– Додж, – сказала она. Он боялся увидеть в ее взгляде жалость. – По-прежнему никогда не будет. Ты ведь это и сам понимаешь. Так не бывает. Случившегося не изменит ничто, что бы ты ни сделал.
Додж отодвинул от себя тарелку и встал из-за стола.
– Я еду домой, – сказал он. Он даже не мог думать. Слова Дэйны устроили настоящую бурю у него в голове. «По-прежнему никогда не будет».
Тогда какого черта он играл все это время?
– Перестань, Додж, – сказала Дэйна. – Садись.
– Я не голоден, – ответил он. Дожд не мог заставить себя посмотреть на нее – на эти ее терпеливые глаза, тонкий, искривленный недовольством рот. Будто он маленький мальчик. Тупой ребенок. – Передай маме «пока».
– До дома несколько миль, – напомнила Дэйна.
– Ничего, прогуляюсь, – ответил Додж. Он сунул в рот сигарету, хотя ему и не хотелось курить. Он надеялся, что дождя не будет.
ХезерХезер не вернулась в квартал Мэт. В какой-то степени там было удобно, но теперь, когда Додж обо всем знал, там нельзя было уединиться. Она не хотела, чтоб он шпионил за ней, видел, как она живет, и трепал языком.
До сих пор Хезер была осторожной и двигалась на машине только посреди ночи с парковки до пустой дороги, а затем снова на парковку, где было меньше опасности быть замеченной. Она разработала такой режим – в будние дни она ставила будильник на четыре утра и, пока Лили спала, ехала в темноте до дома Энн. Она нашла щель между деревьев рядом с дорогой, где можно было парковаться. Иногда она снова засыпала. Иногда ждала, наблюдая за тем, как черный цвет начинал стираться и меняться, сначала превращаясь в нечеткий темный цвет, затем становясь более четким, он расщеплялся на ярко-фиолетовые тени и треугольники света.
Она изо всех сил старалась не думать о прошлом или о том, что случится в будущем, и вообще, о чем бы то ни было. Позднее, когда было почти девять, она подходила к дому, говоря Энн, что ее подбросил Бишоп. Иногда с ней приходила Лили. Иногда она оставалась в машине или играла в лесу.
Дважды Хезер пришла раньше и решила помыться, пробравшись через лес в уличный душ. Она разделась, дрожа на холодном ветру, и радостно встала под струю горячей воды, позволяя воде заливаться в рот, в глаза и по всему телу. Иначе она бы помылась из шланга.
Хезер приходилось воздерживаться от фантазий о водопроводе, микроволновке, кондиционере, холодильнике и туалете. Особенно о туалете. Прошло две недели с тех пор, как она ушла из дома, и комары два раза укусили ее за задницу, когда она выходила пописать в шесть утра. За это время она съела гораздо больше холодных консервированных равиоли[40], чем могла переварить.
Что ей хотелось сделать, так это прийти в Мальден-Плазу, где они перебегали шоссе, на эту огромную холодную стоянку, освещенную всего несколькими фонарями. Дальнобойщики все время приходили с шоссе и уходили обратно, и их машины стояли на парковке всю ночь. Там находился «Мадоналдс», где были общественные туалеты с душевыми специально для них.
Но для начала им нужен был бензин. Еще не стемнело, и Хезер не хотела останавливаться в Карпе. Но она и так уже ехала на последних литрах бензина и боялась заглохнуть. Поэтому свернула на заправку на Мэйн-стрит, которая пользовалась меньшей популярностью в городе, потому что была самой дорогой и там не продавали пиво.
– Оставайся в машине, – сказала она Лили.
– Да-да, – пробормотала та в ответ.
– Я серьезно, малышка. – Хезер не было уверена, сможет ли она долго терпеть эти скитания. Она не справлялась. Она слабела. Горечь будто сдавила ее горло, и она задыхалась. Хезер постоянно видела перед собой образ Вивьен, попивающей из кружки Бишопа. Ее черные волосы прядями свисали на красивое, бледное личико. – И ни с кем не разговаривай, хорошо?
Хезер окинула взглядом парковку – ни полицейских, ни знакомых машин. Хороший знак.
На заправке она отдала двадцать долларов за бензин и воспользовалась возможностью запастись всем, чем можно: упаковками лапши быстрого приготовления, которую им придется есть, растворенной в холодной воде, чипсами с соусом сальса, вяленой говядиной, и двумя сэндвичами. Мужчина за прилавком с темным ровным лицом и редеющими волосами, зализанными на одну сторону, отчего они были похожи на водоросли, разметавшиеся по лбу, заставил ее ждать сдачу. Пока он считал в кассе однодолларовые купюры, Хезер пошла в уборную. Ей не нравилась стоять под яркими лампами в магазине, и ей не нравилось, как смотрел на нее этот мужчина – будто бы он знал все ее секреты.
