем… Вы сначала накажите убийцу мужа!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