Намывая руки, она краем уха услышала звон дверного колокольчика, а затем тихие звуки разговора. Еще один покупатель. Когда она вышла из уборной, ее было не видно из-за большой витрины с дешевыми солнечными очками, и Хезер почти дошла до прилавка, когда заметила униформу и пистолет, закрепленный на бедре.
Коп.
– Как дела у этого Келли? – спросил мужчина за прилавком.
Коп с огромным пузом, нависающим над ремнем, пожал плечами:
– Пришли результаты вскрытия. Оказывается, малыш Келли погиб не от пожара.
У Хезер было такое ощущение, будто что-то сильно ударило ее в грудь. Она натянула капюшон и притворилась, что ищет чипсы. Она взяла пакет с кренделями и уставилась на него.
– Грустная история. Похоже на передозировку. Он принимал таблетки с тех пор, как вернулся с войны. Возможно, он пошел в этот дом Грейбиллов, ища теплое уютно местечко, чтобы поймать кайф.
Хезер выдохнула. Она тут же почувствовала безумное чувство облегчения. До этого момента она не осознавала, что считала себя немного причастной к этому убийству.
Но это было не убийство.
Тем не менее дом кто-то поджег, продолжил полицейский, и Хезер поняла, что таращится на одну упаковку крекеров гораздо дольше, чем следует, и теперь полицейский пристально смотрел на нее. Она положила упаковку обратно на полку, опустила голову и направилась к двери.
– Эй! Эй, мисс!
Она замерла.
– Вы забыли свои продукты. И сдачу.
Если бы она убежала, это бы выглядело подозрительно. Тогда коп мог бы задуматься, почему она так сделала. Хезер медленно повернулась к прилавку, не поднимая глаз. Она чувствовала, что оба мужчины наблюдают за ней, пока она собирает пакет с едой. Ее щеки горели, а во рту было сухо, как в пустыне.
Хезер почти дошла до двери, почти не вызвав подозрений, когда ее окрикнул коп:
– Эй! – Он пристально смотрел на нее. – Посмотри на меня.
Хезер заставила себя посмотреть ему в глаза. У него было пухлое лицо, напоминающее тесто. Но глаза были большими и круглыми, как глаза ребенка или животного.
– Как тебя зовут? – спросил он.
Хезер назвала первое имя, которое пришло ей в голову:
– Вивьен.
Коп заложил жвачку за другую щеку.
– Сколько тебе лет, Вивьен? Ты учишься в старшей школе?
– Закончила, – ответила Хезер. Ее ладони чесались. Ей хотелось развернуться и убежать. Его глаза быстро бегали по ее лицу, словно он его запоминал.
Он подошел к ней на шаг ближе.
– Вивьен, ты когда-нибудь слышала об игре, которая называется Паника?
Хезер отвела взгляд.
– Нет, – ответил она шепотом. Это была глупая ложь, и она тут же подумала, что стоило сказать «да».
– Мне казалось, что все играют в Панику, – заметил коп.
– Не все, – возразила она, поворачиваясь к нему. В его глазах зажглась победная искорка, как будто она в чем-то призналась. О господи! Она все испортила. Сзади вся ее шея была мокрая от пота.
Коп пристально смотрел на нее еще несколько секунд.
– Давай, уходи отсюда, – вот все, что он сказал.
На улице Хезер сделала несколько глубоких вдохов. Воздух был очень влажный. Надвигалась гроза – сильная гроза, судя по небу, которое было практически зеленым, будто весь мир вот-вот стошнит. Хезер откинула капюшон, позволяя поту со лба испариться.
Она побежала по парковке к колонке.
И остановилось.
Лили не было в машине.
Раздался громкий звук, от которого Хезер подпрыгнула. Небо раскрылось, и дождь сердито зашумел по тротуару. Хезер добежала до машины, как только первый удар грома разорвал небосвод. Она дернула дверь. Заперта. Где, черт возьми, Лили?
– Хезер! – голос Лили прозвучал в шуме дождя.
Хезер повернулась. Полицейский стоял рядом со своей бело-голубой патрульной машиной. Одной рукой он держал ее сестру.
– Лили! – Хезер подбежала, забыв о мерах предосторожности. – Отпустите ее, – сказала она.
– Спокойно, спокойно. – Коп был высокий и тощий, а его лицо напоминало морду мула. – Будьте спокойны, обе. Хорошо?
– Отпустите ее, – повторила Хезер. Коп подчинился, и Лили подбежала к сестре, обвив ее талию руками, как маленькая девочка.
– Подождите, – сказал коп. Снова вспыхнула молния, подсветив его серые кривые зубы. – Я просто хотел убедиться, что с этой маленькой леди все в порядке.
– С ней все хорошо, – сказала Хезер. – У нас все в порядке. – Она начала отворачиваться, но полицейский ее остановил.
